Рудольф Нуриев - принц балета

   Рудольф  Нуриев - принц  балета.

Он  опоздал  в  балет  прийти,
В  семнадцать  лет  в  нём  появился,
(Берут  обычно  с  десяти)
Но,  всё  ж  он,  «своего»  добился.

Началом  в  творческом  пути,
В  судьбе,  сыграло  роль  большую,
Училище.  Сумел найти,
Свою  единственную  нишу.

Врождённый  дар,  и  дикий  труд.
С  ним  прямо  сотворили  чудо,
И  потеряет   соли,  пуд,
Но  от  стараний  нет  ведь  худа.

Весь  в  мягкой  пластике,  прыгуч,
И  с  редкой  гибкостью  с  рожденья,
Мужественно  красив  к  тому  ж,
Прекрасен  был  на  удивленье.

Танцором  он  балетным  стал,
И  получает  направленье,
В  театр  Кировский  попал,
   И  станет  первой,  он,  ступенью.

   Он  выделялся  среди  всех,
   И  танцевал  так  необычно,
   «Своё» -  в  мир танца  внёс.  Успех!
   Был  грациозен,  динамичный.

Легко  со  всеми  в  связь  входил,
Был  очень  пылким  человеком,
И  иностранцев  он  любил,
Считал,  страны  своей  строй  - игом.

Стал  интересен  КГБ,
Под  зорким  оком  находился,
Очень  уверен  был  в  себе,
Характер  гордый  проявился.

Тогда  артист  обязан  был,
В  глубинку  ездить  на  гастроли,
Нуриев  это  невзлюбил,
За  это  был  наказан  строго.

Всё  то,  что  числилось  за  ним,
И  за  его  характер  гордый,
Становится,  не  выездным,
К  тому  ж,  кому-то,  неугодным.

Но,  в  шестьдесят  первом  году,
Его  во  Францию  пустили,
Гастроли  всё  ж  ему  дадут,
Талант  всё  ж  он  на  самом  деле.

Париж.  «Гранд-Опера».  Успех.
Фурор  Нуриев  производит.
Он  на  устах  уже  у  всех,
Он  танцами  с  ума  всех   сводит.

Просит  убежища  он  тут,
Чтобы  во  Франции  остаться,
Нуриеву  его  дадут,
Хоть  КГБ  мешать  пытался.

В  те  времена,  это - позор:
«Предатель, перерожденец»
А  запад  обратил  свой  взор,
На  сей  талант. Весь - в  наслажденье.

Своим  искусством  всех  потряс,
Газеты  лишь  о  нём  пестрели,
«В  балет  он  новизну  принёс,
А  в  СССР – то,  проглядели»

Начало  было  не  простым, 
Его  карьеры,  тут,  в  Париже,
С  нечеловеческим   трудом,
Оттачивал   свои  пассажи.

Чтобы  достигнуть  тут  высот,
Уроки  брал  балетных  грандов,
Успех  упорство  принесёт,
Сверх  трудолюбие,  таланта.

Суперзвездой  Нуриев  стал,
Его  повсюду  приглашают,
Не  успокоил  пьедестал,
В  Америку  он  уезжает.

Модерн-балет   с  успехом  там,
Освоит,  этот  новый  танец,
Непревзойдённым  в  мире  стал,
Величиной  в  искусстве  станет.

Вот  тут-то  всё  и  началось,
Почёт,  любовь  и  восхищенье,
О  чём  мечтал,  то  удалось,
И  началось  обогащенье.

Великолепен  наш  артист,
Себя  совсем  он  не  жалеет,
Он  в  мире  уже  среди  звёзд,
Ничто  над  ним  уж  не  довлеет.

Он  первым  выступил  в  трико,
То  для  танцора – будто,  голый,
Во  всех  делах  он  «не  такой»
Самостоятельный  и  гордый.

Он  балетмейстер и  танцор,
Других  он  мог  учить искусству,
Его  успехи  на  лицо,
По  праву  занял  своё  место.

Артистам   нашим  всем – запрет,
Чтоб,  ни  каких  с  ним  отношений,
На  протяженье  многих  лет,
Встречаться  с  ним  не  разрешали.

Рудольф  в  зените  славы  там,
Он  с  постоянной  был   партнёршей,
Та,  самая - Марго  Фонтейн,
Кто,   лет  на  двадцать,  его  старше.

Двадцать  два  года,  что  он   тут,
Всё  в  лондонском  «Ковент – Гардене»
Ему  богатство  принесут,
И  разожгут  его  гордыню.

А  кроме  танцев  он  любил,
Марго.  Единственною  будет.
Всегда  везде  он  с  неб  был,
Нуриев  же  с  ней  в  брак  не  вступит.

Любил  он  тела  красоту,
Эротика,  в  основе  танца,
Он  очень  преуспеет   тут,
На  сцене  повышает  шансы.

И  в  его  жизни  секс  имел,
Очень  не  малое  значенье,
Жизни   основу  его  вёл,
Был  силой  движущей -  влеченья.

Эмоций  жизнь  его  полна,
И  бурная,  как  его  танцы,
Марго  в  той  жизни  не  одна,
С  другими  вытворял  он  «танцы»

Танцовщик  датский   Эрик  Брун,
Был  его  самым  близким  другом,
Другие  вёл  знакомства  он,
И  вообще  не  знал  он  скуки.

«Божественным   Руди» -  его,
Порою   часто  называли,
От  правды,  то  не  далеко,
В  почёте  -  он.  Был -  узнаваем.

Вёл  образ  жизни,  как  звезда,
Капризен,  вспыльчив,  агрессивен,
Свободу,  сберегал  всегда,
Считал  так  же,  что  он  всесилен.

Он  говорил, что  сцена - храм,
И  был  театр,  страстью  главной, 
И  танцы  все  его,  игра,
В  жизни  его,  с  буквы  заглавной.

Купил  в  Париже  особняк,
Весь  дом  в  коллекции  роскошной,
Был  остров  с  виллою  « Сент-  Барт»,
Дворец,  с  арабской   сказки,  точно. 

Скупым  и  расточительным,  он,  был,
Он  не  любил  платить  налоги,
И  всё  боялся  КГБ,
Что  на    добро  «положат  руки».

Увлёкся  музыкой  и  рисовал,
Играл  на  многих  инструментах,
К  тому  же,  дирижёром  стал,
И   дирижировал  балетом.

В  «Метрополитен – опера»   шёл,
Балет  «Ромео  и  Джульетта»,
Он  дирижёр.  Успех   пришёл,
Рудольф прославился  и  этим.

Он   не  сидел  на  месте,  нет,
Хореографией   увлёкся,
А  «Баядерка»  же,  балет,
С  триумфом   в  мире  он  разнёсся.

Но  он  был  болен  и  давно,
СПИД   у  него  был  обнаружен,
Но  он  работал  всё  равно,
И  восемь  лет  ещё  был  нужен.

Он   в  девяносто  третий   год,
Жил   дни  последние,  в  больнице,
Перед  концом   произнесёт:
«Как  хорошо  жить!». Так  простится.