Блаженнее давать

«Блаженнее давать», - сказал смиренный инок,
Всю жизнь свою за ближних положив.
Был не простой той инок – был он схимник, -
И как душа держалась в клети жил!

А вот - вдова, вдовица поневоле,
В тот монастырь больная прибрела,
И у ворот, скорбя в сердечной боли,
Сгорая от стыда, стояла в чём была.

«Просите – и дадут!», - в висках слова звучали,
Слова Христа, Спасителя её.
И, верная Ему, она вот так стояла,
Веря и не веря в спасение своё…

Прошли года, настало лихолетье –
Тридцатый год кровавый на Руси.
Старик – монах шёл битый и раздетый,
И ничего у Бога не просил.

Он не просил, но кто-то без прошенья,
Но зная, как болеют старики,
Не попросив на это разрешенья,
Подал страдальцу тёплые носки.

А там другая, может, та вдовица,
Перекрестясь перстами на восток,
Сняла с плечей, - а может, пригодится, -
Свой оренбургский шалевый платок.

Шагал старик последнею дорогой,
Холодный дождь осенний моросил,
Он шёл с улыбкой, тихий и нестрогий,
И Божий люд за всё благодарил…