Дочка

ДОЧКА

Говорила бабка деду –
Завтра в город, мол, поеду
Дочку, внуков повидать,
Им гостинцев передать.
Тяжело без мужа Маше
Да и деткам без папаши
Так что надобно подмочь –
Как никак родная дочь.

              Ну а ты, подперши печь.
              Мне с поездкой не перечь
              И не вой, как, сев на шило,
              Будет так, как я решила –
              И умолкла, сказав это,
              Вперив строго глазки в деда,
              Словно острых два гвоздя,
              Взглядом к лавке пригвоздя.

Дед в ответ же ей пенять:
«Тебя, бабка, не понять –
То всё крякала, как утка,
Мол, шалава, проститутка,
Что торгует Машка телом,
Заниматься бросив делом –
А теперь другие песни:
Мол, поеду, хоть ты тресни.               

Да езжай подспорьем блуду –
Я тебя держать не буду.
Толку в этом, знаю, мало –
Нет ума, считай – пропало.
Можешь даже две недели
Постоять с ней на панели,
Чуть душой повеселиться –
Глядь, какой и соблазнится…»

               Как танцор идущий в пляску,
               Бабка разом впала в тряску
               И на деда мигом глыбой,
               Рот разинув немой рыбой.
               Словно водки опилась.
               Огнем рожа налилась,
               Что цигарку, явив прыть,
               Можно смело прикурить.

Ну а дед не тратя духа:
«Ты припомни-ка, старуха  -
Говорил тебе ведь, чай:
Маньку в город не пущай!
Что безмозглой, мол, девице
Делать нечего в столице,
Что пусть лучше с буйства крови
Титьки дергает коровьи.

У соседки, вон, у Клашки –
Упорхнули дочки-пташки,
Погуляли, порезвились
Да назад и возвратились
К милой мамочке до хаты,
Словно козочки брюхаты.
Не ужель пример не учит,
Что и Машу так же вспучит?

              Не  пугал  я,  не  хитрил,
              А всю правду говорил –
              От природы ведь все бабы
              Передком  довольно  слабы.
              И подумать коль немного –
              Город  этому  подмога
              Разухабисто  -  сопливо
              Деревенским  особливо.

Вспомни так же, что при этом
Ты талдычила ответом –
Мол, родня, считай издревне,
Вся удрала из деревни,
В городах живёт и служит
И о том ни сколь не тужит.
А над нами, мол, сдаётся,
Над придурками смеётся.

Не у нас, так хоть у Маши
Жизнь пусть станет чуток краше –
Там же театры, цирк, музеи,
Метро, парки, мавзолеи.
Есть где сбросить, словно боты,
Груз устатку от работы.
Муженька, глядишь, найдёт,
Кучу деток заведёт…

               Что уж что, а это верно –
               Нарожала равномерно
               И спокойно так, шутя –
               Год к концу – у ней дитя
               Иль, хоть реже то бывало,
               Двоих сразу выдавала.
               Сколь их ныне? Подсчитай!
               Не догнали ли Китай?

Про мужей скажу же честно –
Ничего мне не известно:
Кто? Откуда? Сколько лет?
Любят выпить или нет?
Но всё ж думаю, что были,
Ведь рожала не от пыли.
Что в её блудливо тело
Через форточку влетело.

Пусть соседям и не видно,
Но мне, бабка, то обидно,
Что в заботах, вечно в деле
Дурость в Маньке проглядели,
Что её, как вольную птицу,
Отпустили жить в столицу,
Не вложив ум-разум в бошку,
Научив держать лишь ложку…»

              Сжав в морщинах руки буры,
              Смолк старик. Глаза понуры.
              И дымит цигаркой лишь,
              Прорывая хрипом тишь.
              А старуха, молча тоже,
              Взгляд в иконы, молит Боже,
              Ходуном вздымая грудь,
              Указал чтоб дочке путь.

По утру, собрав подарки,
В платье чистом, без помарки,
Покрыв голову платочком,
Бабка к поезду по кочкам,
Поспешая, чтоб успеть,
Птицей бросилась лететь.
А с крылечка ей вослед
Слеповато смотрел дед…

          август 2003 г.