И Николай Чудотворец

        ПРАВОСЛАВНЫЕ  СТИХОТВОРЕНИЯ

             С О Д Е Р Ж А Н И Е

1.  Не гаси мою свечу
2.  С окраины своей
3.  Женский день
4. Сад
5. Призвание
6. И Николай Чудотворец
7. Пасха
8. Первый слог
9. Бабушками крещены
10. Псалтырь
11. Соперники
12. Малая часть
13. Краснодеревщик
14. Первый пост
15. Суженый
16. Похожая на образа
17. Полюбил
18. Артист
19. Иван и принц
20. Ориентир
21. Девушка стояла у причала
22. Колоколенка
23. «Когда влюблённые тела…»
24. Яблонька
25. Поля озимых
26. Завтра Пасха
27. Пора!
28. Возрождение церкви в Никольском
29. Новодел
30. «Я теперь мечтаю не о многом…»
31. Родной земле
32. «А когда я душой не спокоен…»
33. Чудеса
34. Монастыри

Кроме того, стихотворения этой тематики есть:

в цикле «ИЗ АНТОЛОГИЙ» — «Матушка родимая», «Присады», «Маменька», «Троица», «Замело деревню»




Н Е    Г А С И    М О Ю    С В Е Ч У

Не гаси мою свечу,
О, Всемилостивый Боже —
Я ещё воспеть хочу
Ту любовь, что всех дороже.

Ту любовь, что даришь мне
В пору старости бесплодной —
К сыновьям моим, к жене,
К нашей кошке беспородной.

И к рассаде, и к цветам,
На окне моём живущим,
И к сияющим листам,
Строчки новые зовущим…

Не вели меня казнить —
Я иду, не зная броду.
Дай мне что-то объяснить
Драгоценному народу!

Что — пока не знаю сам.
Но в годину испытаний,
Верю, дашь моим устам
Мудрость словосочетаний, —

Чтоб не ядом напитать,
Не отмщением, не болью,
Чтоб молитвой отшептать,
Чтоб спасти его любовью!..


С   О К Р А И Н Ы   С В О Е Й

С окраины своей к знакомой роще выйду ль,
С окраины своей пройду ли на проспект —
Последнее тепло ноябрьский ветер выдул
Из клёнов и берёз: уж их неярок спектр.

Уже темны дубы, уже тусклы осины,
И траур черных лип почти невыносим.
Но лишь горят–горят осенние рябины
На фоне тех дубов и меркнущих осин.

И поздний свет рябин всё ближе мне с годами, —
Не крон их зыбкий свет: их листья — без затей, —
Они чаруют взгляд прекрасными плодами!..
Так не затем ли Бог дарует нам детей?


Ж Е Н С К И Й    Д Е Н Ь

Подарил я ей мимозы,
И с высокого моста
Мы смотрели с ней на звёзды
В ночь Великого Поста.

За звездой звезда бросались
Вниз
И гасли над рекой…
Видел много я красавиц,
Но не знал другой такой!

И какие б ей слова я
На ушко ни говорил —
Отстранялась, обрывая,
Отступая от перил.

Как же так?
«Люблю я Бога!» —
Отвечала мне она.
А река была глубока,
А река была темна.

Как ни вглядывайся в струи,
Всё равно не увидать,
Как ушли без поцелуя
Мы поститься и страдать.

От беды ли, от порока —
Увела меня она.
А душа была глубока,
А душа была темна!

И душе моей казалось:
Выеденного яйца
Поцелуй не стоит —
Шалость
Подгулявшего юнца,

Что за миг любви свободной
На спор прыгнул бы с моста
В женский день международный,
В ночь Великого Поста…


С А Д

                Людмиле

В комнате, где на обоях
Майский яблоневый сад,
Сыновей твоих обоих
Фотографии висят.

Сад немножечко увядший —
Поцвети-ка двадцать лет!
Дима — старший,
Саша — младший.
Саша — грустный,
Дима — нет.

Дети маме не клянутся,
Как избранницам своим,
И когда они вернутся
В сад свой —
Знать лишь им двоим

Да ещё, наверно, Богу,
Что весеннею порой
Выбрал каждому дорогу.
Каждый — первый!
Не второй!

Нет ни младших и ни старших —
Крест неси!
А нету сил —
Здесь не жалуют уставших,
Не берут их на буксир.

И никто не удивится,
Коль, теряя аппетит,
Оптимист, что веселится —
Вдруг однажды загрустит.

Полосатой зебры принцип
Бог включает!
Разрешит —
Пессимист весёлым принцем
Несмеяну рассмешит!..

Так, работая на Даче,
Называемой Землёй,
Ставит Бог свои задачи
Перед каждою семьёй.

И относится, не скрою,
К нам, к Его ученикам —
Как садовники к подвою,
К новым саженцам, к дичкам.

Все мы — славная рассада:
Каждый уникум, гибрид. 
Но не зря — во имя Сада —
Хлам в костре Его горит!

Коль душа не станет храмом,
Не вкусит небесных сот,
Тело Он считает хламом —
Выкорчёвывает сорт!

Обижать ли, обожая? —
Но селекцией садов
Повышают урожаи
И изысканность плодов...

                2016: новая редакция


П Р И З В А Н И Е

Человек, не чувствующий рифмы,
Стать хотел известнейшим пиитом,
Человек, не бравший логарифмы,
Стать хотел учёным знаменитым.

Первый, в стихотворческом угаре
Доконав несчастного Пегаса,
Покупал рецензии деньгами,
Прилетя в Москву из Арзамаса.

И, вчерашний умница и скромник,
Он водил чинуш по ресторанам.
Он издал увесистый трёхтомник,
Но прослыл глупцом и графоманом…

А второй, из школы исключённый,
Грезя славой Лейбница и Бора,
Жертвовал, как истинный учёный,
Жизнью ради нового прибора.

Ночью провода заполыхали,
Взрывом опрокинуло избушку.
Стал он разговаривать стихами
И попал не в гении — в психушку…

Говорят: живут они убого,
Ублажая похоть и утробу,
Не прося прощения у Бога,
Сея лишь неверие и злобу.

Человек, не бравший логарифмы —
Мог бы стать известнейшим пиитом!
Человек, не чувствующий рифмы —
Мог бы стать учёным знаменитым!


И    Н И К О Л А Й    Ч У Д О Т В О Р Е Ц

Сельское детство, ромашковый рай.
Пристально смотрят с околиц
Дед Николай и отец Николай.
И Николай Чудотворец…

Годы студенчества. Угольный край,
Шахты опасный колодец.
Дед Николай и отец Николай.
И Николай Чудотворец…

Свадьба запела — ты ей подпевай.
Водочку пьют и ликёрец
Дед Николай и отец Николай.
И Николай Чудотворец…

Звон колокольный
Сыновьих сердец.
Что же взамен, комсомолец?
Дед умирает. Остался отец.
И Николай Чудотворец…

Лень сыновьям постоять у икон —
Вырастет грех твой, утроясь.
Дед и отец — далеко-далеко.
Лишь Николай Чудотворец…

Снится: у рая — раскаянья грай,
Толпы молящего люда.
Каждому нужен Святой Николай,
Каждому хочется Чуда!

— Эй, богомолец с терновым венком,
Что так угрюмо молчишь ты?
Что-то ведь понял ты, став стариком?..
— Что Николаич я. Трижды!..


П А С Х А

Приезжал я в деревню на Пасху,
Ощущая её благодать —
Как спектакля красивую сказку,
Где совсем не придётся страдать.
Где простые и ясные роли, —
Где всегда у порога чудес
Предъявляют простые пароли.
Самый первый —
Христос  воскрес! —
Я легко говорил: по привычке.
(Как и раньше, легко  — на втором,
На заветном пасхальном яичке —
Я  ХВ  рисовал  серебром…)

Ах, как бабушка внука встречала!
И чтоб мой не пропал интерес,
«Да, Воистину, — мне отвечала,
Как и надо по роли, —
Воскрес!»
Ярко-ярко лампадки горели
И в светёлке, и в зале всегда.
Пусть не все мы, — коль честно, — говели,
С пасхи лишь начиналась еда.

Пировала в тепле и покое
Деревенская наша семья.
А за что же нам счастье такое? —
У родных не выпытывал я.
И смотрел я на мир без опаски —
И не видел Терновый Венец,
Потому что считал, что у сказки
Может быть лишь счастливый конец…

Но давно уж те сыграны роли,
Учит жизнь — так, что искры из глаз!
И давно уже требует крови
В наши краски
Искусство от нас!
Я давно серебром не рисую:
Грех иудства чернит серебро —
Ничего не свершается всуе,
Чтобы злом не сверкнуло добро.

По камням свои ноги мочаля,
На плечах своих чувствуя Крест,
Я тащу его честно — в начало
Сказки той, где Христос наш — Воскрес!
Роз шипы или гвозди распятья —
Только боль насыщает цвета!
Значит, Боль Его призван понять я:
Ведь Искусство — дорога Христа!..

                2017: новая редакция



П Е Р В Ы Й    С Л О Г

                Александру Пешкову,
                автору повести «Крестьянин»

Чёрт крестьянина дурачит:
«Это — удаль, а не пьянство!..»,
После пьяного морочит:
«Чем же плох чертополох?..»
Крикну в чёрное пространство:
«Ты жива ль, душа крестьянства?» —
«Слава Богу, — отвечает, —
Выручает первый слог!..»

И порою сенокосной 
Я иду тропинкой росной
На серебряный свирельный
Соловьиный посвист кос.
Рядом с церковью безголосной
Там, в селе, живёт мой крёстный,
Что уверен: лучший праздник —
Это русский сенокос!..

Вместе с ним косить мне лестно.
Он всегда: «Тебе не тесно?..» —
Со своей подначкой хитрой,
Только я себе не враг:
Отставать неинтересно —
Всё всему селу известно.
Ну а крёстный мой — двужильный,
Хоть и выпить не дурак.

Но я знаю: за неделю
Он готовит косы, грабли —
Стук весёлой наковальни
Будоражит всё окрест.
И, чтоб руки не ослабли,
Зарекается: «Ни капли!..»,
Даже крест свой надевает,
Хоть весь год не носит крест.

Спит в сарае на диване,
Всей своей вчерашней пьяни
Говорит, не церемонясь:
«Вот вам Бог, а вот — порог!..»
Взгляд — орла! Походка — лани!
Крест — как меч на поле брани!..
Он — крестьянин. Я — крестьянин.
И акцент — на первый слог!


Б А Б У Ш К А М И    К Р Е Щ Е Н Ы

Дети канувшей страны,
Той "кипучей и могучей",
Бабушками крещены
Тайно мы —
На всякий случай.

Но, крещенью своему
Не придавшие значенья,
До сих пор идём
Сквозь тьму,
Роковые увлеченья.

И на минном поле мук
Бесшабашно чистим перья…
Долго как нам сходит с рук
Наше гордое неверье!

Долго как 
Вопрос ребром
Нам не ставят:  либо – либо, —
Только чудом и добром
Наставляя терпеливо!

Не предъявлен счёт ещё
Страшной смерти неминучей:
Нас, кто бабушкой крещён
Берегут —
На всякий случай…


П С А Л Т Ы Р Ь

Над могилой ива и калина,
Грустные,  склоняются в мольбе.
Бабушка моя, Екатерина,
Царствие Небесное тебе.

Скольких отчитала ты, отпела,
Так же вот, склоняясь и скорбя!
Твой псалтырь
Лежит теперь без дела —
Нету ученицы у тебя.

Горькое торжественное пенье
Непрерывно с ночи до утра
Требует особого терпенья —
Не смогли ни мама, ни сестра.

Видимо, не каждому по силам,
Чтя благословенья благодать,
Всё равно: богатым или сирым —
Сопереживать и сострадать!

Ты ж слезу скупую вышибала,
Хрупкая, склоняясь к образам,
У такого грозного амбала,
Что давно не верит и слезам.

И с тобою пела и рыдала
Вся родня печальная подчас.
А ведь ты  усопшего видала
В первый раз
Да  и в последний раз…

Избранные смотрят, как с вершины,
В наши души, полные страстей, —
Ведь не зря же ездили машины
За тобой из дальних областей.

До сих пор тебя не забывают
Люди и Природа:
До зимы
Над тобою птицы распевают
Нежные хвалебные псалмы.

Над могилой ива и калина,
Грустные,  склоняются в мольбе.
Бабушка моя,  Екатерина,
Царствие Небесное тебе!


С О П Е Р Н И К И

Сказал, что стал мудрей, что сны твои — глубоки,
Смиренно в церкви ты взираешь на алтарь.
Как хорошо, что ты задумался о Боге,
Наш комсомольский бог, вчерашний секретарь.

Бог, может, и простит, село б тебя простило:
Вновь выборы, и вновь — на каждом ты столбе.
А комсомолку ту, что сына окрестила,
Сказав собранью: «Да!», простишь ли ты себе?

Ты выполнил приказ: ты, злой и раздражённый,
Девчонку исключил — она ушла в слезах.
К ней подойти тогда, как будто к прокажённой,
Жалея за глаза, боялись на глазах.

Но знало всё село: она тебя любила
И, потеряв свою, твою щадила честь.
В тот год она одна из класса поступила
В Москву, в пединститут. Вот видишь: Бог-то есть!..

Суровый поворот. Суровый час расплаты:
Как утренний туман, твоя исчезла власть.
Теперь бы — о душе. Тебя же — в депутаты:
Едва пришёл в себя, и новая напасть!

Ты мнёшься у икон, всё просишь ты о чём-то.
Да знают все о чём! — соперница сильна:
Учительница, та вчерашняя девчонка.
И знают, видит Бог, что победит она!


М А Л А Я     Ч А С Т Ь

Взрывали храмы — строили жилища:
Бараки и кремлёвские дворцы.
Но мстили им родные пепелища,
И ясно было, что не мудрецы.

Казалось им: вот шаг один — и счастье,
И поклонится в ноженьки народ.
Но целое — ничто без малой части, —
И гибнет недостроенный завод,

Хиреют пашни, мокнут урожаи,
Мелеют рукотворные моря,
И женщины детишек не рожают,
Утехой естество перехитря.

Взгляни на их затравленные лица,
Давно не озарённые мечтой:
Как страшно, если некому молиться,
Какою жизнь становится пустой!

Где нет Чудес, там нет и удивленья,
Где нет Любви, живут лишь для себя, —
Без малой части:
Без Благословенья, —
Взрывая храмы, души погубя.



К Р А С Н О Д Е Р Е В Щ И К

Церковь старая, что бабушка любила,
На холме белеет, сердце веселя.
По дороге к ней — то ива, то рябина,
Липы, ясени, берёзы, тополя.

И мне кажется: задумчивые лица
На меня глядят с надеждой из ветвей —
За деревья меня просят помолиться
С кроткой страстью доброй бабушки моей.

Говорят:
«Поставь хоть маленькую свечку:
Ведь без нас
(И наша жертва не проста!)
Для иконы не найти тебе дощечку
И не сделать поминального креста…

А когда придут минуты роковые,
Только мы с тобой останемся одни:
Заключим тебя в объятья гробовые,
Помня бабушкино: «Боже, сохрани!..»


П Е Р В Ы Й     П О С Т

                Геннадию Иванову

                «Я не могу как следует поститься…»
                Г.Иванов


Я не умел как следует поститься —
И всё-таки постился я, как мог!
Серебряное снилось мне Копытце,
Бурёнушка, Жар-птица, Горбунок.

Я даже в церкви не был три недели,
Лишь наспех перелистывал Завет.
И снились мне — святыни Иудеи,
Эммаус, Вифлеем и Назарет.

Не знал молитв, не помнил я каноны —
Я пел из полюбившихся стихов.
Но не пиита снилась мне корона,
А мой венец — с шипами из грехов.

В конце Поста, когда смущали яства,
Но до поры ни капельки нельзя,
Приснился Рай: мать говорила «Здравствуй!»,
Любимые встречали и друзья.

«Я выдержу! Изыди, Искуситель!
Не брошу Крест!..»
И, с облака сойдя,
Приветствовал рукой меня Спаситель
Со шрамом, чуть заметным, от гвоздя…

Великий Пост — ужасный, но прекрасный, —
Великий Праздник воли и весны,
Благодарю за подвиг не напрасный
И разум пробуждающие сны!..


С У Ж Е Н Ы Й

Он такой забавный:
Верит в Бога!
Он пришёл, встревоженный звонком,
Крестится у твоего порога,
Сетует, что в доме нет икон.

Старое пальтишко — словно ряса.
Но зато, — девичье торжество!  —   
Розы он, единственный из класса,
Подарить спешит на Рождество.

Кто ж твоя он — прихоть или шалость?
Ведь неясно слоникам одним,
Что ему звонишь ты, потешаясь,
Что смеёшься, дурочка, над ним...

Вот он опускает очи долу,
В уголок садится на скамью, —
Но тебя он выбрал — словно долю,
Долю непреклонную свою!

И мерцает взгляд его железный
Над самовлюблённой суетой
И страстей наметившейся бездной —
Всей несокрушимой высотой!

                2014: новая редакция


П О Х О Ж А Я     Н А    О Б Р А З А

Тебя разглядывают модницы,
и я гляжу во все глаза.
Ты — как с иконы Богородицы,
Похожая на образа!
И на тебя молиться хочется,
и сердце чувствует вину!
В бессильной злобе черти корчатся,
зовя на помощь Сатану.

Ужель, науськан Искусителем,
седые выкрашу виски —
и заявлюсь в твой дом просителем
девичьих сердца и руки?
Ужель понять не в состоянии
(слепит влюблённости слеза!):
лишь грёз моих
ты достояние,
Похожая на образа?..

В гуляющей и праздной публике
спешу записывать в блокнот,
как золотой запас Республики
в берете розовом идёт.
Идёт с улыбкою доверчивой
по русской,
гибнущей во зле,
по просолённой и проперченной
словечком матерным
земле.

А зло накачивает силушку,
а зло оттачивает месть!
И сломан дуб, укрывший ивушку,
и смерч —
пророческая весть,
что здесь безжалостно обходятся
с тем, кто не гнётся, как лоза!

«Спаси, — прошу я, — Богородица,
Похожую на образа!»

Да, хоть я ныне в роли зрителя —
как рыцарь, вскормленный с копья,
«Спаси! — тревожу я Спасителя. —
Пошли ей Ангела в мужья!
И дай судьбу,
пускай не барыни,
а просто матери, жены —
но не Морозовой, боярыни,
не Таракановой, княжны!..»

                2021: новая редакция


П О Л Ю Б И Л

Пусть за всё отвечает Господь,
Но и сам ты за всё отвечаешь:
Ты молитвою страстную плоть
И суровым постом укрощаешь.

Ты не ждёшь, свою дверь затворя,
Тех, с кем было легко и приятно.
Добровольная схима твоя
Никому из друзей не понятна.

Ну не ты ли всё ставил на кон,
Отбивал их девчонок не ты ли?
А когда на столе самогон —
На троих не хватало бутыли!

Были правила жизни просты —
Ты ни разу не выдал испуга.
А недавно промямлил:
«Прости!» —
И не тронул нахального друга.

Что случилось-то?
Раньше б — убил!
А подравшись — и снова за пьянку…
Но вот глянул Господь —
Полюбил
Православную ты христианку.


А Р Т И С Т

Чем больше — тем лучше, спеши поступать по-мужски,
А значит, по-твоему, каждой успей насладиться.
В огне твоей славы горят они, как мотыльки,
Порою наутро ты вспомнить не можешь их лица.

Но девочку эту, что снова пришла на концерт
С одним лишь цветком и, видать по-всему, недотрога,—
Будь щедр! — пожалей и включи её в жалкий процент
Твоих неудач, ведь они могут быть и у Бога.

Понятно, не Бог ты, но ты человек непростой:
Ты чуткий артист и грешишь ты без умысла злого, —
И счастье твоё, коль увидишь ты нимб золотой
Над девочкой этой — и ей ты не скажешь ни слова.

Такие ночами не ходят в загаженный парк,
По тёмным подъездам не жмутся, пивком угощаясь.
С княгинею Ольгой, с Перовской и с Жанною Дарк —
Вот с кем они дружат, их славы ничуть не смущаясь!

Они рождены не для тайных любовных услад:
Жить жаждой пороков и меркнуть, глотая лекарства.
Их жгут на кострах — но они на кострах не горят!
Их ссылкою губят — но после венчают на царства!..

Когда твою душу, — чтоб выбрать ей место в аду,—
Начнут вопрошать: почему не жила по закону? —
Спасёт её то, что не тронул ты девочку ту!
Она подросла — и с неё написали  Икону.


И В А Н   И   П Р И Н Ц

…А с годами всё понятнее,
Что не столь уж далеки
Мудрецы невероятные
И смешные дураки.

Принц влюблённый горе мыкает,
Пишет умные стихи,
А Иван придёт, помыкает:
Мол, желаю в женихи!

Не нужна Ивану палица,
Ни стихи, ни колдовство, —
На принцессу молча пялится —
Глядь: она жена его!

Раскрасавица и честная!
И хоть рыжий ты, рябой —
Царствуй, Царствие Небесное
Ощущая над собой!..

Ну а принц пойдёт к философам,
Примет муку и суму,
И метнёт он в небо посохом:
«Почему — не по уму?..»

А ему б молиться: «Верую
В Ум Небесного Царя:
Пусть Своей отмерит мерою —
Всё приму, благодаря!..»

Зрит мудрец, и знают кроткие:
Не всегда решает пот —
Для иных
Пути короткие
Резервирует Господь!



О Р И Е Н Т И Р

На озере Дубовом волна такая злая,
По берегам  болота — не пристать.
Разрушенная церковь Святого Николая,
Спаси ты нас: 
Не дай нам заплутать!

Байдарку залило, промок путеводитель,
Давно в работе кружки и казан.
Но есть ориентир!
И Ангел — мой Хранитель —
Его на горизонте указал!..

Мы еле догребли,
Мы чуть не потонули,
Мы вышли на единственный мысок,
Где твердь и где дрова.
И вот не потому ли
Я вижу крест, что ярок и высок,

Я вижу:
Крест горит над новой колокольней,
Сияет Вифлеемскою звездой!
Я не могу идти
Дорогою окольной:
Глаза в глаза я встретился с бедой.

И есть Ориентир:
Не мстя, не укоряя,
Взять мастерки и всем до одного —
К разрушенным церквам Святого Николая,
И всех Святых,
И Спаса самого!


Д Е В У Ш К А 
С Т О Я Л А   У   П Р И Ч А Л А

Девушка стояла у причала
В деревеньке маленькой тверской.
Посмотрел — и песня зазвучала:
Не встречал нигде красы такой.

Не встречал очей таких небесных,
Нежного прелестного лица,
Не встречал волос таких чудесных,
Что достойны царского венца.

Шёл загар ей,
Шёл ей ситец пёстрый,
Шла ей селигерская вода.
И с тоской пронзительной и острой
Понял: вновь не встречу никогда.

Никогда — очей таких небесных,
Нежного прелестного лица!
Никогда — волос таких чудесных,
Что достойны царского венца!

Не Москва — глухие деревушки
Сохранят, как тайные скиты,
Как свои заветные церквушки,
Нашей Богородицы черты…


К О Л О К О Л Е Н К А

Восемь дней мы гребли без устали,
И рубеж загаданный взят.
С колокольни Ниловой Пустыни
Мы оглядываемся назад.

Вспоминаются дали дальние,
Песни долгие у костра,
Вспоминаются Богом данные
Селигерские вечера…

Дым струится, стирая лица,
Но отчётливо вижу ту,
На какую перекреститься
Захотелось мне, красоту.

И мне кажется: не случайно я
Ждал и нежность приберегал
Для очей твоих
Цвета чайного,
Цвета сосен по берегам.

Всё — родное, и всё — в диковинку,
И я знаю: навек уже,
Будто звонкую колоколенку,
Унесу я тебя в душе!

Унесу я тебя, высокую,
С песней щедрою и простой,
Камышом и речной осокою
Выводящую на простор.

Чтоб в моей Одинокой Пустыни
Свет сосновых очей светил,
Чтоб идти мне всегда без устали
На надёжный ориентир.


*  *  *

Когда влюблённые тела
Влюблённые соединили —
Как будто бы колокола
Торжественные зазвонили.

И показалось в этот миг:
Тебя любил он —
Как молился, —
И крестик меж грудей твоих
То прятался, то возносился.

Благоухал цветущий луг,
Шумел ручей,
Парила птица,
И не хватало губ и рук
Друг с другом нежностью делиться.

И каждый чувствовал:
Он часть
Другого
И Кого-то, — словно
Он вам открыл:
Такая страсть —
Божественна, а не греховна.

В момент зачатия звезды,
И гения,
И страстотерпца
Он верит:
Лучшие плоды —
Плоды не похоти,
А сердца!


Я Б Л О Н Ь К А   

Когда тебе кажется: уж ничто не обрадует —
Всё видел ты, всё оценил,
Яблоки спелые съедаются —
И падают
Семечки из сердцевин.

Ты их с пола сметаешь веником,
Уносишь с мусором в бак.
Птицы голодные кружАт над сквериком,
И рыщет свора собак.

И сразу же всё доклёвано, догложено:
Ни косточек, ни зёрен, ни крох.
Одно лишь семечко
Крылом отброшено
Под камень — так хочет Бог!..

На жизнь бесцельную, на долю горькую
Ты ропщешь: мол, нету сил.
Но знает Он:
Яблоньке — цвести над помойкою!
И ты — то ведро выносил.


П О Л Я    О З И М Ы Х

Из ранних сумерек,
Незримых
Потёмков детства моего
Поля осенние озимых
Являются, как волшебство,

Как сладкой взрослости загадка,
Одна из тайн,
Одна из вех,
Где неожиданна и кратка
Жизнь, уходящая под снег!

Что это:
Страшное коварство,
Где, убивая, не убьют
И где, подмешанный в лекарство,
Яд, как снотворное, дают? —

Или прообраз Воскрешенья,
Где новый стебель
И жнивьё,
Где муки бывшие,
Лишенья —
Во благо, всё-таки, твоё?..


З А В Т Р А     П А С Х А   

Страшный день, страстной, субботний,
Помолясь, переживи:
Завтра Пасха — Сын Господний
Вновь воскреснет для Любви!

Только бы достойно прожит
День был этот — без Него.
Завтра Пасха — Он поможет
Славе дела твоего.

Ты споткнёшься — Он поддержит,
Зная: трудно Крест нести!
Опечалишься — утешит:
Есть и лёгкие пути.

Есть — свободней, беззаботней.
Но ты сам, не кто-нибудь,
Выбрал путь страстной, субботний —
Честный, тесный Крестный Путь.

Сам себе ты напророчил
Завтрашнее торжество —
Зная: нет Пути короче
К Пасхе дела твоего!


П О Р А !

Нас бесы вяжут тросами
И жгут надежд мосты...
Пора пройти прокосами
На отчие кресты!

Зачем пути окольные? —
Есть путь наверняка:
Ведь церковь с колокольнею
Видна издалека.

Сыны эпохи сталинской
И брежневская рать,
Пора той церкви старенькой
Нам камни собирать!

Пусть небо вновь вращается
Вокруг её оси,
Пусть новый день
Венчается
Со славою Руси!..


В О З Р О Ж Д Е Н И Е    Ц Е Р К В И 
В    Н И К О Л Ь С К О М

Шли тропою мы грешной и скользкой,
Долго-долго мы шли под уклон…
Возрождение церкви в Никольском —
Покаяния общий поклон.

Век безбожия — страшная школа:
Мы не ведали, что же творим.
Помоги, Чудотворец Никола,
Возвратиться к святыням своим!

Хватит русской душе разрушаться,
Опускаться бескрыло во зло —
Наступила пора возвышаться,
Вспомнить небо и лечь на крыло…

Мы готовы к любым перегрузкам,
Только б райской дышать высотой!
Только б вновь нам поверили:
Русский —
Означает подвижник святой!..


Н О В О Д Е Л

Он один такой окрест, —
И всё горше, беспокойней
Зреть душе нерусский крест
Минаретной колокольни.

На него, почуяв страх,
Не садится даже птица.
На него, почуяв прах,
Старость станет ли молиться?..

Бездарь был или злодей, —
Но о сходстве не радел он,
Тот,  унизивший людей
Беспардонным новоделом.

Согрешил не потому ль,
Обманул не потому ли,
Что в безверье потонул?
Да и все мы потонули!

И, подсовывая хлам
Барахла и святотатства,
Воздаём не по делам —
По законам панибратства.

Наши ложные кресты
И  униженные храмы —
Ненадёжные мосты,
И отложенные драмы…


*  *  *

Я теперь мечтаю не о многом:
Счастья нету за родным порогом —
Хорошо лишь с книгами и с Богом
В сумерках лиловых ноября
В отчем доме, в кухоньке убогой —
Восхищаться дальнею дорогой,
Незамысловатым ясным слогом
Про неё блокноту говоря!


Р О Д Н О Й     З Е М Л Е

Служила ты нам самобранкою–скатертью,
За волей и песнею шли мы в поля.
Я пасынком не был — но звал тебя матерью
Скорей по привычке, родная земля.

В то время, когда ещё бегал с рогаткою
С душой неболящей, наивной, святой,
Не мамой, не бабушкой даже — прабабкою
Была мне и всей пионерии той...

О тёрн, о стерню мои ноги исколоты,
Душа тяжелела и зрела, как плод,
И бабкой, родная, мне стала не скоро ты:
Я помню тот гроб, тот студенческий год.

На детство далёкое, юность туманную
Сквозь слёзы гляжу, постигая судьбу:
Чем нужно платить, чтобы стала ты мамою? —
Сокровищем сердца в хрустальном гробу!..

И с каждой потерей всё ближе, дороже ты.
Никто не оспорит сегодня: ты — мать!..
Когда будут годы последние прожиты,
Родная, скажи, как тебя называть?


*  *  *

…А когда я душой неспокоен,
Я иду по любимым местам —
У святых постоять колоколен,
Поклониться высоким крестам.

Их советы певучи и гулки,
А порой — молчаливы, тихи.
Помогают мне эти прогулки
Мудро жить и не множить грехи.

И растить ощущенье полёта,
И с надеждой смотреть в небеса,
Где мерцающий крест самолёта
И где ангельских труб голоса…


Ч У Д Е С А

В сутолоке повседневной,
В шуме городов
Очень мало тех, кто смотрит
Выше проводов.
Очень мало тех, кто видит
Небо в небесах,
Очень мало тех, кто ищет
Бога в чудесах.

Потому, когда такого
Встретишь чудака,
Кто подолгу бестолково
Смотрит в облака,
И, куря, в волненье, в раже
Прожигает фильтр, —
Ты скорей поверишь даже
Что он — Коперфильд…


М О Н А С Т Ы Р И

России витязи былинные,
Столетий зная мёд и яд,
Стоят монастыри старинные,
Святые пустыни стоят —

Храня, отстаивая таинство,
Величье русской старины
И святость истинного равенства:
Мы перед Богом — все равны.

Они с людьми — в беде и в радости.
Так что ж болезнью и тоской
Смущённые лишь, ищем благости —
Идём в обительский покой?

Идём застыть перед иконами
В слепой неистовой мольбе —
Постигнуть счастье быть покорными
Всевышней Воле и Судьбе.

И верить: все, молясь без устали, —
И старцы, и богатыри, —
Воскреснем вновь,
Как наши пустыни,
Как  древние монастыри.