II

Заспанным ураганом накрыли
В газелях рожи набыченные.
Любовь – это ласточка без крыльев,
Летающая чуть выше обычного.

Холодная лестница. Хиленький слог
Гибнет с течением времени.
Там, где тебя я согреть не смог,
Там ты подогрей меня.

Время – это река. А клёв
Там, где вода не движется.
Кому-то икона – Андрей Рублёв,
А мне – та, что рифмою пишется.

Прошлое – не более чем с осла
Снятая шкура – ослиная.
Смерть – это линия видимой шла,
И невидимой стала линия.

Я грею туловище у костра,
Свет заградил поле зрение
Тлеющих бревен. Без утрат
Не поддержать горение.
Только кто-то вроде кастрата
Знает, чтО есть утрата.

Утро – цунами из тупеньких лиц.
Окатило ребристыми волнами.
Вечность – логово для самоубийц,
Поэтому оно переполнено.

Опыт (наш и наших отцов) –
След от грубых мочалок.
Он бесконечен, но, в конце концов,
Он всё же имеет начало.

Видел ли кто, как писался Завет?
Знает, кто правильно клялся?
И только настоящий солнечный Свет
Ничем. Никогда не преломлялся.

Отсутствие рифм продолжается сном.
Ожог продолжается жжением.
Страсть – это пропасть со сладким концом,
Не имеющая продолжения.

Внутренне неизменно важно,
Так же как и наружное.
Слово мыслью вооружено.
Без мысли оно безоружное.
Потрепано веко. Готовлюсь ко сну
Способами мыслимыми и немыслимыми.
Не вздёрнусь. И руки не полосну,
Пока есть все вышеперечисленное.