Пилу

Грани стекла отражения, манят, беду зазывают внушением,
Отражая чудесности опасные, пугающие,
И закрывая своим презренным отношением,
Тех, кто назвал себя «Знающие»

А ведь они нихрена о жизни не знают твоей,
А кто знает, никогда не признается,
А которая поймет, назовешь «моей»,
Строчки в тетради сами стираются.

Холод пронзающий, жаждущий, под кофту рвется,
Не пускаешь, за хвост сдерживаешь, жидкостями душишь,
И  совесть, у кого-то может, проснется,
А ты пока, бычок об снег тушишь.

Плащ развивается, и взгляд необычный,
Пронизывает похлеще холода, случайных,
День, для тебя привычный,
Да бьют за него отчаянных.

Снова закат, розоватой пеленой, грустит,
А ты ухмыляешься вечеру жданному,
И ветер тебя простит,
За штаны, в душе рваные,

За улыбку, порой настоящую,
И за грусть, глубоко скрытую,
В эту ночь льдом горящую,
Ты находишь дверь открытую.

В новый час, нового времени,
А считают чужие, на зло возможно,
Ты ведь знаешь, какого племени,
Не пойдешь по чужим ложно.

Прядь волос на щеке щекотиться,
Столько слов, стольких лиц сказано,
Может это и что-то значиться,
Может с чем-то сегодня связанно.

На краю городской пропасти,
Гордо встал, лик закатом очерченный,
И возможно в чьей-то гордости,
Голос твой навсегда отмеченный.

Звон струн столько душ порвал,
На секунду заставив разгораться,
И талант, как девятый вал,
Я прошу, не бросай развиваться.

Странный день, и слов странных,
Одеваю на шею тебе ожерелье,
Ты с судьбою всегда на равных,
Будь, каким есть, мое знамение.