Весна мертвецов

На афише бергмановского фильма
седой благообразный старик,
похожий на короля Лира,
на фоне неба, усеянного чёрными предвестниками
судеб людей его племени.
Его взгляд устремлён вглубь минувшего.
Он помнит всё, что бывало здесь:
капища древних богов в зачарованных рощах,
подвалы и коридоры инквизиторских тюрем,
страсти Господни на детских утренниках,
скрип деревянных дверей в замках викингов,
весёлые военные походы короля Карла,
его пирушки с польками и венгерками,
победные марши по снежным лапландским пустыням.
Он помнит день, когда вы разрешили себе детоубийства —
сначала вы совершали их боязливо и как бы извиняясь,
потом — всё более привычно и беззастенчиво.
Стройная и высокая женщина севера,
пожелавшая стать мыльной мечтой
для многонациональной мужской толпы,
твои льняные волосы развеваются на холодном ветру,
твои ступни омывают солоноватые волны прибоя.
Ты хотела легко, без последствий,
отдавать или продавать себя их взглядам,
их глянцевым фотографиям и матерным частушкам в душевых.
Плата за яркие сны
оказалась конкретной и твёрдой.
Отныне об этом — драмы твоих киногероев.
Они играют о жизни и смерти — но не о своих.
Они играют жизнью и смертью — но не своими.
У безымянных людей нет голоса,
чтобы защититься.
Вымытый с мылом булыжник твоих мостовых
в солнечные дни отливает багровым.
В кофейном дыму над уютом твоих игрушечных крыш
неприкаянно плывут
невоплощённые человеческие образы.
Я вспомнил об этом, ступая на сходни парома.