Шла Путинка под лук и под селедку

Мне отчего-то вспомнился Есенин,
Приснился почему-то мне Шекспир
За ними подоспел Ульянов-Ленин,
И все мы дружно двинули в трактир.

В четыре горла мы хлестали водку,
Занюхивая грязным рукавом.
Шла "Путинка" под лук и под селедку
Как будто бы при Ленине живом.

Ильич с презрением оглядывал богему
И все косил налево и в упор,
Как будто бы  решал он теорему,
И вел с Есениным художественный спор:

«Скажите, батенька,  Вам на хрена гармошка,
Ведь баснями не кормят соловья?»
«Пойми, Ильич, скребут на сердце кошки
И не восходит новая заря!»

«Вы из крестьян губернии Рязанской…
Я вижу: Вашим голубым глазам
Осточертел характер партизанский,
Идите в партию: мой околел партийный зам!»

Вы не поверите, что приключилось с Серым.
Соловушка наш вышел из себя.
От так кричал, что больше нету веры
Ни в Бога, ни в любовь и ни в царя!

Что он давно разочарован в жизни,
Что  смертью также он по горло сыт…
Вот тут  Шекспир, кивая с укоризной,
Просил его по-дружески остыть.

«Уильям, мистер, как Вы надоели
Своими драмами. Идите Вы к чертям! -
Есенин помолчал: какие в парке Горького качели
И до чего  там много интересных дам!»

И как тут сразу оживился Ленин:
«Давайте, батеньки, еще на посошок!»
Шекспир кивнул. Поддакнул и Есенин.
Я всем налил, прикончив бутылек.