У Пиковой дамы

          Стояла февральская оттепель. Снег потемнел и съежился, обнажая черную изрытую метростроевцами землю. Обойдя топкий разлив горячей воды на асфальте, я спустился по скользким ступенькам в ближайшее кафе. В лицо мне пахнуло теплом и стоялым кислым запахом. Спросил рюмку водки. Бойкий малый ловко смахнув крошки со стола грязным полотенцем, подал мне анисовой и бутерброд с рыбой. Выпил обжигающую жидкость и ощутил, как тепло волною медленно растеклось по всему телу. Неторопливо огляделся вокруг. В клубах сизого табачного дыма сидела самая разная публика. Здесь шумно отмечали успешные сделки, назначали встречи, а за соседним столиком  и вовсе, пили горькую.
           - Не угодно ли вам будет сыграть в карты, или чего другого изволите? – спросил у меня маленький верткий человечек. – Можем любое удовольствие исполнить, – добавил он уже шепотом.
            Мы прошли через весь зал за ширму, поднялись по винтовой лестнице в небольшую комнату.  За длинным столом с зеленым сукном сидело человек восемь, метали банк и понтировали. Игра шла азартно, ставки удваивались. Руки привычно раскладывали карты и отсчитывали деньги. Лица были спокойны, и лишь блеск глаз выказывал внутреннее волнение и страсть. Игра притягивала, и мир окружающий не существовал более.
            - Не хотите ли поставить карту, - обратился ко мне толстый седой господин, метавший банк, - Здесь все очень просто.
            Вежливо поблагодарил и ответил ему, что сегодня не рискну понтировать, хотя игра уже сильно увлекла. 
             Происшедшее, однако, впечатлило меня, и я еще долго бродил по  улицам города. Случайно ли, но вскоре оказался на Малой Морской у 10 номера. Вот он, один из самых фантастических домов, неотделимых от литературных персонажей А.С.Пушкина, - дом Пиковой дамы, или дом княгини Натальи Петровны Голицыной. Сразу вспомнилась тайна трех карт: тройки, семерки, и туза; отчаянье Германа после проигрыша и 17 номер Обуховской больницы, где он закончил свою жизнь, потеряв рассудок.
              Кто знает, может, сегодня мне было суждено встретиться здесь с загробной тенью бессмертной старухи. Образ счастливой обладательницы тайны карточной игры, да еще и загадочный эпиграф, предпосланный Пушкиным к повести: “Пиковая дама означает тайную недоброжелательность”, подогревает мое разгоряченное воображение.
              Фрейлина и статс-дама при дворе пяти русских императоров княгиня Голицына  олицетворяла преемственность и незыблемость царской власти. К ней являлись, как важному начальству, и юнкер, и важный генерал. Прежде чем вывести в свет девицу, ее показывали Наталье Петровне. Здесь нередко бывали члены царской семьи. Сын ее, - московский генерал-губернатор князь Дмитрий Голицын – не позволял себе садиться в ее присутствии без полученного на то разрешения.
               7 апреля 1834 года, вскоре после выхода “Пиковой дамы”, Пушкин запишет в своем дневнике: “Моя Пиковая дама в большой моде". Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной и, кажется, не сердятся.” Азартные карточные игры были тогда в большой моде. Страстным и необузданным игроком был и сам Пушкин, и многие его друзья. Истории с ними происходили самые невероятные, и любая могла стать сюжетом для литературного произведения. Помните,  в “Маскараде”, у Лермонтова: “Мир для меня – колода карт. // Жизнь – банк; рок мечет, я играю, // И правила игры я к людям применяю”. Над текстом повести Пушкин работал в течение пяти лет. Это было началом новой удивительной фантастической прозы, продолжение которой мы вскоре увидим у Гоголя.
                Однако, вернемся на Малую Морскую улицу, в центр аристократической части города. При Голицыной дом был менее нарядным, не было балкона над входом. Но в основном внешний облик дома сохранился. На фронтоне дома можно еще увидеть остатки лепки герба. Напротив дома княгини Голицыной - высокое темное здание с мемориальной доской. В нем жил и умер П.И.Чайковский, автор одноименной оперы “Пиковая дама”. Вот такое странное сближение случается в истории. Рядом веяние уже наших дней – Ресторанъ “Гоголь”.
               С трудом открываю тяжелую дверь и вхожу в просторный вестибюль дома княгини, в котором сегодня расположилась поликлиника города. Парадная мраморная лестница ведет, как и прежде, к камину на площадке, над которым – высокое полуциркульное зеркало и в нем небольшие круглые часы. Полустершиеся  римские цифры на циферблате. Внизу надпись: “Leroy Paris”. Любопытно, что и Германну в доме повстречались часы этой славной марки. Как и Германну, путеводителем мне служит записка Лизы: “Ступайте прямо на лестницу… Из передней ступайте налево, идите все прямо до графининой спальни. В спальне за ширмами увидите две маленькие двери: справа в кабинет, куда княгиня никогда не входит, слева в коридор, и тут же узенькая винтовая лестница: она ведет в мою комнату”.               
            Следуя указанным маршрутом, поднимаюсь по лестнице на второй этаж, и по узкому коридору из приемного зала прохожу в сохранившуюся  комнату опочивальни княгини. Это не музей, и поэтому здесь сегодня находится конференц-зал, в котором идут занятия со студентами-медиками. Сохранился камин из белого мрамора с кариатидами по углам. Осторожно провожу по ним рукой. Быть может, они еще сохраняют тепло того далекого времени и откроют мне свою тайну.
             Сегодня появилось немало легенд о приглашении Пиковой дамы для исполнения самых заветных желаний. Говорят, что она приходит к вам, только нужно потом еще успеть проводить ее обратно. Дело это, конечно рискованное, но игра, по-видимому, стоит таких свеч и продолжается.
             Снова идет снег, падает на мокрую мостовую. Кружатся тени ночных фонарей. По Малой Морской в пробках медленно двигаются легковые автомобили. Пустеют коридоры  трехэтажного дома, постепенно гаснет свет. Он становится  темным, мрачным и таинственным. Кажется, еще немного - и из зимней непогоды под окнами появится одинокая фигура офицера. Он опять, совершенно непостижимо, пройдет сквозь запертые двери. Вот уже слышны его гулкие шаги по мраморной лестнице.  Спустя сотню лет, снова бешено завращаются стрелки часов “Leroy Paris” на зеркале. “ Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама! – снова шепчут бледные губы мертвеца.  Повесть продолжала писать свою новую страницу…

Фото из интернета: Дом Пиковой дамы