Матовый март и определённый апрель

Когда бемоли и диезы из чёрных превратились в красные, я перестал играть и повернулся к окну. За окном – рябина, за ней - гаражи, за ними – железнодорожная насыпь, за ней – нефтебаза… Всё матовое…
В зал вошла Оля с чашкой чая в своём светло-зелёном халате и села на диван. Чай она поставила на журнальный столик.
- Почему всё матовое?
- Скоро март…
- А что случится в марте?
- В марте случится ад.
- А за адом?
- Апрель…
- А в апреле?
- А в апреле не будет уже ничего, ни гаражей, ни железнодорожной насыпи, ни нефтебазы…
- А Заречье останется?
- И Заречья не останется…
- А Криволучье останется?
- И Криволучья не останется…
- А Зеленстрой останется?
- И Зеленстроя не останется…
- А Рязанка останется?
- И Рязанки не останется…
- А Мясново останется?
- И Мясново не останется…
- А Серебровка останется?
- И Серебровки не останется…
- А Глушанки останутся?
- И Глушанок не останется…
Я повернулся к пианино и стал играть «Летающего пролетария». Оля встала с дивана, подошла ко мне и сильно ударила крышкой пианино по моим рукам.
- Ну и пошёл ты тогда на ***!
Она схватила в охапку одежду, лежащую на кресле, и быстро вышла из зала. Переодеваясь в комнате, она ещё долго кричала и голос её, заглушённый стеной, был таким любимым и родным!
- Иди на ***, мудак! Скоро март! Ты, говно собачье! Ничего не останется! На хуй иди, сволочь ты ****ая! Не останется ничего в апреле! Вызови мне такси, ублюдок! Я домой хочу!

26 января 2011 года