Реферат - Воланд и Мефистофель

ВОЛАНД И МЕФИСТОФЕЛЬ.


М е ф и с т о ф е л ь
Приблизившись сюда, позвольте мне
Благословенья попросить втройне.
Я вам чужой, но разобрав детальней,
Наверное, я родственник вам дальний.
Уже, как странник по святым местам,
Я поклонился старым всем богам,
И Опс и Рее. Я в порыве жарком
Трем вашим сестрам поклонился, паркам,
Но равных вам хотя бы чем-нибудь
Я не нашел за весь свой долгий путь,
Я слов ищу приличных для канона
И, не найдя, смолкаю восхищенно.

Ф о р к и а д ы
Дух этот, кажется, умен и смел.

                (И.В. Гёте)



- Верно! Вы совершенно правы! - гулко и страшно прокричал Воланд. Так и надо!.. - Мы вас испытывали, - сказал Воланд,- никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас.

                (М.А. Булгаков)         


"Я - историк... Сегодня вечером на Патриарших будет интересная история",  - произнес Воланд. А потом... впрочем, "колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь". 
И не остановили. Пока сам не убрался. Да и что произошло, поняли далеко не многие. А не произошло на самом деле ничего особенного, по крайней мере для тех, кто не отрицает бога, а следовательно и существование дьявола под сомнение не ставит. Воланд дал свой ежегодный бал, Иешуа простил тех, кто испросил прощения... В общем - все как всегда, разве что - нескучно.
А вот Мефистофель - заскучал. "Кто ищет - вынужден блуждать", - говорит господь Мефистофелю, отдавая ему полномочья, которых тот испрашивал, намереваясь уже погубить Фауста. Мефистофель не скрывает своей скуки и на вопрос господа "Так на земле все для тебя не так?" отвечает искренне, с какой-то печалью - "Да, Господи, там беспросветный мрак, и человеку бедному так худо, что даже я щажу его покуда." 
Мефистофель считает, что человеку жилось бы немного лучше, не озари его господь своею искрою. Господь, естественно, считает по другому, и отдает на растерзание одного из лучших своих рабов, объясняя это тем, что Фауст "чутьем по собственной охоте... вырвется из тупика".  Само по себе заключение подобного пари между богом и дьяволом выглядит, по крайней мере, кощунственно. Вряд ли это норма католического воспитания, и остается лишь предполагать, каковыми на самом деле являлись отношения автора "Фауста" с Всевышним.
Да и сам Фауст не так уж прост, как выясняется. Его душа охвачена сомненьями, он ищет он жаждет прямого знания, он призывает духов словами - "Явись! Пусть это жизни стоит!"  - опрометчивое заявление, но "пергаменты не утоляют жажды. Ключ мудрости не на страницах книг."  - Фауст томим неведением, в нем - "две души живут... и обе не в ладах друг с другом".  - его отчаяние достигло своего пика, он готов уже принять яд. Зачем-то звон колоколов остановил его, напомнил о былых счастливых днях, когда душа его не была еще отравлена плодами многознания. Да и Мефистофель - тут как тут - с разъяснениями, что "смерть - посетитель не ахти какой", а "для колокола всё едино - что похороны, что крестины"...

Оба автора - и Булгаков, и Гете - сохраняют своим героям внешние опознавательные признаки, такие как хромота на одну ногу, например, наличие шпаги, острый ум, коварство. Но их герои совершенно не похожи. Они, если можно так выразиться, даже чужды друг другу.
В романе "Мастер и Маргарита" Воланд появляется во всевозможных  обличиях, которые приобретает благодаря взглядам на него различных людей. В середине же повествования автор, наконец предлагает свой собственный взгляд на героя, описывая его следующим образом: "В комнате пахло серой и смолой... Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый - пустой и черный, вроде как узкое игольное ухо, как вход в бездонный колодец всякой тьмы и теней. Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар."  Но и здесь Булгаков остается верен себе, потому что "...пахло не только жареным, но еще какими-то крепчайшими духами и ладаном..."  - а как же общеизвестная поговорка "боится, как черт  ладана"? В отличие от Мефистофеля, абсолютно соответствующего существующим привычным представлениям о Зле воплощенном, Воланд - неожидан. Он как-то странно раним, капризно-нежен со свитой, и более благодушен нежели жесток.
"Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья".  - откуда эта трепетная забота, отчего же свита так трогательна по отношению к Маргарите? Отчего никто не устрашился Воланда, который несомненно не намеревался сообщать Маргарите о том, что кровь превратилась в вино и ей нет необходимости падать в обморок от одной мысли, что ей придется испить эту чашу. Похоже, Воланд добр по отношению к тому, кого любит. Что же нужно, чтобы заслужить его расположение. А кровь, превращенная в вино? Что хочет сказать этим автор? Не пытается ли он обратить внимание на известный библейский сюжет? С какою целью? Да, дьявол Булгакова необычен.
"В того невольно верят все, Кто больше всех самонадеян".  - утверждает Мефистофель, которому не хуже Воланда известны людские слабые места, но в отличие от Мефистофеля, который не любит людей, Воланда, кажется, удручают пороки, которые людям присущи.
"Ты с дьяволом самим на "ты". Тебе ли пламени бояться?"  - подстрекает гордыню Фауста Мефистофель, толкая на путь погибе-ли. 
Правда - это ложь, которая присутствует в человеке как Истина - пытается доказать он, охваченному сомнениями Фаусту. Так шаг за шагом Фауст оказывается втянутым в жестокую и губительную игру. Сначала Мефистофелю удается убедить Фауста в том, что лжесвидетельство не больший грех, чем тот, что Фаусту давно уже знаком -

А доказательства твои
О Боге, мире, бытии?
Из этого инвентаря
Преподносил ты небылицы
С уверенностью очевидца...

Затем он использует Фауста, чтобы погубить душу Маргариты. Маргарита невинна, и сам Мефистофель не имеет над ней власти. Но девушка не проста, к ней нужен особый подход, и влюбленный, одурманенный колдовским зельем Фауст - умудренный слушатель, непревзойденный собеседник, как нельзя более подходит для роли обольстителя. Хотя впоследствии Мефистофель и скажет, что черту с дураком не по пути - это будет в сердцах. На самом деле именно умный, талантливый человек подобный Фаусту и привлекает внимание классического дьявола, каковым  является Мефистофель Гёте. Его девиз: "Нет в мире вещи, стоящей пощады" , он хитрит, обещает, предлагает расплату в "жизни тамошней, загробной",  зная сколь равнодушен его оппонент в настоящее время к потустороннему миру.
Эта тема - неверия и сомнений, ханжеского  самовозвеличивания  человека - присутствует и в романе Булгакова "Мастер и Маргарита". Так намекая на некоторую предопределенность в силу присутствия высшей воли во всем, Воланд замечает, что "Кирпич ни с того ни с сего... никому и никогда на голову не свалится".  Но "впрочем, все теории стоят одна на другой. - поясняет Воланд в последствии отрезанной голове Берлиоза, - Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в не-бытие..."   В вечное небытие, надо полагать.
Впрочем, тема вечности как будто не звучит ни в романе "Мастер и Маргарита" ни в "Фаусте" Гёте. Однако, как только нам начинает казаться, что все происходит именно здесь и именно сейчас, как Воланд естественно, без малейшего лукавства заявляет, что его больная нога - это вздор, что она пройдет лет через триста, и что он по старинке предпочитает пользоваться бабушкиными средствами. Этакое наивное упрямство на триста лет?!
А несчастный Фауст обвиняет Мефистофеля в бесчеловечности, когда тот заявляет, что Маргарита - не первая девушка погубленная из-за своей доверчивости. "Человек не мог бы произнести ничего подобного! - восклицает изумленный Фауст, - Меня убивают страдания этой единственной, а его успокаивает, что это участь тысяч".

Несомненно центральное место, как в "Мастере и Маргарите", так и в "Фаусте" занимает извечная тема Добра и Зла. Однако, открыто она почти не обсуждается. Так, Булгаков лишь в конце романа называет своего героя его истинным именем: "Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная и широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны".  Впервые автор называет Воланда сатаной, просто сатаной. Казалось уже, не произнесет он этого слова, слишком тщательно избегал Булгаков привычного определения. Ан нет, осмелился. И только после этого происходит беседа между Воландом и Левием Матвеем: "Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?  Судя по тону беседы, Воланд уверен в собственной значимости, но уверен ли он, что добро действительно нуждается именно в нем? Левий Матвей не пожелал поддержать дискуссию на эту тему, называя Воланда старым софистом. Сфинкс же в беседе с Мефистофелем разрешает этот спор со свойственной ему простотой:

Ты - это то, в чем с силою одной
Нуждается и праведный и грешный". 

Вряд ли ученик Иешуа скоро согласится с языческим мудрецом, но дерзость Матвея впервые сменяется мольбой, когда он просит не разлучать влюбленных. "Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи."  - было ответом Воланда, и слышится в этих словах не раздражение, что было бы понятно, но в них - досада. На что? На то, что он, дух зла и повелитель теней, как назвал его Левий Матвей, не желает разлучить влюбленных - так же, как  Иешуа, как и бестолковый, но верный его ученик, как и...
"Ну что ж, тот кто любит должен разделять участь того, кого он любит",  - оправдывается Воланд, возможно,  сам перед собой.
Роман Булгакова "Мастер и Маргарита" пронизан любовью и добром. Какой-то невозможный дьявол корит свою свиту за мародерство, за сожженного "Грибоедова", наказывает обманщиков, взяточников, склочников. А случайно ли Воланду на пути не встречается ни одной невинной души? Может ли дьявола не раздражать присутствие в мире чистоты?
Мефистофель недвусмысленно ответил бы "нет" - он обещает, соблазняет, отыскивает темные уголки в людских душах, преследуя одну только цель - погубить, если удастся завладеть душой, и погубить - даже если не удастся его коварный план, тогда как желание Воланда, по-видимому - наказать. Эта разница позиций - очевидна.
Так Мефистофель размышляет:

Я жизнь изведать дам ему в избытке,
И в грязь втопчу, и тиной оплету.
Он у меня пройдет всю жуть, все пытки,
Всю грязь ничтожества, всю пустоту!
Он будет пить - и вдоволь не напьется,
Он будет есть - и он не станет сыт,
И если бы он не был черту сбыт,
Он все равно пропал и не спасется.   

А Воланд к величайшему недоумению Маргариты требует заткнуть все щели тряпками: "Я о милосердии говорю, - объясняет свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. - Иногда совершенно неожиданно и коварно оно пролезает в самые узенькие щелки".  Считает ли он, что милосердие - исключительно его привилегия, когда продолжает нравоучительным тоном: "Ну, что ж, Бегемот..,  не будем наживаться на поступке непрактичного человека в праздничную ночь, - он повернулся к Маргарите, - итак, это не в счет, я ведь ничего не делал. Что вы хотите для себя?  Воланд лукавит, как истинный дьявол, но почему же не в свою пользу?!
Вообще Булгаковский Воланд производит впечатление очень ленивого, если можно так выразиться, человека. А как известно - ленивые злыми не бывают. Он и Маргариту спрашивает в искреннем удивлении: "А зачем же было самой трудиться?" - когда Маргарита призналась в том, что разнесла вдребезги квартиру критика Латунского, погубившего одного мастера. Воланд знал, конечно, о каком мастере идет речь, и не случайно завел разговор о содеянном Маргаритой прошлой ночью. Воланд провоцировал ее. Возможно, он хотел убедиться в том, что способен вызывать искренние чувства, рассчитывать на элементарную благодарность в конце концов.  Ведь он подарил Маргарите столько необычных минут, он дал ей возможность рассчитаться с ненавистными критиками, а чего стоит полет на метле со скоростью реактивного самолета? А право быть королевой у него на балу? Неужели за все это он же еще и чего-то должен? Он может, может выполнить любое ее желание, но ему невыносима мысль о том, что он должен сделать это.
Когда же Маргарита с честью выдержала "экзамен", Воланд похвалил ее за выдержку и сообщил, что исполнит одно ее желание, делая недвусмысленное ударение на слове "одно", при этом он предлагает девушке говорить уже без стеснения, ибо предложил он сам. Но что же это за дьявол, который с легкостью прощает милосердие - МИЛОСЕРДИЕ! - и жестоко наказывает лжецов, взяточников, прелюбодеев? Надо заметить, не слишком подходящее поведение для сатаны. Булгаковский Воланд иногда вызывает не только симпатию, но и какое-то тайное восхищение, например, когда он выполняет просьбы Иешуа. Вот бы, казалось, замечательный повод для извечных разногласий! Но их почему-то не возникает.
Можно заподозрить Воланда в болезненном отношении к своим возможностям. Он утверждает: "Мне ничего не трудно сделать",  - однако его поступки лишь косвенно можно отнести к деятельности.  Мефистофель более откровенен в этом смысле, хотя бы когда объясняет Фаусту, что хоть он и учил ведьму варить отвар, "но сам сварить его бессилен".  А еще - "С полицией не трудно сговориться, другое дело уголовный суд".  Воланд, правда тоже предпочитал не связываться с органами, но опять таки не афишировал причин своего нежелания. Возможно, ему не хотелось доставлять беспокойства людям, которые просто честно выполняют свой долг?
Мефистофель же усерден и изощрен. Маргарита в "Фаусте" своим детским чутьем уловила самую суть Мефистофеля, когда произнесла:
Что он любви вовек не ведал,
Как бы написано на нем. 

Воланд же - устал и одинок. Его свита всего лишь немного менее безобразна, чем те с кем ему приходится общаться, однако с какой затаенной привязанностью представляет он Маргарите своих союзников: "Итак,.. рекомендую вам, донна, мою свиту. Этот валяющий дурака - кот Бегемот. С Азазелло и Коровьевым вы уже познакомились, служанку мою Геллу рекомендую. Расторопна, понятлива, и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать... общество, как вы видите, небольшое, смешанное и бесхитростное". 
Правда и Мефистофель весьма неожиданно обнаруживает некоторые искренние привязанности. Так, например, он говорит:


Покинутый в дали родимый край
Всегда в разлуке дорог словно рай. 

Бывают, конечно, у сатаны и переживания, и проблемы:  "Тяжелые для черта времена! - сокрушается Мефистофель, - В загоне честь, обычай, старина". 
С той же по сути проблемой - неверием - столкнулся в Москве и Булгаковский Воланд. Ну, можно, конечно не верить в бога, но не верить в черта - это уж слишком. Так Воланд вспоминает свою беседу с поэтом по фамилии Бездомный: "Как же, как же... имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету? Но вы-то верите, что это действительно я?" - с надеждой в голосе обращается Воланд к мастеру. "Приходится верить", - ответил тот, забывшись и рассуждая о том, что значительно спокойнее было бы считать Воланда плодом галлюцинации, но спохватившись принес свои извинения.  Конечно же, мастер верит, более того - откуда-то он знает, как это все происходило на самом деле. Настолько вера его глубока?
Но тем более удивительна позиция Фауста, который верит и в бога и в черта, но не верит ни одному из них. Сомнения доводят его до отчаяния, он губит себя в попытке  отыскать недозволенные знания, он становится ненасытен.
Недаром Протей напутствует Гомункула словами:

Не думай только, диво эко,
Догнать в развитье человека,
А то всё кончено с тобой.

Итак, Фауст подписал таки собственный приговор, воскликнув свое нетленное - "Мгновенье!.. повремени!"  А Мефистофель с достоинством, присущим вечности, переживает свое поражение:

Прожженный черт с такой закалкой
Сыграл к концу такого дурака!
Ведь эта глупость до того жалка,
Что даже потерпевшего не жалко! 

Спор Мефистофель выиграл... с Господом... однако душу человека, утратившего веру, ему заполучить не удалось. Её похитили ангелы, если не сказать попросту - украли. В общем ангелы, которым удалось обвести вокруг пальца самого Мефистофеля - хороши ангелы! - даже не сомневаются в нравственности выбранного метода - они соблазняют наивного по сути своей Мефистофеля, который попался на случайном намеке на любовь:

Хотел бы видеть я у вас улыбку,
Так, беглую, слегка, краями рта,
Как улыбаться свойственно влюбленным. 

Самый жестокий из обманов, счастливые ангелы, улетая, оправдывают именем Господа:

Спасен высокий дух от зла
Произволеньем божьим:
Чья жизнь в стремлениях прошла,
Того спасти мы можем. 

Тоже - свита! И станем ли мы судить о тех, кто нас самих еще наивней?

Можно было бы долго рассуждать о достоинствах этих произведений, но возможно, одним из самых интересных наблюдений при сравнительном анализе "Мастера и Маргариты" и "Фауста", может стать строчка Гёте, которую Булгаков использовал как эпиграф к своему роману.

Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла.  -

Так переводит Б.Пастернак. Это определение безусловно соответствует сущности Мефистофеля, и как-то совсем не вяжется с образом Воланда. Поэтому ли Булгаков использует другой перевод, или это случайная находка автора? В эпиграфе к роману Булгакова "Мастер и Маргарита" использован прием, который придает этой фразе совершенно противоположный смысл. Только, уставший исполнять свои нелегкие обязанности, и вынужденный общаться с отвратительный отребьем рода человеческого, Воланд мог бы произнести нечто подобное:
- Я -  часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

И так мы имеем два разных, в сущности своей абсолютно не похожих, представления о сатане. Одно - Мефистофель, вызывающий страх и негодование. Второе - Воланд. Кто же он? Вряд ли возможно ответить на этот вопрос лучше, чем это сделал Гёте:

Черт старше вас, и чтоб его понять,
Должны пожить вы столько же на свете".