ИЗ ЭТНЫ...

Какой-то  клеймённый всё рыщет да свищет
Ту рыбу, что глубже, всё там же, всё ту же.
И жутче от каждого шума, что глушит
Её перепонки под вспоротым днищем.

Привет пионерам прикормленной рыбы,
Привет гондольерам в бездонных гондолах,
Парящих любовно над сломанным долом,
Над пашней скользящих, как мы не смогли бы.

Как мы не смогли бы, но, верно, хотели б 
На будущей, на  позапрошлой неделе,
Какой-то, едва указующий знаки,
Становится сам гондольером и  аквой.

Но  кычут  февральские пурги из штолен,
Шурфов преисподних, исполненных соли,
Но  дышит  в затылок, горяч и намолен,
Заштоленный Спас ста восьми  колоколен.

А тело – что  склеп из минойского Крита,
Что крипта, где хрупкая бьётся подёнка,
В ком входят-выходят и остро, и тонко
Булавки  февральские  богом забытых,

Заснеженных, осатанелых кварталов,
Куда не ступала нога гондольера
В манерной туфле, на всклокоченный север,
В его морозильные камеры залов.

Какой-то тревожный, колючий и медный
Таращит два ока над стылою бездной.
А рыба всё глуше, и жмётся, и слепнет,
И гласом Гомера хохочет из Этны...

07.02.11