Лесная сага

Абажурный мухомор
собрался к поганке
(получил он от нее
приглашенье к дранкам).

Для него был этот день
важной в жизни датой,
хоть повесою лихим
слыл наш гриб когда-то.

Было… в праздник выходил,
заломивши шапку:
Солнцу больно от сапог,
если он в присядку

обходил опят – галдят
как всегда толпою,
меж собой дела вершат
кучею малою.

Мимо с картами стола,
где сидят волнушки -
освещает их пасьянс
мягкий свет гнилушки;

мало кто уже сейчас
помнит в тех старушках
за морщинками подчас
юности резвушек.

Мимо девушек-лисят,
что из-под листочков
Так заманчиво глядят
в вышитых платочках:

пусть они не удались
и малы росточком –
рост не важен для любви
с милым под кусточком…

Вся картина как сайгак
промелькнула в мыслях,
а теперь уже не так –
плечи коромыслом;

где с подружками гулял –
как прошлись с косою:
уцелел кто хил и вял – 
не родись с красою.

Лета теплые деньки
догорают где-то,
а вокруг одни пеньки –
вот тебе и лето!

Тщетно прятаться в траву,
жалкие уродцы,
как лохмотьям не укрыть
тела богомольца.
--------------------------
А поганка? Что ж, она
(скажем между нами)
не такой как все была:
зимними ночами

наблюдала из окна
жизни мирозданье,
отложив до лучших дней
кройку и вязанье.

Сколько помнила себя
(еще спорой в люльке)
с детства нравилися ей
разные науки…

Знает не любой из нас
как сладки те муки,
ну а девушки давно
померли б со скуки.

Изучение брошюр
и томов оккультных,
познавание чужих
откровений смутных

наложило на нее
отпечаток мутный:
серость кожи, вялость ног,
в шлепанцы обутых.

Потерялся блеск волос,
бледная поганка –
про такую говорят...
Но ее мне жалко:

каждому ровна, добра,
светится покоем,
прячет остроту ума
в мягком перегное.

Говорили ей давно:
поменяй квартиру,
выбери другой район –
здесь от малярии

высохнешь, убьешь себя...
но пустого мира
ей дороже запах трав,
ладана и мирры,

фолианты древних книг,
тишь, уединенье,
а еще души своей
перевоплощенье:

слышится мышиный писк
где-то из подполья,
а душа вселенной диск
облетает вольно,

море рыбой бороздит -
все ли здесь спокойно?
Обо всем душа горит
и за все ей больно.
------------------------
Нет, поганка не сухарь
и к гостям радушна,
прихворнет ли где глухарь,
иль змея недужна:

никому отказа нет –
травы ей послушны;
может ценный дать совет –
платы ей не нужно…

Но бывает иногда
ей с грибами скучно:
сплетни, тряпки и еда...
надоест ей слушать.

Надевает старый плащ
с белым капюшоном,
кинет в сумочку калач,
виноград сушеный…

Колокольчик у ворот
с мелодичным звоном
открывает медный рот
нежно и влюбленно.
----------------------
Перейдя через мосток,
что у старой ивы,
под которой спит сурок,
нарвала крапивы,

черемшу и сельдерей,
а лесная слива
не дается в руки ей –
на поклон ленива.

Где стеной стоит осот,
и чернеют кочки -
груди мягкие болот,
кукушонок кохчет…

Нет нужды ей по слогам
вчитываться в строчки,
что природа тут и там
набросала ночью:

вот зайчишка пробежал,
тут прошла ежиха
с целым выводком ежат…
а вокруг так тихо,

так привольно и светло…
Спелой ежевицы
набрала она ведро
и назад – в грибницу.
------------------------
И в один из этих дней
мухомора встретив,
ремонтировал плетень
тот из новых ветвей,

полюбила всей душой –
сразу и навеки.
Что же, гриб он неплохой
и хозяин крепкий:

пусть он звезды не хватал
никогда руками,
пусть подвыпивши гулял
часто вечерами,

но умел он ослепить
шляпой и усами…
Да такую покорить
мы могли б и сами:

для поганки жизнь – что миг,
ветра дуновенье,
вечера - за читкой книг,
дни – за рукодельем;

заглушил природы крик
запах вдохновенья,
дух которого проник,
пропитал всю келью.

Не бывала никогда
на грибном гулянье,
упадет ли где звезда -
тайное желанье

ей не приходило в ум,
девушек гаданье
под Христову ночь в бору
заменяли знанья.

Думала на них всегда
можно положиться:
если трудно иногда –
отыщи страницу,

и на все найдешь ответ,
график иль матрИцу…
О любви же в книге нет
никакой таблицы.
------------------------
Час смотрелася на ту,
что в ведре с водою:
подурнела там и тут,
светится дырою

шляпа, ноги в синяках,
волосы копною…
И ударила в сердцах
по воде рукою:

нет, напрасно и тужить -
только поневоле
захотят с такой дружить,
а любить – тем боле,

но красавца бравый вид
ей запал до боли,
а волнение в груди
если в чистом поле

повстречаются они)
отнимало волю.
Чтоб заговорить – ни-ни,
сразу очи долу,

отойдет – тогда смотри,
хоть прожги дырою
весь кафтан огнем любви…
что ж это со мною?
-------------------------
Так, в смятении души
время нанизая
как на ниточку грибы,
о беде узнала:

лишь она да мухомор,
старики, детишки –
вот и весь грибной набор…
Хороши делишки!

По кустам шептанья злы:
это все поганка
мор наслала на грибы,
видно, спозаранку

неспроста ходила в лес,
снюхалась с врагами;
знать, в нее вселился бес,
раз не спит ночами.

Кто же помнит о добре,
коль такое лихо –
и забыли сразу все:
выдра и ежиха,

ящерица и карась
кто их спас от смерти,
от глистов лечил не раз…
Вы уж мне поверьте:

доброе недолго чтут –
отлегло от сердца,
миновал души испуг -
и закрылась дверца

благодарности людской...
Так и меж грибами –
обходили стороной,
дальними краями

место, где жила она, 
и шептали в спину:
плачет по тебе тюрьма –
грибников корзина.

Суеверия лесных
жителей по сути
неотличны от людских –
хоть они не люди:

чуть затлеет уголек,
дуют со всем жаром –
чтобы этот огонек
стал лесным пожаром…
----------------------
Вся изъедена червем
злая сыроежка
подожгла поганкин дом -
тлеют головешки

вместо милого жилья…
Собрала тележку
уцелевших книг, белья
наша Белоснежка,

поклонилася вокруг
и под шум насмешек
с болью от душевных мук
побрела неспешно…

Но куда же мне пойти, –
думает бедняжка, -
где пристанище найти?
и вздыхает тяжко:

не деваться никуда
от грибной мне злобы…
Речки черная вода
видится ей, чтобы

успокоить там себя…
Образ мухомора,
ее милого дружка –
божества лесного

как весенняя пурга
промелькнул в виденьях
воспаленного мозга
радостным мгновеньем:

чудится ей светлый миг,
будто он подходит,
что-то тихо говорит,
глаз с нее не сводит;

нежно за руку берет,
слезы вытирает
и домой к себе ведет…
Дальше засыпает.
-----------------------
Будь на этом месте мы –
все б прошло бесследно,
но для девичьей души
потрясенья вредны.

Выздоравливать с трудом
начала поганка:
все мерещится ей дом,
почему-то жарко…

А вокруг светлей, чем день,
хоть не видно солнца,
хочет встать, но встать ей лень:
видит из оконца

будто с факелом в руках
бегает старуха;
в душу заползает страх,
сердце бьется глухо…

Уж старуха не одна –
чудища толпою
собралися у окна
и ревут, и воют

заклинания свои,
а вокруг – все жарче…
Вдруг внезапно шабаш стих,
и проснулась с плачем.
------------------------
Где она и чья постель,
мягкая как пена –
уж не кажется ли мне
это все блаженно?

Чья же добрая душа
сжалилась над нею -
ведь все ангелы, спеша,
отходную пели .........
…………………………………………………
…………………………………………………