Введение в поэму

Не добром и размахом купеческим славен,
Не мерцаньем дворцов и холодною их красотой,
А служением верой и правдой державе,
Честью, гордостью, статью особой морской.

Как и морю, тебе не дано примелькаться.
И уснуть, как седой Херсонес, не дано.
Пусть не много осталось красавиц – акаций,
Но они, когда время придёт, зацветут всё равно.

Улыбаешься ли ты волне изумрудного света
Или хмуришься, видя тяжёлые тучи вдали, –
Ты прекрасен и горд – и зимой, и весною, и летом,
И, любуясь тобой, у причалов не спят корабли.

Словно сказочный сон – этот миф, эта явь, этот город.
Я брожу по кольцу его улиц опять и опять,
Замирая от счастья, от света, от запаха моря,
Я брожу – и не в силах волнение сердца унять.

Белокаменный город, дома твои как бескозырки сомкнулись,
Над бульварами замерли, как офицеры морские – стройны.
Словно строгою серою линией к морю стремящихся улиц
В тихих бухтах фрегаты стоящие подведены.

На Приморском бульваре цветы и художников лица,
Озарённые светом морским ещё пахнущих краской картин.
Изменяется всё, но тебе не дано измениться,
Константиновский, вдаль устремляющий взор, равелин.

Словно рвётся из рам, на свободу стремясь, беспокойное море,
И, историей славной  гордясь, на полотнах застыли мазки:
Солнцем светится и чистотой севастопольский дворик;
И с улыбками смотрят с холста на бульвар моряки.