Любите Женщин - Мужики!!!

ИЗВЛЕЧЕНИЯ  ИЗ  ДНЕВНИКА 
СУПРУГИ ВЕЛИКОГО ПИСАТЕЛЯ

Как неприятно, стыдно, тяжело и противосовестно даже перечитывать, и при этом заново  самой переживать, перемучиваться, перестрадывать прошедшие во времени, но не ушедшие из сердца и памяти эти вечно, к моему несчастью, живущие в моей измученной противоречиями душе, годы нашей совместной жизни... 
Да и можно ли назвать её совместной? И в чём именно её была совместность???
По Его неискоренённому мнению жизнь женщины – лишь удовлетворение её плотскости... Вне этого – всякие увлечения музыкой, учительством и просвещением бедного народа, сочинительством и тому подобным – лишь блажь и ненужность...
А в этой плотской жизни нет ничего лучше безграмотной деревенской крестьянки... Особенно, если она не замужем... Вот что получилось, если  до 34-х лет не иметь близко  никакой порядочной  женщины...
И какова цена всем его Учениям, если он никогда не был искренен, и лишь тогда выскакивал ОН – настоящий, когда я становилась, вопреки его привычкам – сама собою: любящей чистоту- и во внешнем, и внутреннем, и обнаруживала такую ненужную ему активность,
    любящую музыку, цветы, чтение, со стремлениями к свободе и самоделанию... Его же идеал – женщина пассивная, физически здоровая, бессловесная и без воли...
А если нет, то его мучит всё и вся: и моя  любовь к искусству, и моё учительство, и чтение биографий великих музыкантов и античных писателей и философов (да какие они великие, когда велик лишь ОН, один!), а моя же  любовь к ним, совершенно не мешающая мне его любить как и в прежние годы,  моментально вызывала в нём ненависть, даже к давно умершим...
О каком «всепрощении» Ему рассуждать, а тем более призывать народы, если сам Он порой был бессмыссленно-беспощаден, считая себя правым и справедливым в своих  вздорных капризах  ...
И вчера, и сегодня и всегда Он был против свободы и так называемой равноправности женщин... У женщины  мол лишь одна цель – половая любовь... Вечный, заставляющий меня страдать, циничный взгляд на всё естественное-человеческое между людьми, и постоянный нескончаемый протест, сопротивление всему, абсолютно всему человечеству, а что же ему тогда и не протестовать против меня - самой беззащитной перед Его  неприятием самого нормального «во человецех»... Обвиняя нас в плотскости, он сам не раз был безудержно, словно боготворимый им мужик, груб и бесцеремонен: чего стоило ему прямо в своих знаменитых самодельных сапогах, тех самых, что он порой шил по просьбе своих литературных приятелей, нераздетым заваливаться в супружескую постель!
И никакого раскаяния за своё скотство, непростимое даже и для крестьянского мужика.  Хорошее же зеркало русской крестьянской революции, как писали некоторые радикалы, и хороша же будет эта революция, если так вот она будет относиться и к женщине и к цивилизации.
Славо Богу, может до неё и не доживу, но каково это будет для моих детей!...  И вечные упрёки по любому поводу да и без оного: зачем продаю Его книги, что я мол забываюсь, что он может ЗАПРЕТИТЬ продавать Его книги, забыв, что на эти же деньги доставляю его верховую лошадь, его спаржу и фрукты, его благотворительность, велосипеды и пр., не я пользуюсь деньгами, а больше всего его дети, которых он забросил, не воспитал и не приучил к работе, а сама меньше всех их трачу, а запрети он продавать книги,
« и я уйду на себя работать, в классные дамы, корректорши и т.д. Я люблю труд и не люблю жизнь, поставленную всю не по моему вкусу, а по инерции и по тому, как её поставила семья – муж и дети.»
                (март-апрель, 1898-й год)