Чужое перо. первая часть

1.

Начинаю… Пока ещё смутен маршрут.
Собеседник    возлюбленный    мой!
По старинке присядем на пару минут:
Мы нескоро вернёмся домой.
Мой читатель, мой друг, я ещё не спешу,
Даже медлю в начале пути.
Путь далёк – я, увы,  многословьем грешу.
Если  хватит  терпенья – прочти.
А потом философствуй про зло и добро,
Да считай мои пяди во лбу,
Да раздумывай  –  вправе ль чужое перо
Моделировать чью-то судьбу.
Что откуда взялось,  сколь идея стара,
Сколь сюжет мой от правды далёк,
Что он в сущности  –  воображенья игра,
Сказка,  вымысел –  мне невдомёк.
А быть может, по чистой случайности, –  быль? –
Мне не важно,  тебе ни к чему.
Я лишь только сотру со столешницы пыль,
Стул придвину и ручку возьму. 
______
 
…Мой герой безымянен – он просто «герой»,
И    фамилии   нет   у   него,
Где живёт – не скажу,  год – неважно  какой,
Век – двадцатый,  скорее всего.
Всё условно – реалии,  город,  страна,
Сам домысливай,  если  не  лень.
Лишь означу:  в начале сюжета – весна,
Мокрый  сквер  и  сияющий  день.
В этом сквере апрельском,  в тени кружевной,
Под коротким и лёгким дождём
Мы героя истории этой чудной
Без особых усилий найдём.
По аллеям, минуя деревьев толпу,
Отражаясь в поверхности луж,
Мы пройдём – и свернём на сырую тропу,
Что ведёт в заповедную глушь.
Вот скамья, над которой ладошки раскрыл
Только что оперившийся клён.
Вот и наш персонаж – он ещё легкокрыл,
Он отчаянно юн  и  влюблён.
Им давно облюбована  эта скамья,
Тишина, диковатый пейзаж.
Чем он занят? – да, видимо,  тем же,  чем я:
Что-то пишет,  грызя карандаш.
Он  ещё  ясноглаз,  он  ещё   узкоплеч,
Светлый чуб до пушистых бровей,
Неразборчивый почерк,  нескладная речь,
Долгий взгляд  через  сетку  ветвей.
Он горит на прекрасном и жарком костре,
Он в себя ещё верит всерьёз.
Мы запомним его в этой славной поре –
До  событий  и  метаморфоз.

2.

Он любил этот сквер,  этот клён и скамью,
Он в особенно трудные дни
Приводил к ним смятенную душу свою –
Остудить  её  в  нежной  тени.
Здесь он прятался – в этой укромной глуши,
Изнывал,  умирал  от  тоски,
Нестерпимой и жуткой – у юной души,
Как у страха,  глаза  велики.
Как мы в юности любим предаться тоске!
Когда жизнь не прошла и на треть –
В неудаче малейшей,  в  любом  пустяке
Мы трагедию склонны  узреть.
Так и он – славный мальчик из доброй семьи,
Ученик  романтических  книг –
Он лелеял  и пестовал беды свои –
Или,  может,  выдумывал  их.
То любимой,  то другом покинут навек,
Горд  и  чист,  навсегда  одинок,
Он взирал  из-под скорбно опущенных век,
Примеряя  терновый  венок.
Но когда дружелюбно поскрипывал клён
И  звенели в ветвях  воробьи,
Он  светлел – ибо не был всерьёз обделён
Ни друзьями,  ни счастьем в любви.
Он светлел,  горький пыл унимался и гас,
И  в  глубинах  его  существа
Зрела тяга,  знакомая многим из нас:
Подобрать к своим чувствам слова.
Он писал,   неумелые строфы рвались,
Расползались,  трещали  по  швам –
Но слова за словами ложились на лист –
Мыслям  тесно,  просторно  словам.
_______

...Первой права прочесть удостоилась мать –
С  мамой  крепко  дружили  они.
Он пришёл к ней – и толстую, в клетку, тетрадь
Протянул: «Если хочешь – взгляни».
И ушёл,  убежал – в этот сквер,  как всегда,
И томился,  садился,  вставал,
И бесцельно бродил, ожидая суда,
А всего вероятней – похвал.
С колотящимся сердцем,  стыдясь,  трепеща,
Подсчитав,  что стихи прочтены,
Он вернулся домой. Не снимая плаща,
В коридоре  присел  у стены.
Он  в проёме дверном видел лампу и стол,
Видел:  мама сидит у стола.
Вот  взглянула она: «Наконец-то  пришёл!» –
И тихонько его позвала.
Сколько раз он потом вспоминал  этот миг,
Словно  первый в судьбе перелом:
Вечер,  комната,  полка прочитанных книг
И – спиной к нему – мать за столом.
Он разделся, вошёл, напряжён, как струна,
Под собою не чувствуя ног, –
И молчал, не решаясь  спросить.  Но она
Улыбнулась: «Послушай, сынок.
Ты, наверное, хочешь спросить у меня:
Удивилась? – да в общем-то нет.
Ты такой же,  как я, –  как-никак мы родня.
Ты  в душе,  безусловно,  поэт.
Для меня драгоценно,  что эту  тетрадь
Ты принёс не кому-то,  а мне.
А  раз так – я не вправе фальшивить и врать,
А смолчать, не  ответить – вдвойне.
Дорогой,  у тебя  золотая пора:
Жажда  счастья  и  море  тоски.
Но стихи твои – первая проба пера,
От искусства они далеки.
Не горюй. И, конечно,  пытайся,  пиши,
Всё придёт – мастерство  и полёт.
Но к поэтам себя причислять не спеши:
Ты ещё не поэт – рифмоплёт».

Он дослушал,  не вымолвив слова в ответ,
И,  не глядя на мать,  прямиком
Он прошёл в свою комнату,  выключил свет,
На  диван  повалился  ничком.
Он сейчас бы охотно заплакал навзрыд –
Но глаза его  были сухи.
В  нём боролись обида, и гордость, и стыд,
И желанье  забросить стихи.
Невозможно сказать,  сколько он пролежал,
Зарываясь в подушку  лицом.
«Я им всем докажу, –  он себя убеждал, –
Что  родился  великим  творцом!»
Он и мстил, и предвидел своё торжество,
Он совсем от эмоций ослаб –
И уснул, сознавая,  что в жизни его
Начинается  новый этап.
            
3.

Мой читатель, мне страшно,  что ты утомлён,
Заскучал  и зеваешь  порой,
Что тебя раздражают скамейка и клён,
И чувствительный,  нервный герой.
Может  скажешь: «И это – мужской персонаж?
Не  мужчина,  а хрупкий цветок!
Все страданья его – просто глупая блажь!»
Но не будь  к нему  слишком   жесток.
Да,  ты прав:  он и вправду нежнее цветка –
Но позволь ему  чуть  подрасти,
Будь к нему снисходителен:  он ведь пока
Лишь подросток,  ребёнок почти.

Есть  расхожие истины – мы им верны:
Мол,  для женщины  важен очаг,
А  мужчина рождён  для охоты,  войны,
Он и в детстве – драчун и смельчак.
Только надо ли спорить, что схема бедна,
Что  такое  подходит  не всем?
Жизнь  богаче – немыслимо,  чтобы она
Ограничилась  рамками  схем.
Женщин  вовсе порой не влечёт  к очагам
По вине всевозможных  причин,
И  мальчишки, подобные  хрупким цветкам,
Могут  вырасти  в крепких мужчин.
А бывает – иначе…  Неисповедим
Путь  судьбы – и абсурден  порой.
Но не будем спешить и гадать:  поглядим,
Кем он станет,  наш юный герой.
______
...Он  немного подрос – он уже выпускник
В жизни  всё  хорошо  у  него.
Он не бросил перо,  не сломался,  не сник,
Не решил,  что стихи – баловство.
Нет,  напротив:  он яростно пишет стихи,
Лишь немного замкнулся в  себе.
Он не видит огрехи свои и грехи
И уверен в счастливой судьбе.
Он всё так же порой посещает свой клён,
Как в недавние те времена,
И в соседку по парте,  как прежде,  влюблён,
И  соседка  в  него  влюблена.
Он уже говорит хрипловатым баском,
Подбородок  пытается  брить
И  подруге стихи посвящает тайком, 
Не решаясь  ей  тайну  открыть.
Он является в сквер,  раскрывает тетрадь –
И  вмещают  полотна  страниц
Милый  взгляд  озорной,  тёмно-русую прядь,
Трепетание  лёгких  ресниц…
И  никто,  даже  мама,  не знает о том,
Что владеет им  та же мечта,
Что дописан давно  первый,  в клеточку,  том,
И  вторая  тетрадь  начата.

...Мой читатель, на миг тебя в юность верну –
В тот сумбур  и  горячечный  пыл.
Кто не помнит свою выпускную весну?
Разве  тот,  кто  себя  позабыл…
Всё  тогда волновало,  мешало  уснуть –
Споры  с другом,  кокетство  подруг,
Даже близость экзаменов – паника, жуть! –
Горячила  проснувшийся  дух.
И  ветра,  и галдёж  обживаемых гнёзд,
И  теплеющие   вечера,
И  свидания  с ней,  и прогулки  до звёзд –
Всё  просилось  на кончик  пера.
По  ночам,  у открытого настежь окна
Он  восторженно,  как  во хмелю,
Всё писал и писал:  в каждой сточке – «Она»,
И почти  через  слово – «Люблю».

Он таился – но было трудней и трудней
Эту тайну хранить  от неё.
Он решил ей открыться:  кому,  как не ей,
Рассказать про призванье своё?
И настал выпускной,  грустно-радостный  бал…
Он  глядел  на  своё  божество,
А в кармане  листок  из тетради лежал
С самым  лучшим  твореньем его.
Танцы,  шум –  и гулянье всю ночь  до утра…
А  когда  засветился  восток,
Возвещая  рассвет, –  он решился:  пора! –
И  вручил  ей  заветный  листок.
Развернула… Читает… (Смятенье  и  страх!)
Он  взглянул…  и  поверить  не  мог.
Он  почувствовал, как  потемнело  в глазах,
И земля  поплыла  из-под  ног.
Как  же так?  Он был счастлив минуту назад!
А  теперь… Он  не  сможет  забыть,
Как  любимая  прячет  насмешливый  взгляд
И  улыбку  пытается  скрыть.
Как?  От  этих,  любовью  наполненных,  строк
Ей  смешно?!.. И  в  досаде,  в  тоске
Он  схватил,  разорвал  злополучный  листок!
Но  она  прикоснулась  к  руке:
«Мой  хороший,  не злись.  Мне слова ни к чему.
Я  все беды  с тобой  разделю –
Но не надо стихов,  я и так  всё пойму,
Я  и  так  тебя  очень люблю.
Ты  обиделся?  Зря!  Это только  совет.
Ну,  прости меня – я  не со зла…» –
«Я бездарен?» –  Она промолчала  в  ответ
И неловко  глаза  отвела.

…Горизонт  розовел,  блекнул свет фонарей,
За звездой  погасала  звезда…
Он  в  молчанье  её  проводил  до  дверей –
И  ушёл.  И решил:  навсегда.

4.

Разгорался  июль,  тёк безудержный зной,
Долгий день  накалив  добела.
Отодвинулся в прошлое  бал выпускной –
Только  боль никуда не ушла.
Можно всё пережить,  если ты не один.
В дни  обид  или  горьких разлук
Человеку мучительно необходим –
Как  спасение – преданный  друг.
И когда ты унижен,  раздавлен тоской,
О  которой  не скажешь  в семье,
И к тебе  ни на миг не приходит  покой
Даже  там,  на заветной скамье –
Вдруг находится тот,  кто родного  родней,
Кто  поймёт тебя  лучше  семьи:
Одноклассник,  свидетель счастливейших дней,
Посвящённый  в  секреты  твои.
Твой спасательный  круг,  твой спасительный  щит –
Драгоценное  ваше  родство.
Он с тобой не согласен,  он спорит,  кричит –
Но не бросит  тебя  одного.
_______ 

«Значит,  всё-таки едешь?» – «Я  твёрдо решил,
Не пытайся  меня  убеждать.
Ты не знаешь,  как я  это всё  пережил.
Отвлекусь – и не буду  страдать». –
«Ты  страдаешь?  Да  ну!  Ради бога,  уймись!
Кто  страдает – так   это  она.
Не  валяй  дурака – повинись,  помирись
И не делай  из мухи  слона». –
«Повиниться?  Но  в  чём?!  Я  душой  не кривлю!» –
«Не  криви.  Но  один  поцелуй…
Ты  ведь любишь её!» – «К сожаленью,  люблю». –
«Если любишь,  на гордость  наплюй.
Ваш  раздор – ерунда.  Вы  должны быть  вдвоём!
Я  ни капли  не смыслю  в стихах,
Но ведь  я  не о них – о решенье твоём:
Разве  можно  вот так,  впопыхах?
Ну,  допустим,  ты  гений,  допустим,  она
Не сумела  тебя  оценить –
Разве так  непростительна  эта вина,
Чтобы  лучшее  похоронить?
Твой  отъезд – это просто  наивный побег,
Ты,  по-моему,  просто блажишь.
Ну чего  ты  добьёшься,  чудак-человек?
Разве  ты  от себя  убежишь?» –
«Ты,  наверное,  прав – только это  не блажь.
От  себя? –  нет,  к себе  я  бегу.
Я себя потерял,  я  утратил  кураж,
Ты пойми,  я  писать  не могу!
Лишь возьмусь за перо –  тот же замкнутый круг,
Та же  мысль:  а зачем  этот труд?
А без этих трудов  всё  бессмысленно,  друг.
Я  свихнусь,  я  не  выдержу  тут.
Не  толкай меня  к  ней:  если  я  повинюсь –
Я  никчемность  свою  подтвержу.
Я вернусь – но  когда  хоть  чего-то  добьюсь.
Я  не сдамся,  я  ей  докажу!» –
«Что ж,  возможно,  твой довод  не так-то  и глуп,
Но  вопрос:  а захочет ли  ждать?» –
«Если  любит – дождётся.  А  я – однолюб.
Я  вернусь.  Можешь ей  передать».
______

Отдохни,  мой  читатель,  мой строгий судья:
Мы  с  тобой  остановимся  тут.
Предоставим  герою  иные края
Обживать,  поступать  в институт;
Пусть  он  едет,  ведомый  своею  судьбой
И  надеждой  покой  обрести,
И достичь,  и суметь,  и поладить  с собой…
А  у  нас – передышка в пути.