поэмы Мадонна

Поэмы
________________________________________
Мадонна
Хмурый день. Я у собора.
Вижу: русская «Мадонна»
Мимо с гордостью прошла,
Будто бы с небес сошла.
Средь толпы и грязи серой
Шла она голубкой белой.
Удивился, обомлел,
Вслед невольно посмотрел...
Вот она остановилась,
На собор перекрестилась,
Нищим мелочь раздала,
И смиренно в храм вошла.
***

Диво в памяти осталось.
Неужели показалось?
Силы я в себе нашел,
Торопясь, за ней пошел.
Меж людей в собор пробился,
Перед Богом извинился,
Чудо-деву стал искать...
Вот она! Как Божья мать!
Свечи тонкие купила,
Голову платком покрыла.
Внемля внутреннему гласу,
Двинулась к иконостасу.
Как фанат, мечтой гонимый,
Шел за ней я, одержимый.
Ну, а дева, не спеша,
Шла к иконам, чуть дыша.
Мне казалось, что вступила
В храм божественная сила.
Перед ней, как ни толкались,
Прихожане расступались.
***

Ангелы вверху парят,
Стены золотом блестят,
А с икон святые лица
Строго смотрят на девицу.
Благовонит поп кадилом,
Воздух пахнет парафином...
***

Дева вдруг остановилась,
Много раз перекрестилась,
К Богу взгляд свой подняла
И молиться начала...
Мне припомнилась картина,
Где Святая Магдалина,
Каясь в собственных грехах,
Ищет Бога в небесах...
***

Женский хор вверху запел,
Храм огнями весь горел.
Красота кругом царила,
Но Мадонна все затмила.
Я лишь на нее смотрел,
Отвести я глаз не смел.
Мысль свою не мог унять:
Кто она? Святая мать?
Может в храме вижу я
Ангела-хранителя?..
Я не верил в чудеса
И про жизнь на небесах,
Но в сей час был опьянен
И увиденным пленен.
***

Между тем, Мадонна чинно
И по девичьи невинно
Поклонилася святым,
Будто образам живым.
И, меня не замечая,
Как богиня, но живая,
К Божьей Матери прошла
И под ней свечу зажгла.
Подчиняясь зову свыше,
Подошел к Мадонне ближе
И в мерцаньи тусклых свеч
Я услышал ее речь:
«Матерь Божья, помоги,
От невзгод убереги.
Стала жизнь моя темна.
Перед Богом не грешна.
Где мне правду отыскать?
Укажи, святая Мать.
Жизнь светла была, спокойна,
А теперь душе так больно...
Разом мир во мне погас,
Дьявол жизнь мою потряс.
Обними нас нежно, нежно,
Ты последняя надежда.
Если Бог так справедлив,
Дай нам, Матерь, своих сил...»
Дева вдруг засуетилась,
На колени опустилась,
С пальца перстень сорвала
И кого-то прокляла.
А колечко, так случилось,
Под икону закатилось.
От душевного волненья
На лице ее смятенье
Я заметил, и в тот час
Слезы хлынули из глаз.
Плачет русская Мадонна
И не слышит перезвона
Меж злаченных куполов,
Бьющих в такт колоколов.
Прихожане тут сбежались
И поднять ее пытались.
Каждый предлагал услуги,
Но напрасны их потуги...
Душу тронула девица-
Разнесчастная царица.
Поспешил на помощь к ней,
Пробираясь меж людей.
Громко крикнул: «Расступитесь!
За Мадонну помолитесь!
Ни к чему здесь суета.
Разузнайте, где вода.
Успокою сам девицу.
С каждым может так случиться.».
***

Люди глянули на деву
Как на сказочную Еву.
Кто испуганно крестился,
Кто в свой угол удалился...
Я же подобрал платок,
Золоченый перстенек,
Отдал в руки эти вещи,
Поднял девицу за плечи.
На щеках слезу утер,
Начал с нею разговор:
«Не печалься, все невзгоды
Пролетят, как наши годы.
Зажигай почаще свечи,
Будут радостнее встречи.
Каковы твои года?
Ты прекрасна, молода.
Перстень на пол не бросай,
О хорошем вспоминай.
За навязчивость прости,
Чем помочь тебе, проси.
Расскажи, что за беда
Привела тебя сюда.»
Губы девица смочила,
Тихим голосом спросила:
«Кто Вы? Добрый или нет,
Чтобы мне давать ответ?».
«Не святой и не повеса,
А пришел из интереса,
В святы очи заглянуть,
Да грехи свои стряхнуть».
Дева взгляд свой подняла,
Беспокойно начала:
«Трудно судьбы измерять,
Тяжко душу доверять.
Я волнуюсь и дрожу,
Сил в себе не нахожу...
...Дочь моя лежит в больнице,
За нее пришла молиться.
У врачей один ответ -
На успех надежды нет.
Третий день перед глазами
Тени черные ночами
Стаей дикой налетают,
Близость смерти предвещают.
Их гоню молитвой прочь,
Чтобы дочери помочь.
Муж запил, в безумство пал,
Кончился семейный бал.
На борьбу нет больше сил,
Белый свет теперь не мил.
От угла и до угла
Ни уюта, ни тепла...
К небесам трудна дорога,
Но хочу дойти до Бога...
Если нет спасенья там,
Богу жизнь свою отдам».
***

Да, история отвратна,
Девы исповедь понятна.
Твердо, не вступая в спор,
Тихо ей сказал в укор:
«Ни к чему себя терзать,
Жизнь не сложно потерять,
Горе надо побеждать,
Счастье научиться ждать.
Бог страдать нам завещал,
Рай лишь в небе обещал.»
Девица слезу смахнула,
С обреченностью вздохнула...
«Если гаснут все надежды,
То страданья неизбежны.
Мне осталось только ждать
И на Бога уповать...»
***

Тут служливая старушка
Протянула воду в кружке.
Боголепна и проста,
Как посланница Христа.
«Пей, сестрица, дай те Боже,
Свята-Матерь да поможет.
Не стыдись, испей воды,
К батюшке в амвон зайди.
За себя проси молиться
И водицей освятиться.».
Воду девица отпила,
Бабушку благодарила,
Глянув на меня забвенно,
Двинулась к попу смиренно...
***

За узорчатой оградой
Старый поп блистал нарядом.
Под протяжный женский хор
Вел он с Богом разговор.
Прихожане подходили,
Тихо помощи просили.
Ну, а поп своей рукой
Крест чертил на лбу водой...
Ангелы вверху парят,
Стены золотом блестят,
А девица-молодица
Средь толпы, ну, как царица,
Плавной поступью идет,
Словно по небу плывет.
Горделива, величава,
И божественного нрава.
Подошла к попу, склонилась,
Словно в чем-то провинилась.
Поп привычные напевы
Забасил во славу девы.
И дрожащею рукой
Окропил ее водой.
***

Я стоял, не шевелился,
Ждал и мысленно молился
За Мадонну, за себя,
Тайно девицу любя...
***

Сердце вдруг во мне забилось.
Да!.. Такое и не снилось,
Девица ко мне идет!
Свет божественный несет.
***

Вот она и предо мною!
Знаю, что ее не стою,
Но себе я дал обет -
Деву отведу от бед.
Взгляд бездонный и печальный
В мир уносит нереальный.
Глаз лазурная пучина -
Тайных чувств моих причина...
Мысли путались во мне
И метались как в огне.
Стресс не мог с себя я снять
И эмоции унять...
Но не долго так стоял
И в сомненьях пребывал.
Девица руки коснулась
И слегка мне улыбнулась...
«За навязчивость простите,
Храм покинуть помогите.
Третью ночь подряд не сплю,
Еле на ногах стою...»
Ко всему я был готов,
Нежно и без лишних слов,
Как любимую подругу,
Взял Мадонну я за руку.
Окрестившись по углам,
Я покинул Божий храм.
***

Ветер волосы трепал,
Холод душу продирал.
Но во мне пожар пылал,
Я Мадонну провожал...
2
Вот и прибыли мы в царство
Хлорки, пота и лекарства,
Где врачи весь день снуют,
А больные чуда ждут.
Медсестра в халате белом
Занята каким-то делом,
Тихо за столом сидит
И бумагами шуршит.
Поздоровался, спросил...
Где ответ - не получил.
Возмутился, начал резко...
Тут Мадонна тихо, веско:
«Вы простите мне, сестра,
Отлучилась я с утра.
Дочь моя в шестой палате,
К ней хочу пройти в халате.
Знать мое должны Вы имя -
Богороднева Мария...»
Деву медсестра узнала
И взволнованно сказала:
«Заступила я на сутки,
Подождите две минутки...»
Я Мадонне сострадал
И за нею наблюдал.
Сколько стойкости и воли,
Сколько в ней душевной боли.
В жизни девица несчастна.
Но собою так прекрасна!
Вот и врач спустился к нам,
И я понял по глазам,
Девица пока молилась,
Что-то страшное случилось.
Врач печально подошла,
С дрожью в горле начала:
«Горе Ваше разделяю
И с прискорбьем сообщаю,
Ровно, в семь часов утра
Ваша дочка умерла...»
Тихий голос, словно гром,
Разорвался... и потом,
Как на рану сыпят соль,
Отозвалась в сердце боль.
Видно Бога зря звала,
Плача под колокола...
Все прошло, казалось, мирно,
Но мой взгляд интуитивно
На лицо Марии пал,
И я понял - час настал
Завершения борьбы
За спасение судьбы.
Губы бледные Марии
Молча помощи просили.
Тут глаза ее закрылись
И колени подломились.
Этот миг я ожидал
И Марию поддержал.
Тело слабое без сил
На кушетку положил.
Туфли снял, поправил юбку
И присел к своей голубке.
Ожидая пробужденья,
Я испытывал волненье...
Ветер в кронах завывал,
Ветки голые качал,
Унося печаль с собой.
Девицу повез домой...
3
По пути купил продукты:
Хлеб, и овощи, и фрукты.
Повернули на Соборный.
Вот и домик вижу сборный.
Перекошен, запылен,
Вид печальный у окон.
Слезы сдерживая, дева
Скорбно на меня смотрела:
«Здесь я с дочкой проживала,
И любила и мечтала,
Но и дьявол не дремал,
Счастье девичье украл.
В этот тихий уголок
Не вернется ангелок.
Страшно мне туда входить,
Нет желанья больше жить.
Только дочку схороню,
Сразу съеду к тому дню.».
***

Сыро в комнате, но чисто.
Оглядел ее я быстро...
Божья Матерь в позолоте
Из угла блаженно смотрит,
Фото дочки на столе,
Скромно как в монастыре...
***

Вдруг раздался сильный стук,
Разметался мыслей круг,
Дверь тоскливо заскрипела,
Из прихожей брань летела.
Быстро я ворвался в кухню,
Кто-то со ступенек рухнул.
Осмотрел пришельца - жив,
На скамейку посадил.
С виду молод, суховат,
Но запущен и помят.
Рот слегка полуоткрыт,
Суток несколько не брит.
После паузы стыдливо
Дева мне проговорила:
«Это муж мой, Валентин,
Алкоголик и кретин.
Покровителем не стал
И надежд не оправдал.
Я беспомощна, слаба
И судьбы своей раба.
Трудно крест нести одной
В жизни этой суетной.
Нет духовности и чести,
Много подлости и лести.
Жизнь ничтожна в этом мире,
Под прицелом, словно в тире...».
«Это так, и нет сомнений,
В пору смуты, заблуждений,
Все святое отмирает,
Дьявол души пожирает.
А пройдет в лихую пору
Очищение не скоро...»
«...Очень жаль, что так случилось,
Жизнь моя не получилась.
Не услышал Бог мой крик.
Я сломалась как тростник.
Нет надежд и нет желаний,
Яркий свет погас мечтаний.
Тьма мне послана взамен,
Ждать нет смысла перемен...
Чаша выпита до дна,
Очень горькая она...
Много я наговорила,
Вас, наверно, утомила.
Муж проспится и уйдет,
А пока пусть отдохнет.
Вы же в комнату пройдите
И немного подождите.
Час обеденный настал,
Принесу, что Бог послал.
«Ты права, нет возражений,
Но на несколько мгновений
Отлучусь я, Бог простит,
Надо бы вина купить.»
Дева молча согласилась,
И покорно удалилась...
***

Был недолгим мой маршрут,
Через несколько минут
Я вернулся, в зал вошел
И увиденным сражен:
Свечи тонкие горят,
Тени в комнате парят.
И Мария при «параде»,
В черном шелковом наряде
Пред иконою стоит
И о чем-то говорит.
А с нее святая Матерь -
Бога нашего создатель -
В душу взглядом проникает
И как будто сострадает.
Не решился беспокоить,
В этот миг мешать не стоит.
Тихо и смиренно ждал,
В благоденстве пребывал.
Тут Мария повернулась,
Испугавшись, отшатнулась:
"О, простите, в этот час
Не ждала так быстро Вас.
Раздевайтесь, проходите,
Мое горе разделите...".
***

Ели, пили, говорили,
День грядущий обсудили.
Но сгорели быстро свечи,
Подошел к концу и вечер.
Не хотелось расставаться
И с Мадонною прощаться.
Я в глаза ее смотрел
И желанием горел...
Вдруг на кухне загремело,
Что-то со стола слетело.
Вырвался протяжный стон -
Валентин окончил сон.
Вот и он сам появился,
Глянул в зал и отрезвился.
Заиграли желваки,
Захрустели кулаки.
Подошел бесцеремонно,
Бранно крикнул на Мадонну.
Тут взыграли мои чувства,
Я не выдержал кощунства.
Подскочил, взял за пиджак
И занес над ним кулак...
Был готов его ударить
И прилежным быть заставить.
Но тут вспомнил, что Мария
Не сторонница насилья.
Да и чувствовал святой
Взгляд с иконы за спиной.
Я ослабил свой кулак,
Отпустил его пиджак.
Тут Мария подошла
И тихонько начала:
«Гнев свой, Валя, остуди,
Во грехе нас не суди.
Богом послан мне мужчина.
В этом есть своя причина.
Ты ушел от всех проблем,
И к семье был глух и нем.
Пал твой выбор на вино,
И другого не дано.
А сегодня в семь утра
Наша дочка умерла.
Эти дни за жизнь я билась,
Но трагедия случилась.
Ты меня и дочь пропил,
Интерес не проявил.
Ты теперь семьи лишен,
Богом будешь осужден.
На развод сама подам,
Богу жизнь свою отдам.
А теперь покинь сей дом
Ты ответишь пред судом.

«Да, Мария, я запил,
Но тебя и дочь любил.
Виноват, что так случилось.
Дай последнюю мне милость.
Растерял свою я волю,
Ничего теперь не стою...»
Он божился и рыдал
И к ногам Марии пал.
За подол схватил руками
И собачьими глазами,
Будь-то, каясь в преступленьи,
Жалобно просил прощенья.
«Не бросай меня, Мария!
Унесет на дно стихия.
Был слепец, к тебе - невежда,
Ты последняя надежда!
Ты должна меня понять -
Ты добра как Божья Мать»
Он затих оцепенело,
Словно ждал в сей миг расстрела.
Но Мадонна не простила,
Гнев на милость не сменила.
«Валентин, не унижайся,
Поднимись и одевайся.
Мною принято решенье,
От меня не жди прощенья»
И отверженный поднялся,
Что-то высказать пытался,
Но лишь сделал ей поклон.
По-шакальи вышел вон.
Шум послышался в прихожей,
Дверь захлопнулась чуть позже.
Наступила тишина,
Кровь играла от вина.
Рядом чувствовал Мадонну,
Боготворную икону.
Я желал, я жаждал ласки,
Пребывал как будто в сказке.
Одного не понимал:
Что со мной? Ведь я страдал.
Захлестнуло море страсти,
У Мадонны был во власти.
Да. Влюблен. Я понял это.
И другого нет ответа.
Но не тот момент у нас,
Не пришел утехам час.
Свой порыв сдержал до боли,
Сколько было во мне воли.
«Мне пора, - сказал невольно, -
Вечер провели достойно.
Вот визитка, жду звонка.
Будет без тебя тоска».
Тяжко было расставаться
И себе повиноваться.
Я эмоций не сдержал
И ее поцеловал.
С чувством легкой эйфории
Я покинул дом Марии.
***

Время шло неумолимо,
День за днем промчались мимо.
Не дождался я звонка.
На меня нашла тоска...
Взял цветы, перекрестился,
У Марии очутился.
Как знакомую увидел
Ее старую обитель.
Только подойти хотел,
Слышу кто-то закряхтел.
Дверь со скрипом приоткрылась,
В ней старушка появилась.
«Вам кого?» - «Марию мне.»
«Нет, она в монастыре.
Девочка ждала Вас очень,
Но Бог встречу вам отсрочил...
Вижу, что огорчены,
В этом нет ее вины.
На узлах все выжидала,
Вот письмо Вам написала.»
Взял записку, прочитал,
Понял, что я потерял.
Горло нервный ком сдавил.
Я не знал, что говорил,
Объяснялся, извинялся,
В чем-то бабушке поклялся.
Ей оставил все цветы
И унес свои мечты...
Не смотрел я на дорогу,
Ехал и поклялся Богу:
Всю Россию обойду,
Но Мадонну я найду...

25.12.98 г.
КАРАВАН
Дуют знойные ветры пустыни,
В полумраке идет караван,
Воспалились глаза от пыли,
За барханом встает бархан.
Я не молод и в жизни этой
Все имел, о чем раньше мечтал.
Даже был немного поэтом,
В мыслях птицей по небу летал.
Но надвинулись тучи с Востока,
Боги сдвинули чаши весов,
И монголы пошли потоком,
Все сметая с земли отцов.
Защитить мы себя не сумели,
Сожжены все сады и мечеть.
С улиц трупы убрать не успели,
Было больно на город смотреть.
Воют знойные ветры в пустыне,
Как свинец голова тяжела.
Бурдюки все давно пустые,
Видно нам не дожить до утра.
Вспоминаю монголов, их лица,
Как прижалась ко мне Зульфия...
Я хотел за нее вступиться,
Но их стрелы пронзили меня.
Ранним утром сбежались слуги,
Мое тело нашли на полу.
Я испытывал страшные муки,
Попросил привести муллу...
Лихорадочно мысли забились,
Как собрать дотемна караван.
Приказал, чтобы в путь торопились,
И несли мне мой меч и тюрбан.
***

Черно-желтое небо пустыни,
Нависает зловещим щитом.
Я бездомный бродяга отныне,
Потерявший семью и дом.
Не дают мне покоя раны,
Что нас ждет в неизвестной дали?
Не видать впереди каравана,
Вся вселенная будто в пыли.
Пятый день мы несем потери,
Засыпает упавших песком.
Повороту судьбы я не верил,
А сегодня в душе перелом.
Жизнь, как мир, не измерить аршином,
Уничтожить не стоит труда.
Мы идем поредевшим клином,
Нас преследует только беда.
Я прожил на цветущих долинах,
Наслаждался изюмом, вином,
Развлекался в тени балдахинов,
Для гостей был открыт мой дом...
***

Вдруг послышался шум далекий,
Проводник закричал: «Привал!».
Неужели мой путь нелегкий
Завершился, пока я страдал?
Из седла сняли верные слуги,
Положили меня на песок.
Жар объял мое тело и руки,
Барабаны долбили висок.
Расплываются темные пятна,
Увлекая меня в свою власть,
И так стало легко и приятно
Окунуться в бездонную пасть...
***

Я очнулся от резкой боли:
Старый лекарь мне раны тер.
Он шептал и молился Богу,
Надо мной колыхался шатер.
Пот насквозь пропитал одежду,
Шелк от крови утратил цвета.
В этой жизни отняли надежду,
В мир иной отхожу навсегда.
Боль телесная гонит душу,
Я лечу в бесконечную даль.
Никому я теперь не нужен,
Такова на земле мораль.
***

Проплываю над желтой пустыней,
Вижу кругом стоит караван.
От видения в жилах стынет.
Мое тело несут за бархан.
Я не думал, что путь мой последний
Потеряется в зыбких песках.
И наградой за труд многолетний
Будут смерть и позор на века.
Во все горло я крикнул: «Постойте!
Рановато меня хоронить.
Вы глаза мои лучше откройте
И увидите - жизнь там горит».
Заметались над телом слуги.
Кто-то крикнул, послышался вой:
«Наш Эмир совершает потуги,
Он качает в бреду головой!»...
***

Я проснулся с тяжелой болью,
И отчаянно воздух глотал.
Нужно было мне много воли,
Чтобы я как-то жизнь продолжал.
Тот же лекарь дрожал и молился,
Прогибался шатер на ветру,
Рядом визирь над телом склонился,
Медный чан уже был на пару.
«Сколько лун мы стоим в пустыне?
Продвигаться найдется ли сил?
Каково положение ныне?», -
Я у визиря сразу спросил.
Он поднялся с колен и молвил,
Обращая ко мне мудрый взгляд:
"Дух охраны монголами сломлен,
Приближается к нам их отряд".
Я вскочил, презирая боли,
Крикнул: «Всем оборону держать.
Мы должны с честью выйти из боя,
А потом дальше путь продолжать!».
Но приказ этот был последним,
Потемнело в глазах, я упал.
На ковер уложили бледным,
Я сознание вновь потерял...
***

Смех и крики пронзили уши,
Слышу я иноземную речь.
Тело вновь обретает душу,
Над собой я увидел меч.
Два монгола, схватив за ноги,
Потащили меня под мечеть.
Наконец я увижу Бога,
Будут ангелы песни петь.
Площадь залита ярким светом,
В ряд зловеще стоят колы.
Не нужны мне теперь советы,
Не помогут молитвы муллы.
На колах почерневшие трупы,
Среди них узнаю и своих.
Воют злобно гигантские трубы,
Я со страхом смотрю на двоих.
Вот они меня бросили молча,
Повернулись ко мне лицом.
От них веяло злобою волчьей,
В этот ужас я верил с трудом.
Эти двое нагнулись быстро,
Приподняли меня высоко...
И в глазах засверкали искры:
Я почувствовал острый кол.
Тело бьется и стынут ноги
На потеху чужой толпе.
В этот мир перекрыты дороги,
Проиграл я кому-то в борьбе.
Все смешалось и гнев, и слезы,
Горлом хлынула теплая кровь.
Вспомнил детство и алые розы...
И возвысился в небо я вновь...
***

Вдруг проснулся в поту среди ночи,
Осознал, что в постели лежу.
За окном ветер воет по-волчьи,
А я жив и спокойно дышу.
Что случилось, в какой из жизней
Испытал я свою судьбу?
Может быть в той далекой отчизне
Вел когда-то за жизнь борьбу.

27.03.97 г.
Вокзал
В тот поздний час вокзал холодный
Меня, как пленника сковал.
А ветер, словно зверь голодный,
Стучал в окно и завывал.
Я сам себе казался слабым,
Ничтожным, жалким существом.
И жизнь считал явленьем странным,
В насмешку данную творцом.
Судьба забросила в далекий
Шахтерский пыльный городок,
В котором труд людей нелегкий
Объединял в один мирок.
А я простой учитель школьный,
В душе надеждами живя,
Здесь выполнял свой подвиг скромный,
Без средств и личного жилья.
Смирился со своей привычкой
С вокзала на вокзал бежать.
Домой последней электричкой
Мне приходилось уезжать.
И этот зал пустой, холодный
Мне склеп всегда напоминал.
Я как обычно был голодный,
О чем-то думал и мечтал...
Тут резкий голос электрички
Вокзал остывший разбудил,
И, следуя своей привычке,
Я в ожидании застыл.
В моей душе тоскливо было,
Прошел последний пассажир.
Я встал и двинулся уныло
К перрону, проклиная мир.
Вдруг неожиданно столкнулся
В дверях с девицей молодой.
И я как будто бы очнулся,
Облитый утренней водой.
В ее руках ребенок сонный
Привычно пальчики сосал.
Из-под пальто халат казенный
Внизу небрежно отвисал.
Она на миг остановилась,
Испуг в глазах ее застыл.
И странно вдруг засуетилась,
Когда младенец завопил.
Я торопливо извинился,
На незнакомку посмотрел.
И тотчас быстро удалился,
Во тьму, где ветер так гудел.
В своем нехитром одеянье,
Как пес, от холода дрожал.
А ветер, словно в наказанье,
Меня порывами хлестал.
От зимней стужи тело сжалось,
В мирок свой хрупкий уходя.
Вокруг живого не осталось,
Лишь слышен скрежет фонаря.
Вот электричка, разрываясь,
Сигнал короткий подала.
Как монстр, сквозь вьюгу пробиваясь,
Она со скрипом замерла.
Пустые старые вагоны
На снег отбрасывали свет,
А я на вымерзшем перроне
Сжимал свой купленный билет.
И вдруг в семи шагах заметил
Знакомый женский силуэт.
Но сразу мысленно отметил,
Что на руках младенца нет.
Я не на шутку взволновался,
Повысился сердечный тон.
Пока в сомнениях терзался,
Девица прыгнула в вагон.
Забыв дела свои, я лихо
Вернулся в пассажирский зал.
Увидел: на скамейке тихо
Ребенок брошенный лежал.
И сердце громко застучало,
К младенцу быстро подбежал.
И легче на душе мне стало,
Когда к груди его прижал.
Стараясь времени не тратить,
Я быстро вышел на перрон...
Но поздно, дело не исправить,
Во тьме исчез ее вагон.
Впервые в жизни растерялся,
Не знал, что делать с малышом.
И по вокзалу с ним метался,
Ведь я был в городе чужом.
Смотрела ночь в окно тревожно,
Не унимаясь, ветер дул.
Я куртку снял и осторожно
В нее ребенка завернул.
В надежде отыскать жилище,
Покинул я ночной вокзал.
Крутой в ту пору морозище
Дома шахтерские сковал.
***

Недолго я определялся,
Решил пройти в ближайший дом,
И если Бог не посмеялся,
Найти ночлежку с малышом.
Пурга безжалостно бросала
В мое лицо холодный снег.
Назло как будто замедляла
И без того тяжелый бег.
Ну, вот и домик неказистый,
Сквозь ставни пробивает свет.
Кобель из будки голосистый
На стук залаял мне в ответ.
Я ждал, на Бога уповая,
Окоченели пальцы ног.
И тут, меня не замечая,
Хозяйка вышла на порог.
Свой голос я нетерпеливо
Из-за забора ей подал.
Как можно громче, но учтиво,
Свою проблему рассказал...
Калитка вскоре отворилась,
Я быстро проскользнул во двор.
Хозяйка тут же появилась
И проводила в коридор.
Теплом и сыростью пахнуло,
Душа оттаяла, как снег.
Переживание минуло,
Давил на сердце тяжкий грех.
«Пройдите в дом и отогрейтесь,
Младенца передайте мне.
На опыт мой Вы понадейтесь,
С ребенком справлюсь я вполне.»
С хозяйкой молча согласился,
Свою находку ей отдал.
Разделся и к печи склонился,
Где уголь весело трещал.
Не смог я долго расслабляться
У жаркой беленой печи.
Мне так хотелось повидаться
С младенцем, брошенным в ночи.
Ступая, босыми ногами
Прокрался в комнату свою.
И изумленными глазами
Увидел девочку мою.
Хозяйка пухлыми руками
Купала пенною водой
Малышку с синими глазами
И белокурой головой.
Внезапно чувства заиграли,
Я нежностью проникся к ней.
Минуты светлые настали.
Я понял, нет ее родней.
К малютке потянулись руки,
Над головой ее поднял.
Пропел ей тихо улю-люки
И в мокрый нос поцеловал.
***

Одной минутой ночь промчалась,
Часы пробили ровно шесть.
В дверях хозяйка показалась
И позвала меня поесть.
Но я на поезд торопился,
Всю ночь в тревоге пребывал.
Забрал ребенка, извинился
И устремился на вокзал.
***

Качаясь, двигались вагоны,
В руках младенец мирно спал.
Мелькали села и перроны,
Я остановку свою ждал.
Вдруг вспомнил жизнь свою невольно,
Как сам подброшен был в приют.
Душе моей так стало больно
За тех, кого так предают.
Все думал и не мог представить
Дитя с загубленной судьбой.
Решил себе его оставить.
Нельзя быть в жизни сиротой.

10.05.2000 г.