Как я рожала-Калейдоскоп сыну Артему

на фото я и сын ( рассказ написан в 2002 году и в тоже году впервые был опубликован на прозе ру и стихире ру и на сайте Облако, после, народ перестал стесняться и начал писать правду о себе, проводились на эту тему конкурсы на пру. ) Рассказ опубликован в сборнике СИЯНИЕ ЛИРЫ 2 - тут выходные данные сборника:


Сбранные мною рецы к рассказу тут:
http://www.my-works.org/text_2012.html
и тут-
http://www.proza.ru/2011/02/12/219

Пособие для начинающих или как я рожала джулия коронелли
Дуся Калорийная
http://www.proza.ru:8004/2002/11/04-147

Этот пронзительный рассказ, видимо, один из первых, опубликованных на ПРОЗЕ на эту тему. Честь и хвала Смелой женщине-воину-победителю Джулии Коронелли, не побоявшейся честно и  спредельной откровенностью описать КАК это было с ней.

Дуся опять не смогла сдержать слёз.

Спасибо, Джулия, за ссылку! Дуся очень вам благодарная.

19.07.2004 12:27



ссылка на конкурс
http://www.proza.ru/avtor/dulcinea


....................................................

Белый холодный мрамор, как снег переливается на солнце.

11 февраля 1988 года родился мой единственный и любимый сын Ар-тем. О том, как я рожала – это отдельный рассказ. Вот он: 
   
   Медсестра Тоня, дело молодое,
   сказала - за полотенцами...
   Крыса в родильном доме
   проела щеку младенцу.
   "Сейчас введем против шока
   Я одна, а крыс много..."
   Крыса, почти с дипломом,
   крыса, забывшая Бога,
   крыса в родильном доме
   проела младенцу щеку!
   Крыса мы, все долдоним,
   все обо всем высоком.
   Крыса в родильном доме
   проела щеку младенцу!
   Спасаем людей на льдине,
   на Марс засылаем проекты,
   Крыса в доме родильном
   младенцу щеку проела.
   Крыса в доме родильном
   Проела младенцу щеку.
   Дай Бог тебе, Тоня сына.
   Храни его, ради Бога.
   Андрей Вознсенский

А я и не знала тогда, что рожала именно в этом роддоме номер 68, город Москва.

Когда-то в детстве мой дед Маноль, заменивший мне отца, учил: "Хо-чешь чего-то достичь – борись!"
Вот с тех пор и борюсь, сколько себя помню. За жизнь, место под солнцем, за завтрашний день, да мало ли за что.
Воин я. Явно в прошлой жизни была эдаким Шварценеггером. Воин-одиночка, воин-победитель. Ура! Happy end...
Правда, до аплодисментов мне еще далеко. Хотя кто знает?
Ой! О чем это я? Ах, да! О том, как я рожала.

Дело было в феврале 1988 года. Зима, холод, на работу в ВЦ – на двух автобусах, как селедки в банке. Хоть бы раз кто место уступил! Да я не об этом. Главное – у меня будет сын. Почему сын, поясню. Дар у меня такой, иногда точно знаю, что со мной случится, когда и где.
Я воин-одиночка с даром предвидения. Почти что Ванга с бластером.
Что будет мальчик, знала без всяких УЗИ. А зачем мне это самое УЗИ, если врач из женской консультации, узнав, что срок семь недель, округлив и без того, огромные, как у совы, глаза, строго скомандовала: "К глав.врачу!"
Я покорно направилась к указанной мне двери. "Коронелли рожать! Вы что, с ума сошли?", – услышала я голоса. Через минуту дверь широко распахнулась. Толстая тетка с белыми, крашеными волосами, замотанными в пучок, очки в пол-лица.
"Дело - труба", – мелькнула мысль.
– Вот направление в Институт матери и ребенка. Вы на себя посмотри-те! Куда Вам рожать? Аборт и точка!
"Сопротивление бесполезно",  – подумала я и трясущимися от страха руками взяла листок.
Тот самый знаменитый институт. "Ну, думаю, сейчас "светила" докажут этой тетке, что рожать необходимо". Зря надеялась.
– Нет! – хором сказали два генетика, с виду умных, бегло просмотрев предоставленную мною выписку.
– Даун! – вынесли приговор.
Я вышла в коридор, меня трясло. Правильно, у меня может родиться только псих. Я схватилась за рукав проходившего мимо старичка в белом халате, как за спасительную соломинку.
– Меня – на аборт, – реву я, – даун, ууу!   
– Дитя мое, кто даун? А ну-ка пойдемте.
Осмотрел, и тихо мне на ухо:
– Рожайте себе на здоровье. И не такие рожают. А в консультацию – ни-ни, нервы-то не железные, поди.
Я, кивая головой, говорю:
–  А диагноз?
–  Да плюньте вы на все. Ешьте витамины и рожайте. Ясно?
"Ну, думаю, витамины я люблю."
–  Спасибо Вам, доктор!   
Прошло восемь месяцев. Бужу мужа.
–  Борис. Пора!
Поехали. Роддом близко.
–  Что вы, девушка? Мы вас взять не можем. Срок-то маленький. Поез-жайте в специализированный роддом.
– Как маленький?  – я в недоумении. Опять в "скорую" и вперед!
Фигаро – тут, фигаро – там. Из спеца меня отправили обратно – срок вдруг оказался в норме.
–  Это опять вы? Мы же сказали...
Муж молчит, а я, блин, по натуре воин-одиночка. Мой кулак ударил по столу и чашки с чаем, подпрыгнув, жалобно звякнули.
– Остаюсь!
Сорочка была в дырочку, как сейчас помню. Одеял и простыней вообще не было. Из окна дует, а дверь закрывать нельзя. Камера пыток прямо! Никого, медперсонал вымер.
– Доченька, ты что, мерзнешь? – окликнул меня рабочий в синем хала-те.
– А вы кто?
– Лифт ремонтирую. Я сейчас... Вот вам два одеяла, грейтесь. И пошел, ругаясь, на чем свет стоит. "Мир не без добрых людей", –  подумала, засыпая перед рассветом
Но поспать не удалось. Безжалостная медсестра тормошила: "Пора на УЗИ!" Еле разомкнув глаза, поплелась в кабинет.
–  Это вы Коронелли? А я вам не скажу, кто у вас будет – объявляет "добрый" доктор, ехидно улыбаясь, сверкнув белоснежными зубами.
– Почему? – устало спрашиваю, не удивляясь уже ничему.
– Зачем вы стучали кулаком по столу? – мстительно отвечает он.
– Не надо. Скоро сама узнаю, – гордо парирую я. "Вот гад!"
– Ах, вот вы какая?
   
Предродовая палата. Лежу. Рядом – девушка, с опытом, советует:
– Кричи, а то никто не подойдет.
– Что кричать-то? – вспоминаю Кэт из "Семнадцати мгновений весны". Мюллер ее раскусил: она мама кричала по-русски. Значит, буду кричать по-испански. Но тут волна боли захлестнула с такой силой, что я заверещала как свисток. "Какая мама?" Даже охрипла. Сама не ожидала.
Я же воин-победитель. А они, как известно, не визжат. Потом три дня весь роддом приходил посмотреть на меня, как на местную достопри-мечательность. Вот она –
слава.
– Ой! Лезет! И-и-и!
Прибежала медсестра.
– Давай вставай, хватит орать, иди вон в ту комнату.
– Я не могу, ребенок выскочит.
– Ничего.
– Мне бы каталку.
– Сама дойдешь.
Иду, даже бегу. Лезу, как скалолаз, на высоченную кровать, придерживая свой огромный живот.
– Помогите, трудно же.
– Ничего, сама, сама. Как рожать - трудно, а как (мат опускается), то как кролики.
– От хамства, теряю дар речи.
– И-и-и!
– Ох, оглушила. Тужся.
– Не могу, сил нет. Обещали же кесарево.
– И так сойдет, тужся.
"Я воин", – вспоминаю я в перерывах между схватками. Беру командо-вание на себя. –  Делайте мне надсечки, ребенок задохнется, –  ору!
– Нет, тужся.
– Делайте! И-и-и!
Спорить нет сил. Боль – дикая. Но я не уступаю. Победители не сдаются! И тут я отрываю железную ручку от кровати. У акушерки истерика.
– Сломала! Инвентарь! Ах, ты ...! Надсечки сделаны, боль ушла. Спать...
– У тебя мальчик, смотри.
– Знаю,– говорю сквозь сон. Меня – на каталку, в очередь часа на четыре, зашиваться", как объяснил народ. Это все ерунда по сравнению с рыжим хирургом, похожим на таракана и фашиста одновременно. "Шил" без наркоза для быстроты процесса. Моему мужу, Борису сказали, что я и сын умерли. Похоронив нас мысленно, он просидел всю ночь в приемном покое. А куда идти – жизнь кончена. 
И только утром пробегавшая мимо медсестра сказала:
– Живы. Перепутали. Когда мне, наконец, принесли сына в палату, при-жав к груди его крошечное хрупкое тельце, я подумала: «Вылитый Пушкин, надо же! Как мне повезло». Мой сын Артем, я так тебя люблю!

Камешек от пыльной булыжной мостовой.

Началась «Престройка». Кушать стало нечего, одевать – тоже. А я не могла устроиться на работу, сын постоянно болел. У меня не было возможности отдать его даже на несколько дней в неделю в детский сад. Поэтому я решила начать свой бизнес. Я ездила по комиссионкам города и пыталась купить что-то фирменное, заграничное, джинсы, например. А после, перепродавала то, что смогла достать. В лютый мороз и в жару, накормив ребенка, я ехала на «толкучку». Это называлось тогда – «фарцевать».
Я фарцевала, да еще как! По крайней мере, у меня всегда были деньги на детское питание сыну. Однажды на Таганке, в "комке " я познакоми-лась с Лолитой, нет, не с набоковской, а из тогдашнего "Дуэта Акаде-мия", мы подрались с ней из-за ультрамодных джинс, и как вы думаете, кто выцарапал их себе? Нет, не я. Но я дипломат, когда надо. И я сказала, держа одну штанину, яростно вися на другой: «Иди и померь, все равно тебе они малы!» Так мы подружились.
Она стала певицей, а я – фарцовщицей, а после журналистом.

А вот, серый пыльный булыжник посреди мостовой, вокруг кото-рой бегают муравьи.

      1992 год.  Про то, как я попала в РИА «Новости», тоже рассказ отдельный.

(...)

Из книги Коронелло

Книга третья-Калейдоскоп
  ПОВЕСТЬ Калейдоскоп ОПУБЛЕКОВАННА  В ГАЗЕТАХ Газета "Информпространство" 2008 год
 и
"Еврейское слово" №07(425) 5769/2009 24 февраля — 2 марта,


Вся повесть тут:
http://www.proza.ru/2011/02/07/751

И ЧИТАТЬ НАДО ВСЕ ВМЕСТЕ