Пусть живет

Курочка вывела цыплят на прогулку, пересчитала. Внимательно посмотрела на неуклюжего цыпленка, что замыкал шествие. Тот замешкался, смешно переваливаясь с лапы на лапу, а потом торопливо засеменил за остальными, боясь расстроить маму. Но его торопливость ни к чему не привела: не поспевал он за ними. Курочка присмотрелась внимательнее: он был крупнее остальных цыплят и не так красив. Да он же совсем не похож на них! И на нее тоже! Ну конечно! Такое бывало не раз с другими – вместе с цыплятами выводились индюшата, утята, гусята…
 - Ну и что ж. Пусть живет, - решила курочка, - не объест же он, в самом деле, ее цыплят. Да и не чужой ведь он, а что некрасивый – ничего. Зато добрый – вон подталкивает цыпленка, попавшего в ямку.
Шло время. Цыплята подрастали. Курочка воспитывала их, кормила и защищала от петуха-задиры, от щенка, вечно крутящегося во дворе и не дающего проходу ее цыплятам. Ей трудно было собрать их, пересчитать, проследить за их действиями – непослушными росли ее цыплята! Все, кроме гусенка, который неотступно следовал за курочкой и никогда ее не расстраивал. Но иногда это даже раздражало – приходилось медлительного гусенка ждать, если он слишком уж долго по утрам умывался, выбрав лужу или тазик, неосмотрительно наполненный до краев водой и оставленный как раз на пути следования семейства нерадивыми хозяевами. Но не бросать же его – вдруг кто обидит, а гусенок мал еще и не сможет за себя постоять. И незаметно от цыплят подкладывала ему лучший кусочек – аппетит у гусенка был хороший.
Похолодало. Все чаще шли дожди. Листья пожелтели и стали облетать с деревьев. Потихоньку подкралась осень. И уже вместо цыплят по двору бегали молоденькие курочки и петушки. А гусенок превратился в большую красивую птицу. Он перестал ходить хвостом за курочкой, не искал больше у нее защиты. Эта величественная птица теперь не нуждалась в поддержке и опеке. Гусенок жил своей жизнью, так не похожей на жизнь цыплят и курочки, которая его воспитала. Он плавал на пруду, что находился за калиткой, а курочка беспокойно прислушивалась: как он там… И питался гусенок теперь отдельно, смешно набирая полный клюв зерна, клюв, похожий на лопатку. А потом сразу же принимался пить. Пить и нырять в этот же тазик с головой.
Вырос гусенок и забыл курочку и цыплят, с которыми провел беззаботное детство. Да и цыплята с утра до вечера возились в навозе, выискивая жучков, козявок под листвой и вовсе не обращая внимания на одиноко возящуюся в мусоре курочку. Она же давно к этому привыкла – у птиц так уж было заведено: выросли ее цыплята и упорхнули из гнезда. Живут они теперь самостоятельной жизнью, и нет им никакого дела до курочки, которая хлопотала когда-то возле них, оберегая, согревая, оставляя им лучшие кусочки. Забыли они об этом. И теперь, встречаясь с курочкой  на лужайке, спешили опередить ее, утащить из-под носа жирного червяка или козявку, неосторожно высунувшуюся из норки.
Все дни теперь были похожи. Вот и этот день ничем особенным не отличался от других, разве что моросил с утра мелкий осенний дождик. Во дворе, по обыкновению, возились куры, утки деловито плескались в луже. Подросшие за лето петушки устраивали « бои», и их приходилось поминутно разнимать убеленному сединой петуху, давно находящемуся на заслуженном отдыхе. Гусенок неторопливо прохаживался по двору, лениво пощипывая травку – он успел плотно позавтракать, а время обеда еще не подошло. Пес мирно дремал в своем домике ( гусенок помнил его несмышленым щенком ), не обращая внимания на возню обитателей птичьего двора. И вдруг это полусонное царство нарушило глухое рычание. Пес проснулся? Не похоже. А вот и он встрепенулся: что бы это могло означать? Кто нарушил его покой?
А по двору уже бежал чужой пес. И был он свиреп и страшен – двор вмиг опустел, а в будке повисла мертвая тишина: зачем вмешиваться? Он решил укрыться здесь до выяснения личности пришельца. И только курочка ничего не замечала. Она как раз тащила из земли упитанного червяка, который упирался, не желая быть съеденным. С червяком она все же справилась, но прежде чем отправить его в рот, огляделась: может, по привычке хотела позвать цыплят, поделиться с ними находкой. И только тут заметила несущегося именно к ней чужака. Инстинктивно, пытаясь защититься, курочка присела, выронив червяка, радостно скрывшегося в норке. Но что она могла еще сделать? Зажмуриться? Прикрыть голову крылышками? Поняла: не поможет это. И бежать поздно.
 Неожиданно курочка почувствовала, что ей больше ничего не угрожает. И тут же увидела, что рядом с ней идет настоящее сражение – это с чужаком вступил в схватку гусенок. Ее гусенок! И хоть он давно не был маленьким гусенком, для нее таким оставался всегда. Расправив крылья, вытянув шею, бил он чужака, преградив ему дорогу к курочке. Он не даст ее в обиду. Никому не даст. Ни за что! Он уже сильно пострадал, был весь в крови своей и врага, но отступать не собирался. Гусенок не думал о себе, он готов был умереть в этой неравной схватке, умереть за курочку, воспитавшую его.
- Пусть только она живет, - твердил гусенок, продолжая неравную схватку, - пусть только живет!