Литературные письма. Густаво Адольфо Беккер

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПИСЬМА К НЕИЗВЕСТНОЙ ЖЕНЩИНЕ.

ПИСЬМО I

      Помнишь, как однажды ты спросила меня: «Что такое поэзия?». Не знаю, с какой целью я рассказывал тебе тогда о своей страсти к стихосложению, но признаюсь тебе откровенно, что твой неожиданный вопрос поначалу привел меня в замешательство.

      В то время я не был силен в вопросах терминологии и поэтому отвечал тебе, запинаясь: «Поэзия – это.. поэзия – это..»

    Тщетно пытался я найти подходящий термин, затерянный в потаенных уголках  моей памяти, наблюдая за тем, как ты наклоняешь голову вперед, чтобы лучше расслышать мои слова.
      Твои черные  локоны,  чудесно обрамляющие  одухотворенное  лицо,  мирно покоятся на твоей груди. Твои губы слегка приоткрыты, и каждый вздох твой подобен нежному дуновению легкого весеннего ветерка.

     Твои голубые глаза были похожи на  звезды, озаряющие ночное небо. Мои же, ввиду испытанного мною волнения, будто бы блуждали в растерянности до тех пор, пока, наконец, не встретились с твоими.

       И вдруг я воскликнул: «Поэзия – это… ты!». Помнишь ли ты, как я сказал тебе это? 
      Я до сих пор помню, как ты нахмурила брови в знак своего насмешливого любопытства, помню твой голос, исполненный страсти и печали в том миг, когда ты сказала:   
     «Ты думаешь, что мой вопрос – дитя простого женского любопытства?  О, нет, ты ошибаешься. Я хочу знать, что такое поэзия, лишь потому, что  мне хочется думать и чувствовать тоже, что и ты. Я желаю, наконец, проникнуть в святилище, где сокрыты тайны твоей души, и чей порог  не удалось переступить моей…»

      К сожалению, наш разговор прервали. И, возможно, теперь ты понимаешь, почему это произошло. С этого дня прошло много времени, но никто из нас так и  не попытался возобновить его.
      Однако я никогда не переставал думать об этом. Тебе могло показаться, что предложение, послужившее ответом на твой вопрос, это всего лишь очередная попытка показаться тебе галантным. Почему бы нам не поговорить откровенно?

     В тот момент я  определил поэзию именно потому, что ты и поэзия неотделимы.
Я сказал тебе то, что чувствовал тогда и, возможно, чувствую до сих пор.
 
   Однако я и не предполагал, что мое признание покажется тебе глупостью. Я слишком много думал об этом, и не побоюсь повторить это вновь:
 «Поэзия – это ты!»

     Ты смеешься? Тем хуже для нас обоих. Твоя недоверчивость обойдется нам слишком дорого: тебе придется потрудиться над прочтением моей книги. Мне же придется написать ее для тебя.

«Книга!» – бледнея, воскликнула ты и едва не выронила мое письмо.
«Не пугайся!- ответил я -  Думаю, моя книга не покажется тебе скучной или слишком длинной, ведь я пишу ее специально для тебя».

   Что такое поэзия?  Ни один поэт не способен найти универсальное определение тому, что мы привыкли считать поэзией, в то время как люди, далекие от нее написали немало
книг, пытаясь хоть как-то истолковать ее.  Человек,  тонко чувствующий  поэзию,  как никто, способен постичь ее.

      Критики же уделяют большее внимание форме, они изучают поэзию и пытаются «расчленить» ее на строфы, диссонансы, аллитерации. По завершению литературного анализа они, как правило, полагают, что им удалось, наконец, удалось постичь ее.   
   
   Расчленение способно показать устройство человеческого тела, но не анатомию души, как неспособно раскрыть тайну жизни человеческой. Разве можно добиться этого, обучаясь на трупах?!

      Тем не менее, поэзия подчиняется определенным правилам, о ней  написано много книг. Ее изучают в лицеях и университетах, обсуждают в литературных студиях и  кружках.

        Не удивляйся! Ведь однажды ученый немец позволил себе записать таинственное пение соловья, навсегда заточив его в темнице нотного стана.
      Я же, говоря по правде, еще не совсем понимаю, что мне следует сделать, и поэтому не могу сообщить тебе об этом заранее.

        Чтобы успокоить тебя, скажу лишь одно. Я не собираюсь обременять твой ум бесконечным потоком научных терминов. Также я не стану цитировать неизвестных мне авторов или приводить в пример какие-либо высказывания на непонятном нам языке.

        Ведь я уже говорил тебе: «Я ничего не знаю и ничего не изучал. Читал я немного, но достаточно думал и чувствовал. Хотя мне трудно судить о том, хорошо это или плохо.
Так как я могу  говорить с тобой лишь о том, что я думаю, или чувствую. 
Все, что  тебе нужно – это думать и чувствовать, и тогда ты сможешь понять меня».

       Возможно, я  скажу  тебе много из того, что следовало бы назвать исторической, философской или литературной ересью, но это неважно.

      Ты слишком хорошо изучила меня, и отлично знаешь о том, что я пишу книгу не для того, чтобы попытаться чему-то учить тебя.  Никогда в своей жизни я не стремился превратить свою книгу в трибуну, чтобы с высоты ее заявить о своей абсолютной правоте.

        Я всего лишь  хотел бы немного поговорить  с тобой о литературе, и это письмо – единственная возможность сделать это. Прочти его, и ты узнаешь ответ на волнующий тебя вопрос.
       По крайней мере, мне было бы приятно осознавать, что если в будущем нам суждено совершить ошибку, то мы сделаем это вместе. Впрочем, если бы мы чувствовали одно и то же, нам не составило бы труда избежать ее.

        Поэзия – это ты. Я сказал это, потому что поэзия - это чувство, которое неразрывно связано с женщиной.

      Как и любой женщине, тебе свойственно безотчетное стремление к прекрасному, которое наряду со способностью  мужчин к размышлению, позволяет постичь истинную сущность поэзии.

         Поэзия – это ты, потому что чувство, случайно возникшее между нами, стало частью тебя самой, так же, как искра от костра является частью пламени.

    И, наконец, Поэзия – это ты, потому что именно в тебе я вижу источник света, без которого в моем сердце навсегда поселился бы мрак.

    Истинного  Гения отличает ряд необычных свойств, названных Бальзаком женскими, и это действительно так. В мировоззрении поэта важное место занимают черты,  присущие  женщине, которые позволяют ему  выразить в стихах нежность, страсть и другие чувства.

     Лично мне до сих пор неведомо, почему женщины и поэты так и не научились понимать друг друга. Их манера чувствовать имеет множество точек соприкосновения. Может быть потому что ...

    Однако оставим эти лирические отступления и вернемся к теме нашего разговора.
Так о чем же мы говорили?  Ах, да, о поэзии.

     Поэзия, живущая  в мужчине, тесно связана с его духовными свойствами; она поселилась в его душе, и живет жизнью бестелесного существа (то есть в форме идеи). Чтобы выразить ее, мужчине необходимо облечь ее в словесную форму.
Именно поэтому он пишет стихи.

    Поэзия, живущая  в женщине, неразрывно связано с ее сущностью, стремлениями, страстью и Судьбой. Она дышит, живет, создавая вокруг себя идеальную, сотканную из притягательных  флюидов атмосферу. По моему мнению, все это является воплощением поэзии.

      Женщину часто обвиняют в прозаизме. В этом нет ничего удивительного, ведь женщина-это то, о чем чаще всего думают поэты. Однако это лишь малая маленькая часть того, о чем они отважились говорить.

      Возможно, когда я говорил с тобой,  мое объяснение  показалось тебе непонятным, но для меня поэзия – это неотъемлемая часть человеческой природы, такая, же, как любовь и другие чувства. 

      Любовь это тайна. Ее практически невозможно объяснить. Все в ней непостижимо, и многое кажется абсурдным. Амбиции, зависть, ревность – их причина понятна, но можно ли объяснить Любовь?!


     Для меня Любовь, словно Божественное откровение, чью природу не способен объяснить ни один смертный.

    Отложи это письмо и попытайся заглянуть внутрь себя. Постарайся расслышать мелодию своей души. Может быть, именно тогда ты научишься понимать поэзию так же, как это делаю я.

                ПИСЬМО II

     В предыдущем письме я написал тебе о том, что поэзия – это ты, потому что ты – живое воплощение самых прекрасных чувств, без которых было бы невозможным определить сущность поэзии.

       Именно поэтому я позволил себе употребить слово «любовь» в одном из абзацев моего письма. Этот абзац я решил написать последним, и это вполне естественно.

 Большинство людей, стремящихся облечь свою мысль в слова, испытывает необъяснимое волнение при попытке выразить на бумаге свои мысли и чувства.

      Многие из испытавших его считают это аксиомой. По их мнению, невозможно выразить мысль точнее, чем в те бесценные мгновенья, когда она устремляется ввысь подобно эфиру и пробуждает наше воображение, затрагивая самые тонкие и
чувствительные фибры души, подобно электрическим искрам, возникающим при каждом прикосновении.

    Я не отрицаю, что это так. Тем не менее, могу заверить тебя, что не пишу, когда чувству Мой мозг, словно таинственная книга, хранит описание впечатлений, некогда оставивших  след в моей памяти.

        Словно уставшие от продолжительных забав дети, все мои  чувства  безмятежно спят в  ее потаенных уголках, пока неведомая мне сверхъестественная сила не заставит их вновь пробудиться. И тогда, словно птицы, они расправят свои огромные крылья и, взмывая ввысь, промелькнут перед нашими глазами, точно вереница таинственных и давно забытых сновидений.

      Природу моей чувствительности невозможно объяснить ни расстроенными нервами, ни щемящей болью в груди, вызванной неизбежным столкновением чувств, порождаемых  страстью и нежной привязанностью.

   Я чувствую, но моя чувствительность может показаться тебе «фальшивой», ибо во мне живет художник, стремящийся воссоздать пейзаж, некогда промелькнувший перед глазами и навеки затерявшийся в таинственной дымке горизонта.

       Весь мир чувствует, но лишь немногие из нас  способность оживить некогда уснувшие чувства, затерявшиеся в лабиринтах  человеческой памяти.
 
     Полагаю, что эти немногие - поэты. Более того, я убежден, что именно эта способность сделала их поэтами.


      Свойственная им  способность видеть  прекрасное, творить, несмотря на отсутствие вдохновения в те минуты, когда руки дрожат от гнева, а глаза наполняются слезами, -  все это делает поэзию достойной  восхищения читателей всего мира.

     Но чего ты ждала?  Разве ты еще не поняла, что правда – это не всегда то, что ты хочешь услышать!

       Не так давно я попытался ответить на твой вопрос, как ты знаешь, я слишком много думал об этом и сегодня могу дать тебе лишь один совет:  когда поэт пытается выразить любовь с помощью великолепных стихов, сомневайся в искренности слов его. Но когда тебе скажут о ней в прозе, верь.

        В каждом творении человека присутствует нечто примитивное и материальное, и только вдохновение способно озарить его путь и подарить ему  подлинную радость творчества. Так сам не зная, почему, я снова отклонился от темы.

     Надеюсь, что твоя любовь дарует мне прощение, ибо я сделал это лишь для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Разве можно найти лучшего посредника, способного открыть дорогу к женскому сердцу, чем любовь?

Не обижайся. Это одна из многочисленных точек соприкосновения, связывающих вас с поэтами. Я знаю это, просто потому, что знаю.
 
    Вероятно, ты думаешь, что все эти разговоры о любви  были необходимы лишь для того, чтобы я отказался от написания этого письма или закончил его раньше положенного срока. Ты ошибаешься!

     Если бы ты знала, сколько неясных и подчас безымянных мыслей роились в моей голове. Если бы ты могла видеть, как они кружатся надо мной, будто  хоровод  фантастических видений. Именно от этого кружения у меня темнеет в глазах…

        Писать!  Если бы я  только мог описать  все это, я не стал бы  изменять себе даже ради того, чтобы сделаться лучшим поэтом современности. К тому же, я давно думал об этом.
   
      Теперь же я готов рассказать об этом тебе. Если для того, чтобы творить, мне достаточно было бы просто описать свои ощущения, то можно ли описать тот океан света,
что озаряет путь великих писателей, чьи бессмертные творения по сей день восхищают нас?!

     Ты когда-нибудь видела сны? Разве могла ты, проснувшись, постичь природу таинственных явлений, увиденных тобою во сне?

      Ведь если Душа имеет Божественную природу, то всех  моих слов было бы недостаточно, чтобы выразить ее. Разве способно слово или весь наш убогий язык стать достойным посредником между душами? Нет,  и еще раз нет. Клянусь, это было бы невозможно!    

   Но все же, мне хотелось бы в этом письме  рассказать тебе о видениях, посетивших меня во время этого волшебного сна.

В нем я видел Любовь, что как лава, исходящая из вулкана, перетекала из века в век,  привлекая души умерших возлюбленных, так же как далекие звезды издавна привлекали мореплавателей и звездочетов. 

      Только Любовь способна выразить красоту этого мира с помощью поэзии, единственного языка, заставляющего трепетать наши души силою великолепного стиха.

       Теперь понятно? Но, может, ты совсем не понимаешь меня или  я сам не знаю, что говорю. Продолжим разговор. Не будем нарушать порядка.

       Порядок! Порой я ненавижу его, хотя он является неотъемлемой частью всего сущего.
Поэзия- это чувство, а чувство есть следствие всего пережитого. Как известно, все следствия имеют какую-либо причину, но какую же?

         В чем причина  внезапного возникновения энтузиазма, способного вырвать нашу душу из  удушающих объятий меланхолии и упадка?  Что еще, кроме любви, способно  стать посредником  между живыми существами? Что еще в этом мире способно заставить говорить их на языке гармонии?
 
      Любовь! - вот на чем зиждется вся поэзия. Любовь превыше всего, и в ней начало всего сущего.  Я говорю «любовь», потому что наша христианская религия, прежде всего, основана на любви.

     Любовь - это самое чистое и прекрасное, что есть на земле. Она бесконечна. Точно негаснущие звезды она освещает наш жизненный путь и дарит нам вдохновение, без которого немыслимо творчество.

       Так что такое любовь? Мне не хватило бы слов, чтобы выразить  ее сущность…
Ты снова смеешься? Думаешь, что я говорю тебе это лишь для того, чтобы со спокойной совестью прервать письмо на этом самом месте…  Нет, я не стал бы искать оправдания своему нежеланию говорить о любви. Признаюсь тебе откровенно: я испытываю страх...

       Всего несколько дней.  Дай мне всего несколько дней, и   клянусь тебе, что найду в себе силы говорить с тобой о любви, даже при этом я рискую написать много глупостей.
      
    Почему ты дрожишь? Без всякого сомнения, ты скажешь: «Люди, не знающие любви не способны говорить о ней? Почему же ты не говоришь о себе и о том, что ты чувствуешь?»

     Ах, наверно именно люди, не знавшие Любви, и дали ей самое большое количество определений… Ты снова смеешься?.. Поверь мне: в нашей жизни еще много подобного абсурда…


                ПИСЬМО III

   Что такое Любовь?  Несмотря на то, что с момента нашего разговора прошло много времени, полагаю, что ты еще не забыла о теме нашей беседы. Но мы обязательно поговорим о ней.

     Не смотря на то, что день, выбранный для нашего последующего разговора, не будет иметь значение для мировой Истории, позволю себе заметить, что это нисколько не умаляет его важности, так как все, о чем бы мы не говорили, навсегда останется в нашей памяти.

        Наше знакомство длилось всего  несколько месяцев. Было лето, и мы находились в Кадисе. Убийственная жара, характерная для этого времени года, позволяла нам совершать прогулки  в вечерние часы или глубокой ночью.

       Это случилось в тот день (а может это был и не день…), когда опустившиеся на землю сумерки скрыли от нас голубое небо, а луна растворилась в предзакатной дымке.
     В тот самый миг, когда легкий бриз, прилетевший с моря, нежно ласкал наши лица, и вся Природа будто ожидала какого-то таинственного сигнала, чтобы вместе с солнцем спеть вселенский гимн радости  и пробуждения.

    Мы же с высоты крепостной стены, некогда защищающей город от врага, наслаждались возможностью видеть все это великолепие, и вдруг ты спросила « что такое Солнце?»  будто бы выразила вслух пришедшую мне в голову мысль…

      В этот момент  Звезда, чей диск продолжал мерцать на горизонте, разбила гордое  сердце морей. Его лучи раскинулись по обширной равнине, освещая небо, моря и земли.
     Все вокруг сияло, будто бы весь мир стал похож на всеобъемлющий океан света.

      На гребнях волн, на кромке облаков, на городских стенах, в утренней росе, над нашими головами, и под нашими ногами, во все стороны разливался таинственный свет звезды. Все тонуло в прозрачной светящейся атмосфере, где плавали горящие воздушные атомы.

  «Что такое солнце?» -  снова спросила ты.
  «Это!», - ответил я, указывая на диск, будто потемневший от  дыма разгоревшийся пожара среди залитого солнцем воздушного пространства.
 
     Твои глаза и душа наполнились светом,  и по выражению твоего лица я узнал, что ты все правильно поняла.

   Я отвергаю те научные термины, с помощью которых   можно было бы с легкостью ответить этот вопрос. Думаю, что любое научное определение было бы бессильно
передать красоту  увиденного тобою торжественный момент.

    Определения! Сколько их было выдумано для явлений, которые практически невозможно определить.

       Причина всего этого проста: ни одно из них не является точным, поэтому каждый из нас имеет право описывать их природу, как считает нужным.



      Что такое любовь? Этой фразой я закончил вчерашнее письмо. Ей же я начал сегодняшнее. Нет ничего проще, чем  воспользоваться своей властью и  рассказать тебе то, что я чувствую, чтобы ответить на поставленный мною вопрос.

        В  книгах так много написано о том, что такое любовь. Их писали на греческом и арабском, на латыни и китайском, на коптском. Думаю, мы могли бы прочитать об этом на всех  известных языках этого мира.

   Я прочитал несколько таких  книг и  заставил себя перевести некоторые из них.
После того, как я познакомился с остальными произведениями, мне оставалось лишь, положа руку на сердце, повторить вслед за Гамлетом: «слова, слова, слова».

     Поэтому я счел возможным напомнить тебе о той сцене, свидетелями которой мы
были, так как в ней можно увидеть аналогию с  нашей нынешней ситуацией, и сказать тебе как когда-то:  « Ты хочешь знать, что такое любовь? Тогда загляни внутрь себя, почувствуй свою душу и тогда все поймешь, но только не спрашивай меня!»

         Все что я только могу тебе сказать, это то, что любовь – это единственный закон, которому подчиняются все жители  Вселенной;  это та таинственная сила, которая управляет всем, начиная от неодушевленного атома до любого разумного существа. Любовь лежит в основе всего. Именно она, как Бог, является основной темой подлинной поэзии.

        Любовь - это поэзия  и ничто иное. Это и есть та необъяснимая жажда творчества, сжигающая душу поэта в сочетании с его несбыточной мечтой о достижении абсолютного Совершенства. Поэзия - это то, что вызвало эти невольные слезы, дрожащие на твоих ресницах.

        Поэзия- это нечаянная радость, освещающая твое лицо улыбкой, это волшебство, чью природу мы не в силах постичь.

       Поэзия - это те необъяснимые явления, происходящие в сердце женщины, когда в нем пробуждаются чувства и страсть.

       Нежные слова, идущие от сердца, что рождаются и  умирают на губах, окрашивая наши щеки багрянцем, таинственный шепот во мраке ночи, напоминающий звук шагов ожидаемой возлюбленной.

      Порывы ветра, напоминающие голос любимого человека, зовущий нас среди теней, неясные образы, возникающие во время пения, близкие и понятные твоей любящей душе.            
      
      Необъяснимые желания, как молния освятившие наше  существование, неизведанные пространства, открывшиеся взору наших душ, стремления объять необъятное, наполняющие мой сон!  Улыбки, слезы, вздохи и желания, неразрывно связанные с  великой тайной Любви!
      
      Все это – воплощение истинной поэзии и  подлинная сокровищница чувств, что наполняет стихи надеждами и мечтами, радостью и печалью, где каждое чувство - новая строфа,  и каждая страсть, как песня, наполняющая сердце женщины.



     Как сказал один французский писатель о знаменитом музыканте, авторе «Тангейзера»: «Это талантливый человек,  делающий все возможное, чтобы скрыть свой талант, но это не всегда ему удается, и мы имеем  возможность постичь его…» 

     В отношении поэзии, живущей в наших душах, могу сказать тоже самое.
     Но почему ты хмуришь бровь и сжимаешь мое письмо? Ты не должна чувствовать себя неловко. Ведь для меня женщина – подлинное воплощение поэзии всего мира ...

               
                ПИСЬМО IV

    Любовь-это поэзия, а религия есть любовь. Эти три сходных по значению понятия   неразрывно связаны между собой. Вот аксиома, которая должна была избавить  меня от «неприятностей», связанных с  написанием нового письма.

       Тем не менее, я знаю, что это математическое заключение может оказаться столь же справедливым также как любой софизм…

       Логика знает много кажущихся неоспоримыми утверждений, которые, к сожалению, не всегда убедительны…

       Как легко порой сделать выводы, имеющие под собой ложное основание!
      Напротив, внутренние ощущения  могут убедить, хотя в любом рассуждении иногда царит беспорядок. Сколько необъяснимых вещей мы встречаем на пути, пытаясь постичь природу Веры!

         Религия есть любовь, а любовь это- поэзия. Это, как раз то о чем, я буду говорить с тобой сегодня.

       Говорить о такой широкой теме в таком небольшом письме при моих скудных познаниях – непростая задача, однако, как говориться, надежда умирает последней.
Если для того, чтобы убедить тебя в чем-то, нужно поверить в это самому, то я способен сделать это, так как я верю в то, что чувствую.

      Уже довольно давно – когда я не знал тебя, и моим единственным  оправданием было то, что я еще никого не любил - я почувствовал внутри себя одно необъяснимое явление. Однако было бы слишком просто сказать тебе, что я чувствовал пустоту.

      Я еще не встретил женщину, способную  сделаться   предметом моей страсти, оттого все мои мечты и желания не имели иного воплощения, чем сны и ночные фантазии,  объяснения которым я так и не нашел, несмотря на то, что это происходило внутри меня самого.

        Накрой крышкой и поставь на огонь сосуд с любой жидкостью. Ты увидишь, как со дна с шумом поднимается  пар и изо всех сил пытается вырваться наружу, и снова падает на дно,  распадаясь на мелкие капли, снова поднимается и рассыпается.
Это происходит до тех пор, пока не он не выталкивает крышку, разрушая сдерживающую его тюрьму.



       Это секрет таинственной и преждевременной смерти некоторых женщин и некоторых поэтов,  подобных арфе, чьи золотые струны не успели доиграть свою лучшую мелодию. Это истина, сокрытая на дне моей души, на которую я буду ссылаться в будущем.

      Я был в Толедо. Это довольно мрачный, производящий угнетающее впечатление город, каждое место в котором неразрывно связано с его историей, каждый памятник которого – символ присутствия исчезнувших цивилизаций или память о каком-либо историческом событии, чьи действующие лица  давно превратились в пыль, развеянную ветром по этим узким, извилистым улочкам.

      Тем не менее, все это кажется мертвым (особенно там, где видны только руины, на том самом месте, где некогда возвышались колонны и капители), точно немой сарказм над стремлением человека увековечить собственную память.

      Глядя на все это, может показаться, что душа, ошеломленная ужасом и жаждой бессмертия, ищет какое-нибудь прибежище, чтобы укрыться от всего этого и, как моряк ,потерпевший кораблекрушение, хватающийся за доску, успокаивается, вспомнив о своем происхождении.

   Однажды я вошел в монастырь Сан-Хуан-де-лос-Рейес. Я устроился на одном из камней разрушающейся обители и начал рисовать. Зрелище, представшее перед моими глазами, было великолепно.
 
   Длинные ряды колон, поддерживающих купол, с расположенными крест - накрест причудливыми гребнями; широкими стрельчатыми сводами, богатые навесы из гранита с искусственными гирляндами из плюща, напоминающие живые цветы.

    Статуи, одетые в легкие развевающиеся одежды; бегущие  по карнизу гномы, драконы и рептилии, украшающие вершину капители, бесконечные теряющиеся во мраке  деревья, склонившие ветви над источником, прелестные цветы и поющие птицы, создающие контраст с печальными руинами, безмолвные нефы, и, наконец,  кусочек неба, виднеющийся  сквозь ажурные прорези  мирадора.

      Этот рисунок ты могла видеть в моем альбоме, однако это лишь бледная и несовершенная репродукция, на которой изображено это самое место, моя робкая попытка передать его печальную красоту.

      Я не смог  бы описать ее простыми словами, тем более, что они в данном случае не нужны. Сидя на камне, я работал над картиной весь день, затем сделал перерыв и продолжил работу вечером.  Я  усердно трудился  до тех пор, пока не стемнело. Тогда, отложив в сторону карандаш и  папку, я устремил свой взгляд на одинокие галереи и погрузился в свои мысли.

       Солнце исчезло. Монотонный плеск воды ближайшего фонтана, таинственный шепот ветра, ворвавшегося в монастырь, и шелест листьев близлежащих деревьев - это Единственное, что нарушало тишину, царившую в этой величественной обители.

     Мои желания можно было бы сравнить с кипяченой водой из того сосуда, о котором я говорил тебе в середине  этого письма, точно бурный поток, они  искали выхода из своей  прозрачной тюрьмы, превращаясь в пары фантазии.


       Я искал женщину, которой я смог  бы сообщить о своей находке, но я был один. И тогда я понял справедливость одного высказывания: « Одиночество прекрасно лишь тогда, когда рядом с тобой есть кто-то, кому ты можешь рассказать о нем».

     Не успел я произнести эту знаменитую фразу, как вдруг я увидел рядом с собой фигуру идеальной женщины, одетой в прозрачную тунику. На ее голове святился нимб. Это была одна из статуй разрушенного монастыря.

      Старинная скульптура, некогда украшавшая монастырь, представляла собой одинокую покрытую пылью развалину. Она лежала недалеко от сломанной могильной плиты и была наполовину скрыта листвой близлежащего дерева.

       В таинственном полумраке  огромного купола этой величественной обители виднелись  и другие неясные образы: девы с нимбами, монахи с тростями и капюшонами, отшельники с книгами и крестами, мученики со светящимися ареолами. 

       Все эти гранитные фигуры были неподвижны, но на их лицах можно было заметить выражение безмятежности и невыразимого блаженства. 

       Бездушные  призраки давно умерших созданий, замещающих грядущим поколениям хранить христианскую веру: одинокие девушки, смелые мученики, которые, как и я, были обречены на жизнь без любви  и влачили жалкое существование.

      Им оставалось жить мечтами и прятать горячее сердце  под власяницей, будто тела умерших, захороненные на городском кладбище.

         Снова и снова вызывал я в памяти эти каменные, но выразительные черты и эти кажущиеся истощенными силуэты, продолжая вопрошать:  «Возможно ли, что все эти люди прожили свою жизнь без любви и страстей? Кто же  иссушил потоки нежности, что  жила их сердцах, когда  ни были молоды? Какие безграничные пространства видели они глазами  своей души, когда в них пробуждались чувства»?

       Занимался рассвет. Голубой свет луны пришел на смену безликим сумеркам, освещая темные капители башен и полуразрушенные столбы пустынной галереи.

        Тогда я заметил, что все эти фигуры, чьи длинные тени отражались на стенах, чьи изможденные лица поразили меня выражением безмятежности, устремили свой взгляд к небу. 
         Возможно, сотворив их, таким образом, скульптор хотел показать нам, что их глаза затерялись в бесконечном поиске Бога, явившего нам неиссякаемый источник Любви, неустанно согревающей всех жителей планеты Земля.
            
           Напечатано в «El Contemporаneo»
 
                23 апреля 1861 [A]