Однажды, в студёную зимнюю пору

Ироничное стихотворение для взрослых, написанное мной в 2003 году. Персонаж - реальный человек, водитель, в прошлом горький пьяница, а теперь почтенный семьянин)))
Также о нём можно почитать тут http://www.proza.ru/2010/12/10/1308


Однажды, в студёную зимнюю пору
Степанов примёрз головою к забору.
Он выпил немного, грамм эдак 700,
И думал, что целым до дому дойдёт.
Но думать одно, а добраться – другое,
Не чувствовал Стёпа земли под собою.
Порывами ветра повален на снег,
В борьбу со стихией вступил человек.
Борясь с огромадным земным притяженьем,
Степанов проникся к нему уваженьем.
Пытаясь подняться с озябших колен,
Он полз по земле в направлении стен.
Но стены, как скалы, тревожно застыли,
Покрытые льдом, все в заснеженной пыли.
Возносятся стены макушками в небо
И их не волнует судьба человека.
Безжалостный камень не знает пощады,
Ему безразличны призывные взгляды….
И холоден сердцем застывший бетон:
Не тронет его человеческий стон.
Всё против Степана: и звёзды, и небо,
Устал человек отбиваться от снега.
Течёт по спине ледяной ручеёк,
Как низок и жалок Степанов – хорёк!
Дополз до стены…посидел….отдышался…
Усталой спиною к бетону прижался.
Пронизан ветрами насквозь человек,
Ледышками слёзы из сморщенных век.
Подул на ладони, согрелся маненько,
Вдруг видит Степан – недалёко ступенька!
Собравши все силы в единый порыв,
Степан ломанул сквозь сугроб на прорыв.
Дополз, бедолага, белками сверкая,
Какая же, падла, ступенька большая!
Но холод – не тётка, давай не зевай!
Скорее на ноги с коленей вставай!
Кряхти, не кряхти, а пора подыматься,
До дома ещё два часа добираться!
Привстал на карачки, довольный собой,
В ступеньку упёрся корявой башкой.
Полдела готово, теперь подтянуться!
И только собрался Степан разогнуться….
Подходит собачка нечистых кровей
С простой, незатейливой думкой своей.
Узрела Степана, стоящего в позе,
Верхом на ступеньке на диком морозе!
Подумала: что нужно этому дяде?
И тихо к Степану пристроилась сзади.
Степан на собачку недобро косится,
Но руки убрать со ступени боится.
Собака, увидев Степана в смятеньи
Тем временем сзади пошла в наступленье!
Вскричал от бессилья продрогший Степан,
И псу по мордасам ногою поддал!
Сверкнули, смыкаясь, собачие зубы,
И Стёпа учуял укус ниже крупа!
Наполнился лаем далёкий окрест
И крик человека взлетел до небес.
Зажглись и погасли сто семьдесят окон,
И голос визгливый спросил хрипло: кто там?
Откуда-то сверху полились помои,
И Стёпу с собачкой накрыли обоих!
Степан, с перепугу поднялся с коленки,
И бросился прочь, опираясь на стенки.
Но долго ему не случилось умчаться,
Ведь стены имеют обычай кончаться!!!
Хвататься за воздух – безумное дело!
Степанов шагнул в пустоту неумело,
Не держат беднягу проклятые ноги,
Стоит как чумной человек на дороге.
Качает несчастного взад и вперёд,
Не знает уже, как до дому дойдёт.
Расставивши грабли для пущей страховки,
Степан поскорей приступил к тренировке.
Идёт, балансируя, словно циркач,
И жалко себя до безумья – хоть плач!
Два шага в минуту: не слишком-то много,
Уже в темноте не увидишь дорогу,
Бредёт как Сусанин, наш первопроходец,
Ведомый инстинктом, моряк-краснофлотец,
Ему наплевать на шторма и на мели,
Он должен скорей оказаться у цели.
Он вынесет с честью невзгоды любые,
И выживет там, где не смогут другие…
Он пил палитуру, хлебал нитролак,
Бесстрашен и грозен наш бравый моряк!
Таких как Степанов штук семь всего надо,
Чтоб в страхе бежало поганое НАТО!
Трепещут вояки из их Пентагона,
Когда наш Степанов бухнёт самогона.
И зиждется мир на земле и на море,
Покорный бесстрашной степановской воле!
И вот наш герой, русофил – терминатор,
В снегу по колено плетётся куда-то…
Потерян рассудок, развеяны мысли,
Безумство в глазах и желание жизни.
Кряхтит над сугробом спаситель миров,
А в небе Господь – справедлив и суров!
- Почто ты, Степан, «заливаешь» без меры?
- Почто ты мне портишь остатние нервы?
- Терпи и страдай, мой усердный слуга,
- Своих огрехОв не искупишь пока!
О, Боги, как вы беспощадны к героям!
Ведь славу пришлось - бы делить вам надвое…
Как жалок пред Богом простой человек,
Как короток наш человеческий век!
Но мы отвлеклись от Степанова горя,
Продолжим… итак, Стёпа вышел на поле.
Где юг, где восток, ни хрена не понять,
И в снежном буране не зги не видать(((
Куда не посмотришь – кружатся снежинки,
Невидимы стали пути и тропинки,
И шум городской затерялся вдали,
Во тьме утонули домов фонари.
Стоит наш герой, проклиная беспечность.
Равнина… а в ней – лишь Степанов… и вечность…
Венец мирозданья в объятьях стихии
Таращит на небо глазёнки бухие.
Здесь жизни и смерти сплелись воедино,
И время от стужи безмолвно застыло.
Заклацал зубами Степашка – глупец,
Всё, братцы, причалил, тут мне и конец!
Упал, обессилев на снежную гладь,
Пропал человек – и костей не собрать!
Задел головой за какую-то хрень,
И в обморок рухнул, как треснувший пень.


p.s.  Казалось бы, всё! Но на хмуром рассвете,
Пришли на каток полоумные дети,
На санках, на лыжах, а кто босяком,
Зашли побухать и тряхнуть «косяком».
Достали шприцы, и «колёса», и «герыч»,
И дури с собой притащили для девоч!
Мотали БФ на стальное сверло,
И пили «портвейн» просто так, заодно.
Старшой у них был некий пОдросток Вася,
В свои 25 он сидел в третьем классе,
Читал по слогам и не ведал дробей,
Писал на заборах о жизни своей.
Отец – алканавт, а мамашка – чувырла,
Вот всё, что у Васьки за пазухой было.
Ментовка, детдом, да тюремные нары,
Побеги, разбои, базары – вокзалы…
Вдруг видит Васятка – лежит мужичонка,
Пальтишко на ём, и штаны, и шапчонка,
Примёрз головой бедолага к забору,
Пытаясь забраться на снежную гору.
Задумался Вася (что редко случалось):
Большая добыча к нам в лапы попалась!
Часы на руке, а во рту – просто прелесть,
Зубов золотых полноценная челюсть!!!
Вот с них и начнём.. он позвал друга Вовку:
А ну-ка скорее неси монтировку!
Зачем человеку злачёные зубы?
Пускай ест теперь только каши и супы!
Здоровая пища и кошке приятна,
А что шепелявит – так это понятно!
Взметнулась монтажка, на солнце сверкая,
И тут наш Степашка глаза открывает.
Чудовищный крик полетел по округе –
Промокли у Васьки от ужаса брюки.
Обделался, бедный за 10 секунд,
От страха забыл, как его и зовут!
Летел, словно демон, вращая глазами,
В пути ускоряясь своими газАми!
А Стёпа, зажмурив глазищи от боли,
Рванулся, оставив усы на заборе.
Висят волоса на промерзшей доске,
А солнечный луч греет плешь на башке.
С тех пор наш Степан в постоянной «завязке»,
Стал жить –поживать, как у Пушкина в сказке.


2003