Месяц-февраль

На календаре стоял наш год. Месяц - февраль. И фотография, конечно же, снежная. Но какой-то ракурс интересный. Из-под дерева что ли снято.

Под календарем располагались перевязанные веревками тюки с книгами. Какие-то тюки были вскрыты, какие-то – нет. Все вместе они занимали четверть комнаты.

Тихо, но бойко в раковине лилась вода. Тихо и бойко лилась. Лилась. Да.

Из смежной комнаты прозвучал резкий хруст мягкой горизонтальной ручки и звон каблучков. Когда каблучки замерли, раздался тяжелый выдох. Видимо, при опускании сумки на стул.
Далее послышался шорох проезжающей «молнии» и деятельного ковыряния.
Сжав в ладони какой-то маленький предмет, она неторопливо подошла к раковине – выключить воду. Кран затрубил. Выключила.
Она сделала несколько шагов по направлению к зеркалу. Около него она простояла как будто бы очень долго.
Она то приближалась к зеркалу, то отдалялась от него, то ставила руки на пояс, то убирала их в замок и за спину, то всматривалась в - казалось ей - первую морщинку около брови, то собирала волосы в пучок, расправляя при этом плечи…
Ей не нравились ее глаза. Она сама не понимала, почему. Да, тушь осыпалась на нижних веках, но в этом ли дело?
Она зевнула с закрытым ртом, потом еще раз – с открытым.
Она смотрела на себя и чего-то не понимала. Или смотрела не на себя. Губы были сухие.
Она стала раскатывать и скатывать горловину у своей водолазки.
Ей нравилось, что шов на лифчике пробивался через довольно плотную ткань.
По стене межу плитками полз паук.
Ей показалось.
Когда она уводила голову в полупрофиль, то у нее получалось улыбаться.
Губы были сухие. Она разжала ладонь и принялась красить их маленькой кисточкой из  прямоугольного тюбика. Прищурилась. Повертелась. Пошла к раковине.

С её подбородка стекала вода, и около губ виднелись красные то ли разводы, то ли пятна. Она осмотрелась и потянулась к тумбочке за салфеткой.

Она водила и водила пальцами по затылку. Ее взгляд остановился на полу. Колени вместе – стопы врозь. Носочек серого замшевого сапога залепила какая-то грязюка.
Взъерошила корни волос - волосы приподнялись.

А морщинка у брови действительно появилась.

Схватив сумку со стула и надев её на руку, она рванула с места и ойкнула. Выдохнула и еще раз рванула.

Проходя по коридору, она здоровалась с какими-то симпатичными людьми, которые признавались ей в том, что она поюннела, что у нее очень хорошая стрижка, что ей идет быть похудевшей и  - в чем-то еще.

Она то кивала, то улыбалась, то опускала глаза.
 
Когда она приближалась к выходу, то почти одновременно с разных сторон послышалось: «Привет, Тань!», «До свиданья, Татьяна Александровна!»

Она обернулась кругом, махая перчаткой.

Миновав проходную, она почувствовала, что придется поднять воротник.

Прошмыгнувший перед ней паренек, открыл перед ней дверь.
Из фонаря шел снег.