Как вела дорога

Предтечей, пред-историей успеха
Была печаль, мне было не до смеха.
Был беден я, и было не до меха,
И не до мяса.
И был я опоясан
Стрелой и луком, но стрелял я метко.
Хотя и это было тоже редко.
А попадая, огорчал я бога.
И шёл понурый, как вела дорога.
Вела она к тому или иному,
Но было сложно развернуться к дому.
И это был не дом, а так.. лачуга!
И жил один я, без жены, без друга.
Друг появился, но намного позже.
И думал я, что нет его дороже.
Мне было трудно жить, ужасно трудно.
Существовал скорее очень нудно.
Носил обноски и питался гнилью.
Лачуга находилась на отшибе.
И редким гостем был, как я - бродяга.
А документом личности - бумага,
В которой были возраст, пол и имя.
Был неуч я, ущербен и наивен.
Однажды оказался я  в столице.
И пожирал глазами тОлпы, лИца,
Дома, машины, улицы и парки,
Все магазины, яства и подарки.
Меня дичились, словно был я зверем.
И закрывали предо мною двери.
И эти двери я толкал ногою,
И я зверел действительно, не скрою.
Короче, был я полу-человеком.
И я не шёл со временем и с веком
Одною поступью. И дурно пах, и дурно
Смотрел на все помойки, ямы, урны,
Съедая содержимое глазами,
Затем хватая эту "снедь" руками,
И отправляя в рот себе голодный.
Вот так и жил: ужасно и свободно.
Я поселился в центре той столицы
И стал работать. Обеспеченные лица
Платили мне за всё, что я ни делал,
А делал всё я, делал очень смело.
За это мне платили сверх немного,
Потом и выглядел уже не так убого.
И отыскал дешёвое жилище.
И обращались в адрес мой "дружище".
И стали приглашать в свои лачуги.
И стали мне навязываться в дрУги.
Вот так я и обрёл себе Иуду,
Которого доныне не забуду.
И стал я одеваться понемногу.
И мысли возносил теперь не к богу.
Короче говоря, пошёл я в ногу
Со временем, с людьми и нашим веком,
Рождался потихоньку человеком.
И был мой паспорт, не клочок бумаги!
И туалетом были не овраги.
И женщинами были не коряги,
Ну, то есть руки... Ладно, это бросим.
Я в женщинах, друзьях, никто не бросит
Успешного меня такого парня,
С которым так легко и лучезарно,
С которым интересно спорить, строить,
Который искренне прижмёт и успокоит.
Ношу меха: писцов и горностаев.
Я без семьи, сам по себе, вне стаи.
Вкушаю лишь изысканные блюда,
Которые привозят отовсюду.
Пью только очень дорогие вина
И только из особого кувшина,
Что мне однажды дал один мужчина,
Когда я посещал его страну.
А посещал я сотни, не одну.
Ну пару слов о том Иуде-друге.
Работали мы вместе, знали дело,
Работали за семерых, умело.
Свободные часы мы проводили
Всё так же вместе, к женщинам ходили.
И мне впервые в жизни, дикарю,
Понравилась одна.. Я весь горю
Лишь при одном о ней воспоминаньи.
И начал я встречаться с тем созданьем.
И женщине я нравился взаимно.
Как часто мы втроём слагали гимны,
Слагали оды нашей общей дружбе.
И был я счастлив, был обоим нужным.
Так длилось год, возможно, даже  больше.
Однажды я пришёл в воскресный день
И обомлел, увидев с нею друга...
Они лежали вместе! Вихрь, вьюга
В душе моей счастливой пронеслись.
И всё погасло.. Помню лишь: "не злись.."
И я уехал, в самый дальний край,
Сказав всевышнему последнее "прощай".
Вот каковы бывают узы дружбы,
Как и любви. Зачем всё это нужно?
В краю далёком деньги стали течь.
Я изменился: внешность, мысли, речь,
Душевные позывы и поступки.
И не смотрел я женщинам под юбки,
Я навсегда на них поставил крест.
Кто много пашет, думал я, тот ест.
И я пахал, как-будто папа Карло.
Стал выезжать в другие государства.
Но деньги не проматывал бездарно,
А вёл им счёт, купил себе пространство:
Кусок земли, в придачу к ней и домик.
И жил я тихо, робко, словно гномик
В своей норе. Так проходили дни.
Разбогатев, я вышел из тени.
И зАжил так, как было мне угодно:
Красиво, одиноко и свободно.

13.02.11.