Верблюды и орхидеи

Аристократично улыбаясь, он вошёл в спальню графини. Всюду были цветы, орхидеи. Графиня любила орхидеи. Среди орхидей ползали змеи. Своих любовников графиня душила в объятиях, а потом давала есть змеям. Змеи растолстели и ползали вяло. Орхидеи пахли. Чем пахнут орхидеи? – Думал он. Чем пахнет тело графини, моей единственной женщины? Я давно искал такую. И вот, убил дракона. Вхожу в спальню. И такой холод. Такое равнодушие. В темноте белело, заманчиво пахло. Но он не обманулся. Это был удав. ОН ОТШВЫРНУЛ УДАВА. Я не ошиблась, это он, думала графиня. Спальня сотрясалась. Осыпались лепестки орхидей. Просыпались самые дикие, самые необузданные желания. Он вдруг захотел на ручки. И графиня носила его на руках, дважды выбрасывая в окно. Он совершал чудеса, он парил как орел. И любовь, обыденное, такое привычное чувство, казалось графине праздником, она тоже парила сизой горлицей, и он её терзал, и окровавленную бросал в бездну, и она возрождалась для любви.
Били башенные часы, дремали змеи, увяли орхидеи. Чьи шаги звучали в совершенно пустых комнатах замка. Шаги удалялись и, наконец, совсем удалились. Я никогда не узнаю, кто это топает, думала графиня. Пора его задушить, думала графиня. Какая сегодня странная погода, думала графиня. Он храпел, ему снились крестовые походы, он верхом на коне, а конь плачет и ругается. Когда ж, блин, этот Иерусалим. Да, в натуре, всё Иерусалим, да Иерусалим. Нет чтобы, по настоящему чтобы. И душа рвалась в Пятихатку, в наследный замок, в седые стены на берегу Амазонки. Там столько наследственных привидений. Зачем тебе, граф, эта порочная графиня? Зачем тебе этот север? Било. Опять что-то било. Твёрдо верю, что било полночь. Но где её били? Чья она была? И придёт ли рассвет к моим героям?!!!! Они так молоды. Они так ещё юны. Они не научились ещё правильно любить. В ночи плакали змеи. Они сегодня не пообедают. Графиня передумала душить графа. Граф вовремя проснулся и лупцевал её подушкой. В воздухе повис горшок с орхидеями. Кому повезёт, в кого попадёт? Назревал новый, четвёртый по счету, крестовый поход. Она будет ждать меня, верил граф. Зашибут молодца, верила графиня. Ржала лошадь, откуда только и появилась. Трубили трубы, устали от поцелуев губы. Грубо, он овладел ею в последний, в сто четырнадцатый раз. Никакого разнообразия, но это уже конец, обрадовалась она. Папа римский подписывал энциклику. В пустыне скучал верблюд. Ему снились орхидеи.