Без права на мать и отца...

Стонет деревня от шума,
От детских восторженных слов,
В одном только школьнике юном
Взгляд грустный и облик суров.

Ёжась в осенней прохладе,
Под мышкою книги зажав,
Ребёнок в неброском наряде
В одиночестве в школу шагал.

Мыта дождями одежда,
Утюжена ветром на нём,
Лишь в школе была вся надежда,
Обноски совсем не причём.

Но! От убогости ветхой,
Так просто укрыться нельзя,
Вдогонку насмешкою едкой,
Тиранили, даже, друзья!

Рушатся в мире устои
И меркнут в несчастной судьбе,
Родители в диком запое,
Ребенок их сам по себе.

В доме разруха и сырость,
Растленные души в вине,
К ребенку утеряна милость
И добрые чувства из вне…

Нет у подростка каприза,
Потребность ничтожно мала.
С рожденья нуждою унижен,
Тем счастлив, что мать родила.

Только в учебе спасенье,
Старик надоумил его:
«Оставь все обиды в забвеньи,
В себе сотвори волшебство…»

Внявши совету тетради,
Книжонки под мышкой зажав,
Ребенок в неброском наряде
С надеждою в школу шагал.
     ***

В школе, проникнув за двери,
Ворвалась в глаза красота,
Наполнила сердце доверьем,
Раскрыла в улыбке уста.

Голову кружит дурманов
От школьниц духов аромат,
От свежей покраски чуть пьяный,
Блуждал очарованный взгляд.

Радостью сердце прошито,
В восторге парила душа,
О доме печаль позабыта,
Покой овладел малыша.

Всё здесь серьёзно и вечно
И в детство себя не вернуть,
Оно пронеслось быстротечно,
Покинув лишь легкую грусть.

Радость собрав по крупицам,
Едва ли касаясь земли,
До дома летел будто птица,
Как будто бы крылья несли.

В дом он ворвался, как лучик,
Осеннего солнца во тьму,
Но будто бы черные тучи,
Преградою встали ему.

Та же, как прежде, картина,
Растленные души в вине,
В зловоньи и хламе квартира
И пляшущий демон в окне.

Полон обиды с презреньем,
Малыш у порога упал,
Растаяла радость мгновенно,
В отчаяньи он зарыдал.

Тут же усталость и слёзы,
Ребенка склонили на сон,
Где видятся страшные грёзы,
Как будто в изгнании он…


Грустные детские лица,
Тревожные судьбы в нужде
И это не грёзы, не снится,
Все это реальность… и где?

Тихо с безмолвным укором
Сиротские плачут сердца,
В казенных домах за забором
Без права на мать и отца…