По знаку поднятой руки

ПЬЕДЕСТАЛЫ И ПОКОЛЕНИЕ

                Фронтовикам
                Великой       
                Отечественной войны
                1941 - 1945 годов,
                добывшим Победу,
                посвящаю.

Солдаты не спят у орудий,
Солдаты идут на штыки
Из давних, кровавейших буден,
По знаку поднятой руки.

Застыли в бетоне мгновенья,
Беззвучен ощеренный рот…
А мимо идёт поколенье,
Состарившись, мирно идёт.

Глядят старики на суровость
Застывших в бетоне атак.
Покажется нам: будто новость
Атаки для них - но не так…

Ведь это они у орудий,
Они всё идут на штыки
Из давних, кровавейших буден,
По знаку поднятой руки.




Дед вспоминает своё детство,
Дед вспоминает свою жизнь,
Как будто это по соседству,
Как будто шепчет: “Прикоснись!”

Нет!.. В отдалённости событий
Не дотянуться уж рукой.
Дед вспоминает - земной житель -
И в такт качает головой.



ПОКОЛЕНИЕ УХОДИТ

Отшкандыляли, отгремели…
Им отслужили костыли…
Почти что все конечной цели
Достигли - в землю полегли.

Ещё чуть-чуть и все там будут.
Последний ляжет в шар земной,
А мир младой всё так же будет
Порхать в приплясе над землёй.



       Инвалидам Великой Отечественной войны посвящаю.

Я помню тех людей -
                душевных психопатов,
Которых вряд ли есть,
                теперь уже, в живых.
Без рук, без ног, без глаз
                иль всё лицо в заплатах.
Они на рынках побирались и вкруг них.
Кто песни пел, в тоске,
                катаясь на коляске -
Из двух простых досок, -
                сидя на  них без ног;
Там был средь них слепой -
                лицо стояло маской, -
Сжимал он баночку, которую берёг.
И помню ещё то, что не забуду сроду,
Пока и самого не скроет меня мгла, -
Я подошёл к нему и тихо сделал шкоду:
Подбросил в банку ту ему кусок стекла.
Откуда знать тогда мне было -
                пацанёнку:
Ту шкоду Лермонтов ещё сразил стихом,
Но с той поры во мне
                горит, упрёком горьким,
Пустынный взгляд глазниц,
                повыжженных огнём.



ПО ТЕБЕ

Кому пришлось, убиты -
Давно лежат в земле.
Лишь скажут где-то плиты
О той Большой войне.

Лишь похоронок горе
На память старых вдов -
В их сколько душах боли
От страшных тех годов.

Но снится или мнится…
Но нет! Опять она!
То там то сям резвится
Локальная война.

Преуменьшаем словом
Войны кровавый зуд,
Но похоронки снова
Идут, идут, идут.

И в головах кому-то
Он снова - цвет берёз.
Опять звучат салюты…
Но, друг, задай вопрос:

Где колокол проронит
Вдруг память о войне,
По ком он скорбно звонит?
Ты помни… по тебе!




Траншеи старые в степях,
В лесах, на перевалах.
На разных жутких голосах
Война в них отзвучала.

Зигзаги поросли травой -
И тихо, просто страшно.
Вот здесь под рёв, под визг и вой
Сходились в рукопашной.

Вот эта самая земля,
Сейчас что под ногами,
Траву растит, её кормя
И кровью, и мозгами.

Растит траву земля - травой
Залечивает раны.
А где-то… где-то снова бой -
Воюют снова страны.

Кому-то вновь сейчас война,
А здесь всё зеленеет.
Трава кругом и тишина,
И рядом… кости тлеют.




Чужой мне снимок довоенных лет,
Чужые люди все на снимке этом,
Да только тех людей давно уж нет -
Они зарыты в грешную планету.
Глядят со снимка трое молодых
Внимательно, но что в судьбе - не видят.
То вижу я, теперь уже, за них -
Большой войной растоптанные сгинут.
И лягут все под смертною стопой.
Ну а пока, спокойно смотрят дети
На мать свою, что держит пред собой
Тот снимок, но никто ей не ответит.
Ведь на войну ушедший каждый сын
Ей не оставил, в радость, внуков,
И ей остались только блеск седин
Да от детей растаявшие звуки.
Что мог сказать я? Чем мог поддержать,
В воспоминаньях, в трудную минуту?
Лишь смог промямлить: “Гитлеровцев рать
Они не испугались в битве лютой”.
То всё слова! Ничем не заменить
Ушедших лет, сынов её любимых.
Пройдёт ли снег или дождю пролить,
Ей не уйти от дум своих тоскливых…
Чужой мне снимок довоенных лет,
Чужие люди все на снимке этом,
Да только тех людей давно уж нет -
Они зарыты в грешную планету.



ВСЕГО-ТО

Когда я срочную служил,
Собрали нас - солдат - в казарме,
И генерал нам говорил
Как управлял в одной из армий
В войну Великую: “Я вот…
Сыграл умом в одном сраженьи:
Пустил дивизию в обход -
И победил в одно мгновенье.
Был в пух разбит коварный враг!
У нас потерь: всего три роты”.
Я слушал… Той войны размах,
Фронты увидел, но вот что-то
Одно вцепилось, что в стихах
Пусть прозвучит: “Всего три роты!”
Всего три роты в память что-то…
Всего-то…




ОСКОЛКИ

Лежащие в пыли остывших два осколка,
К кому летели вы, в стремлении убить?
Края, как щупальца расставлены
                и колки,
Кого искали вы,
                пред тем, как здесь застыть?

Представить вас легко
                в чудовищной работе:
Вот бьёте в жертву - вскрик,
                удар; лежит, хрипит.
Но промахнулись вы,
                зарывшись на излёте,
Как ненависть сама, корявы и слепы.



22 ИЮНЯ, 1941 ГОД

На рассвете, на рассвете
Спят спокой… спокойно дети.
На рассвете, на рассвете
Вдруг убиты эти дети -
Так убиты: без испуга.
Смерть пришла к ним из-за Буга.




“Лысая гора”…
Разбрелись траншеи,
Будто Змей-Горыныч
Извивает шеи.

Он уже не страшен,
Он зарос травою,
А кто с ним сразился,
Тлеет под землёю.

                (“Лысая гора” - название “высоты”            
                на правом берегу реки Дон
                у города Павловска Воронежской области).



ДОМ

Братская могила -
Мощный холм.
Здесь земля сокрыла
Жуткий сонм.

Смерть людей на битву
Собрала,
Положила слитно
Их тела.

Жизнь травой покрыла
Мощный холм:
Братскую могилу -
Жуткий дом.




Военный, знаю, есть приказ,
Но знаю тяжесть сна проказ, -
И самый тяжкий - это он:
Нет-нет, не бой, а вот он  -

СОН

Солдат не спит - он на войне.
Но что-то шепчет в тишине:
“Солдат, солдат, эй, часовой,
Поспи, солдат, ведь скоро бой.
Луна гуляет над тобой,
И тихо-трепетно в ночи
Ласкают лунные лучи”.

Как трудно дрёму побороть,
Как отдохнуть стремится плоть.
Уснул солдат… И снится дом.
Он в детстве. Весело кругом.
С ним рядом мать. Цветы цветут.
Но птицы чёрные снуют.
Красив, кровав расцвёл бутон.
Его коснулся - вянет он…

Как тих в ночи кинжальный звон;
Как тих в ночи солдата стон.

Луна пропала… Вечный сон…



АТАКА
(вариант)

По-над пехотой - с пулемёта.
Ползёт пехота - жить охота.
“Эй! Поднимайсь! Вперёд! В атаку!”
“Да ну тебя в такую с….”.
(Уткнулись лбами - ждут чего-то, -
Кому сдыхать вот-вот охота).
“А ну подъём!! Пошёл быстрей!
Перестреляю всех!! б…..!”
“Ну и жистёнка… Ну!..  Мур-р-а…
Ну … с ним… Поднимусь… Ура-а-а!!!”



НАЧАЛО АТАКИ ИЗ ТРАНШЕИ
(По верлибру поэта-фронтовика
                Юрия Белаша).

Примкнуты штыки, и подсумки расстёгнуты,
Запалы в гранаты поввинчены намертво.
Присели солдаты в траншее на корточки –
На лицах, на серых, мгновение замерло.

Ну что же, товарищ, - за нами страна.
Вперёд так вперёд! Этот бой – только вешка
На этой дороге, где стерва-война
Бросает нам жребий – орёл или решка.



ПЕРЕКУР
(по верлибру
поэта-фронтовика Юрия Белаша)

И чего не бывает в бою на земле…
Довела рукопашная - здрассте!
Очумели живые, качались, сомлев.
Что же делать с усталостью -
                этой напастью?

И тогда “Перекур!”
                кто-то хрипло сказал -
На другом языке повторили команду, -
И в траву повалились живые - вповал, -
Будто им “потравить
                меж собою баланду”.

Но была наготове вся хищная сталь -
Отдыхала лишь плоть
                у людей от безумья.
Отражалась в крови безмятежная даль,
И мелькало на лицах раздумье.

Но, раздумью в разрез,
                прозвучало, как гром,
Тихо-тихо, словечко: “Начнём!”



ОБОЙМА

В моей руке немецкая обойма
От пистолета, ржавая, в мелу.
Нашёл её, как прах войны Огромной.
Стою тихонько, эту штуку мну…

Что стало с тем, кто потерял обойму,
Дойдя, в боях, до белых круч речных?
Быть может, в рай он улетел от бомбы
Или от сабель конников лихих.

Но знаю: в страхе здесь молитвы пел он.
За русский город, что возник пред ним,
Быть может, здесь его смешали с мелом,
А может “пятки смазал” “пилигрим”…

Нашёл её, как прах войны Огромной, -
Стою тихонько, эту штуку мну -
От пистолета, ржавую, в мелу,
Немецкую обойму.




Присягу принимал
У знамени Победы.
Создали знамя то
Отцы наши и деды.
И в красном том клочке
Как будто спрессовались
Все судьбы: и живых,
         и кто в земле остались.

                МИХАИЛ АНПИЛОГОВ.


 ЕДИНСТВЕННАЯ ПРАВДА

Мир неустойчив: ближе он, то дальше, -
Ведь тлеют огоньки локальных войн.
Всё делим там: “То - наше, а то - ваше…”
Делёж над бездной -
                свалимся, лишь тронь.

Когда же наши просветлеют лица?
Когда ж в немыслимой всеобщей тишине
Исчезнут навсегда
                вооружённые границы,
Чтоб смертью не грозить тебе и мне?

Порой ночной не я один, наверно,
Завидев след звезды,
                сверкнувшей в высоте,
Шепчу, шепчу быстрей,
                с надеждой суеверной,
Как верующий в экстазной суете:

“Сквозь тьму веков духовного разлада,
В трясеньях дум, явлений и страстей,
Пусть явится Единственная Правда
Для всех живущих на земле людей!”