С О Н

 Сегодня вспоминают и поминают Б.Н.Ельцына. Кидать камни вслед ушедшим и плевать на могилы - бесполезное и недостойное занятие. Поэтому сейчас об этом не хочется ни говорить, ни писать. Просто вспомнилось то, что было написано тогда, в 1996.

Я помню этот сон, тяжелый, странный,
Все перепуталось в нем криво и правдиво:
Шла девка голая в кроссовках иностранных
И ела «сникерс», запивая пивом.
Она ругалась самым страшным матом,
Приплясывая пьяно и шатаясь.
За ней бежали дети-цыганята
И «Дай попробовать!» - кричали, издеваясь.
А ей, насвистывая шлягерный мотивчик,
Какой-то «новый русский» дал пинка
И мятый сине-красно-белый лифчик
На голову надел вместо венка.

Вдруг появились камеры, софиты,
Корреспонденты… и, не помню, кто,
На репортеров цыкнув деловито,
Ей протянул услужливо пальто.
Распоряжался он хозяйским тоном,
Указывая пальцем, что снимать.
На грудь ей прицепили микрофоны
И предложили пару слов сказать.
Она кокетничала: «Выгляжу помято…
А мне, как женщине, так хочется любви!
Ах, боже мой, что скажут депутаты?»
И вдруг запела что-то про «О.Би».

И перекрашенных волос ее солома,
И водки с потом нестерпимый газ,
И что-то так тревожаще-знакомо
В разрезе карих азиатских глаз…
«Нет, я – не Азия! Мой путь лежит в Европу!» -
Обиделась. «В Европу прямиком!»
И, повернувшись, показала попу
С большим блакитно-жовтым синяком
И этикетку на бедре пивную,
Приклеенную кто-зна для чего.
И мы узнали МАТЬ свою родную,
Беременную снова. От кого?

Но, драпируя грудь в засосах синих
В поношенное шведское тряпье,
Она кричала: «Я теперь – Россия!
Забудьте имя прежнее мое!
Мне надоели старые одежды!
Жизнь новую начать решила я.
Все будет у меня не так, как прежде:
И новый дом, и дети, и мужья.
А дети прежние? В Литве и Приднестровье?
В Чечне? В Эстонии? Не помню их совсем.
Вы говорите, захлебнулись кровью?
Но у меня полно других проблем!»

И господин беспалый, ухмыляясь,
Дохнул: «Ну, доказал, что крепок я!
Теперь, закусывая и опохмеляясь,
Она проголосует за меня».
И с имиджмейкером поставленной улыбкой
Ее он начал лапать, намекать…

Но пробивалась мысль в кошмаре липком:
«Вставай! Вставай! Пора голосовать!»


 1996 г.               
Тирасполь