Баррэ на седьмом ладу. Цикл стихов

БАРРЭ  НА СЕДЬМОМ ЛАДУ

                N.

1.Посвящение посвящающему



Твой караван, что шествует
                на восток,
в серых песках качается
                неуклюже.
Сотни холстов и россыпи дивных строк
в пёстрых тюках на мягких боках верблюжьих.

Но у пустыни свой непростой закон.
То ли почтамт, где ящики да конверты…

И раскалённым солнечным языком
дразнится высь, смеясь над дарами смертных.

Хитрый кочевник вытащит нож кривой,
чуя наживу, хищно раздует ноздри…   

Чёрная птица кружит над головой.
И тяжело идти.
И вернуться поздно.
                26/01/11

2.
***.

Ты слышишь шелест?
Это значит, снова
слетает птицей лёгкая строка
к тому, кто не похож на птицелова,
к тому, кто без капкана и силка.

Спешит в своём изменчивом обличьи,
Сквозь паутину солнечных лучей,
к тому, кто не крадётся за добычей
и не несёт ружьишко на плече.

И тишина покажется бездонней,
а изречённое – как мир, старо,
когда в твои раскрытые ладони
лазоревое упадёт перо.
                11/10/2010

3.
***
      
           "  Волшебник?...
           Предупреждать надо.  "
            Е. Шварц               
 


Чтобы тебя не коснулась кручина,
он никогда не устанет трудиться:
и превратит он медведя в мужчину,
и превратит он
женщину в птицу.
 
Так удивляйся и смейся, родная;
взбалмошность
принимай милосердно…

…пусть он колдует, покуда не знает:
ты, на беду свою,
тоже бессмертна.
                11/10/2010


4. Молчание

Молчание – такой особый дар.
Оно – затем, чтоб отвести удар.
Оно – затем, чтоб погасить пожар
и развязать петлю на чьей-то шее,
покончив с опостылевшей игрой.

И, чтоб навеки не покинуть строй,
мне кажется, молчание - порой
единственное верное решенье.

В молчание не спрячешь пустоту:
она всплывёт и будет на виду,
и глупость не уместится во рту,
и камни с губ покатятся в передник.
Ни трусость, ни предательство, ни ложь
в его тяжёлый плащ не завернёшь:
когда святой молчит среди  святош -
оно -  плохой посредник для последних.

И громче колокола во сто крат
молчание умеет бить набат.
Молчание – мой маленький солдат,
мой стойкий, оловянный, одноногий.
Молчание моё на сердце спрячь.
ты мне поверь, оно хороший врач.

И опускает маленький трубач
трубу.
И тишине внимают боги.
                11/10/2010
 
5.
***
Как промозглы ветра...
              Но теплеет рука в руке,
и тепло растворяется, словно река в реке.
Расстилается поймою,
             широкой тропой.
Я былого не помню.
Ты спой мне, ты лучше спой.

И лишь первые звёзды над гладью реки блеснут,
я на песнях твоих, как  на мягкой траве, усну.
Догорают дрова ещё,
      но холода близки,
и в костёр остывающий прячутся светляки.

Скоро ты позабудешь, откуда течёт река.
Скоро ты позабудешь, зачем так вода горька.
Мы с тобою  скитальцы – что было, то утекло…
Но сплетаем мы пальцы,
и нашим рукам тепло
                16/10/10


6.
***
Как долог этот путь, от сердца до строки!..
Но нам претит идти тропой прямою…
От старого письма остались уголки
с обугленною чёрною каймою.

Двенадцатый удар – унылый вестовой:
у фартука оторвана оборка,
и жёлтым лепестком  лежит на мостовой
обглоданная тыквенная корка.
 
Бросаю удила. Успеть до Рождества
немыслимо сквозь дебри снегопада,
а простота порой опасней воровства,
и слепят желтизной дороги ада.

Так смейся же, паяц.  Сегодня твой черёд.
Громи хрусталь и не смотри на лица,
и выдай от  ворот достойный поворот 
своей мечте, уже готовой сбыться.

                24/12/10

7.
***
Крупье мне сказал, что сегодня не мой день.
Карманы пусты, да и песни давно спеты...
Я так далеко, что не всё ли равно – где.
Ты так далеко, что не всё ли равно, с кем ты...

Декабрь отпустил. И не всё ли равно, как.
Захлопнулась дверь, и привратник глядит криво.
Уснул городок, и у входа в пустой парк
Святой Николай на скамеечке пьёт пиво.

Он может помочь, но устал от пустых просьб.
В мешке у него – чёрный кот да слепой случай.
Мне б только спросить...
                Но я знаю: ответ прост.
Мне б только узнать...
                Но, наверно, не знать – лучше.

Да, лучше не знать,
                и мечты не копить впрок.   
Зайти в старый сад
                и придумать себе лето...
Брести вдоль аллей,
               в лабиринте твоих строк,
Там просто тепло.
И не всё ли равно – где ты.

                31/12/10

8.
***
Стремительны краски
              в руках твоих,
их росчерк полётный – лих…
И кажется, вот он – последний штрих…
Но нет. Это – первый штрих,

неведомой силою в мир
               влеком
и брошен на свежий холст
как ветер, как звонкий удар клинком,
как молнии вразнохлёст,

как лошадь, что с места берёт в галоп,
как взгляд – немигающ, прям,
как шапка,
         брошенная в сугроб,
как выкрик « Ко всем чертям!...
Ко всем чертям! Завязать пора!
Метели рвут календарь!..»

Но там, под кистью - 
             июль,  жара,
и охра, и киноварь,
и отзвук черт
           неведомо чьих,
и бликов цветной горох...
 
И снова - рвется на волю
               штрих,
взахлёб, словно первый
     вздох.
                24/12/10

9.

***
Работа ломом и киркой,
как тяжкий труд внаём…
Но мне б успеть – не за строкой,
а чуть вперед неё,

где, в дымке еле уловим,
звучаньем чистых прим
встаёт то твой  Ершалаим, 
то мой  четвёртый Рим.

Идти от перезвона лет
и стрёкота цикад,
не грустно прошлому вослед,
а пролетая над

его безумной ворожбой
и бормотнёй хмельной,
лишь  ангел твой – перед тобой,
а мой - передо мной,

лететь над областью помех,
как облака, клубя…
И  жить, поднявшись чуть наверх,
чуть впереди себя.

             22/12/10

10.

***
В те края, где над снегом рубины висят –
по морозу непросто добраться.
Мой павлин улетел в апельсиновый сад,*
золотые клевать померанцы.

Но ни слова упрёка в душе не найду
для природы, и мудрой, и щедрой:
вдохновенная горечь рябины во льду
или горечь оранжевой цедры –

это пища для тех, кто встаёт на крыло
и летит, как бы ни было горько…

Да, меж прутьев тоски – умирать тяжело.
А от камня и пули –  нисколько.



*
– «Далеко улетел наш павлин золотой»
Из песни на стих-е Ицика Мангера (идиш).

                26/12/10


11.
***
Никак не хочет выводить эксплорер
её страницу... Вновь не повезло...
И без тебя, наверное, тепло ей.
и без тебя светло...

Но нет - покуда глупая Пандора
последний дар хранит на дне ларца,
возводишь ты сиянье монитора
вокруг её лица...
                16/12/10

12. Издалека…

Легко любить издалека,
загородившись монитором -
Глядеть, как по его просторам
послушно ползает строка.
Издалека легко любить.
Твоя любовь не просит денег,
не носит шлёпки каждый день,и
не просит ясли сколотить,
ни зеленью и ни мацой,
и ни блинами на кефире
не потчует.
Она в эфире -
лишь нежный голос с хрипотцой,
и пауза, и тихий вздох,
когда в ответ на фразу эту:
"Мой милый, можно, я приеду?", -
 ты поперхнёшься:
"Не дай Бог!..."
                15/01/11

13.
***
Я благодарна любым урокам.
Я обвиненье приму любое.
Взгляни: за каждым былым упрёком
легло отверстие пулевое.

Пусть в этом мире мужчин и женщин
стрельба в чести, и в опале -  братство,
но пули я превращаю в жемчуг.
И лишь отсюда моё богатство.

                24/12/10


14.
***
Разреженный воздух горек.
В ущельях простор ветрам.
А ты меня тянешь в гору,
туда, где белеет храм.

Там высится твой Акрополь,
растёт Пачатату* твой,
текут, словно реки, тропы
причудливою канвой,

там краскою тёплой, алой
окрасится на заре
багряное покрывало
на мраморном алтаре,

Там гимн величальный соткан
из жертвенного огня…
Мой милый, к таким высотам
не возноси меня.

                10/01/11

15.
***
Не верь ни слуху, ни очам,
и будь мудрее:
ведь нарисованный очаг -
он тоже греет.

Дымок приметив, мой сосед
мне дров притащит,
и загудит огонь, совсем
как настоящий.

И словно жар - по угольку,
и искры - крупкой.
Сосед присядет к камельку,
закурит трубку,

увидит: пламени крыло
как прежде, бьётся...
И скажет : " У тебя тепло!",
и - улыбнётся...
                18/01/11

16.
***

От отблеска далёкого огня
сквозь полюса проходит нить сквозная...
Мой друг, Вам всё известно про меня.
Я о себе
намного меньше знаю.

И это удивительно вдвойне -
знать,что кому-то ты зачем-то нужен,
что восемь строк хранятся там, на дне,
как ожерелье
из восьми жемчужин.
                28/01/11

17.
***
Какой невнятицей утешиться
в тиши бессонной, полуночной,
когда в душе решенье режется
болезненно, как зуб  молочный,

является сквозь тьму кромешную,
как перевал за поворотом,
как что-то очень неизбежное,
когда не скрыться от чего-то

и не пуститься на попятную,
не сесть в последнюю пирогу…
Какой молитвою невнятною
заговорить свою дорогу,

чтоб горечь писем неотправленных
оставить здесь, на полке пыльной,
где правота порой неправедна,
а благородство непосильно.

                09/01/11

18.
***
Не было слова «прощай», только рябь на воде,
и в облаках –  отражения донных камней.
Издали, с тёмного берега,  видится мне:
чёрные лодки плывут к одинокой звезде.

В синих оливах пичуга щебечет,  сыта,
ей не впервые, она доживёт до весны.
Долг твой оплачен, навеки закрыты счета,
и на песчаной тропинке  следы не видны.

Птаха щебечет о чём-то, напев бестолков,
не оттого ли вдали размывается мрак?
В нежную тайнопись связки льняных узелков
светлое слово «прощай» не вплетётся никак.

                13/01/11
19.
***

Я не люблю жонглировать словами,
и от судьбы немногого прошу.
Я просто в вышине лечу над Вами,
гляжу на Вас
и пристально слежу,

чтоб не было в округе камнепада,
(не ведая – смогу ли уберечь),
чтобы тревога, горечь и досада
когтями не касались Ваших плеч,

и там, на пустырях, где одичало
резвится и горланит  вороньё,
чтоб изредка в ушах у Вас звучало
негромкое чириканье моё.

                19/01/11