Русь былинная - сказка старинная. Сказка старинная

Совместный проект Дзотты, Лидии Лысенко (Шеншиной) и Сергея Кабанова

Продолжение
Начало здесь http://www.stihi.ru/2010/12/05/5922
            


   Во времена Руси старинной,
   наш незатейливый сюжет
   родился, словно сказ старинный,
   ворвавшись через сотни лет
   в сердца и души новой строчкой
   и привязал к Стихиям прочно.
   Мы предлагаем в этот раз
   прослушать не другой рассказ,
   а новый взгляд событий старых:
   Купец Силантий жил в том граде,
   души не чаял в дочке Ладе,
   да "сбился с ног" найти ей пару.
   Ведь на беду свою девице
   красою трудно похвалиться.

   Она росла, купаясь в злате,
   но спесью Бог не наказал,
   как перелив лучей в агате
   сверкала доброта в глазах.
   Но доброта внутри хранится
   (Не всем нужна души частица!
   Им подавай пригожий лик,
   да стан стройнее, чем тростник...)
   Любовь для Лады - невозможна:
   кто люб ей - с ней жесток и груб,
   а безответных чувств иглу
   из сердца вынуть, ой, как сложно...
   Событий новых вереница
   в судьбу несладкую стучится.

   "Княжна Пульхерия Луцкая,
   выходит замуж", - слух пошёл.
   Наряд из шкурки горностая,
   тончайший из Китая шёлк
   Силантий доставлял в усадьбу.
   Сам старый князь готовил свадьбу,
   просил товар доставить в срок.
   Сказал, что душевой налог*
   намерен применить для Пуши: -
   "Девица верная нужна,
   не так красива, как княжна!
   Нет девушки, чем Лада лучше.
   Силантий, не чини преград.
   Коль не откажешь, буду рад..."

   Упал Силантий ниц пред князем:
   "Прошу, помилуй, господин!
   Я заплачу две бочки язя*
   и паволоки* пять аршин..."
   - "Силантий, ты купец достойный,
   но княжьи не ломай устои.
   Не нужен мне твой хитрый скарб,
   ни паволоки, ни шелка...
   Коль я решил - нужна девица
   нам без особой красоты,-
   но чтобы помыслы чисты
   её бы были. Вам смириться
   с Матреной следует теперь.
   Уж свадьба через пять недель..."

   «Ох, Лада будет как рабыня!"
   Силантий кое-как с крыльца
   сошёл, услышав дочки имя.
   Пот струйками стекал с лица...
   Силантий не ответил князю,
   отдал бельё с шелковой вязью,
   тюки тончайшего сукна
   оставил стопкой у окна,
   сам низко-низко поклонился,
   с трудом сдержав душевный стон:
   "Зачем сей проклятый закон
   на дочь любимую свалился?"
   Во время долгого пути
   всё думал, как же дочь спасти.

   Домой вошел чернее тучи.
   "Случилось что, родной, скажи?"
   - "Не спрашивай, Матрена! Лучше
   хмельного пива мне из ржи
   плесни. Нет в жизни больше смысла,
   беда над доченькой нависла!"
   "Силантий, не пугай, прошу!
   Поешь с дороги кулешу..."
   - "Луцкой в дворовые задумал,
   Забрать кровиночку мою.
   Я - у могилы на краю..."
   - "Есть у меня, Силантий, дума:
   беда не будет столь лиха,
   коль сыщем Ладе жениха!"

   Настало утро, мглу рассеяв.
   Всю ночь раздумывал отец.
   Найти решение затеи
   в корчме задумал наш купец.
   Он сел за дальний стол. Здесь пиво
   ржаное пенилось игриво.
   Шумел в корчме народ хмельной…
   Вошел боярин молодой -
   "Видать, заезжий издалече:
   Одежда тонкого сукна,
   На лбу густых волос волна,
   собой хорош, широки плечи..."
   Силантий сел к нему за стол,
   да речь о том, о сём повёл:

   "Боярин, вижу, ты - не здешний.
   Каким к нам ветром занесло?"
   - "Из дальних мест, отец, сердешный,
   В пути мне что-то не везло:
   слетело колесо  в дороге.
   Не поскупившись на залоге
   отдал в почин, а сам в корчму
   дать отдых телу и уму".
   - "Боярин! Все в корчме мы - братья,
   коль в голове буянит хмель,
   неважно, толще чей кошель,
   какое б не носили платье!
   Мне имя назови своё...
   Эй, человек, подай питьё!"

   - "Отец, я право в затрудненье
   какое имя Вам назвать?
   Три имени мне при рожденье
   родители сумели дать".
   - "Каких чудес в миру встречаем?!
   Под пиво с рыбным расстегаем
   мне всё, боярин, расскажи.
   Нам некуда с тобой спешить".   
   -"Отец мой из страны восточной,
   а мать славянкою была.
   Нарёк отец меня Булат,
   а мать - Никитой, как нарочно...
   Спор между ними долгим был,
   и дед назвал меня - Батыр!"

   "Чудно, боярин, твое имя,
   А я - Силантий, из купцов".
   - "Давай ещё бокал поднимем,
   хорошее у вас пивцо!"
   - "Скажу, боярин я едва ли
   смогу понять, как величали
   тебя родители дитём:
   три разных имени при всём!"
   - "О! Ты не знаешь, как удобно,
   когда по-разному зовут:
   Отец кричит "Булат!" - я тут!
   "Батыр" - так значит дед. Огромна
   его любовь! Бегу на звук,
   и ласково касаюсь рук.

   Прижмусь к его щеке щекою:
   мы с ним гулять пойдём в лесок.
   Как с дедом хорошо! Не скрою,
   берёзовый мы пили сок,
   рассказывал мне на ночь сказки,
   зимою мастерил салазки,
   и бабу снежную лепил.
   А летом мчались по степи...
   "Никита!", - слышу мамы голос,
   зовёт проказника к столу.
   Сама возьмёт лоскут, иглу
   и плачет, словно укололась...
   Давно родных, Силантий, нет,
   живу совсем один, как перст."

   - "Скажи, отца как величали?"
   - "Булатом звали все отца"
   - "Булатыч ты! И без печали
   зовись по имени отца.
   Сказал, ты прибыл издалёка?
   Поди, не сладко, одиноко?
   Так видно Бог тебя послал,
   в дороге колесо сломав.
   И встреча добрая с тобою
   произошла не просто так:
   над дочкою разрушить мрак
   тебе предсказано судьбою
   Булатыч, пожалей меня
   и согласись пойти в зятья".

   - "Что так спешишь, Силантий, дочку
   отдать в замужество скорей?"
   - "Ох! Князь Луцкой не даст отсрочку:
   налог душной* висит над ней!
   Не пожалеешь ты, Никита.
   Её душа чиста, открыта,
   в ней - добродетели родник...", -
   Силантий головой поник.
   "Задача дюже непростая.
   Но я, не откажу тебе
   в твоей бесхитростной мольбе.
   Женюсь я, девицу спасая!
   И коль невеста не порочна -
   союз наш с нею будет прочен!"

   Купец воспрянул сразу духом:
   "Моим терзаниям конец!
   Нашёл я дочери супруга,
   чтоб завтра в церковь, под венец!
   И пусть Луцкой кусает локти,
   купцы свои имеют когти!
   Мы хитро обошли налог,
   ведь для отказа есть предлог.
   Скорей домой, к Матрене, к Ладе,
   чтоб рассказать, как повезло,
   что обмануть сумели зло,
   что будет свадьба на посаде,
   что всем преградам вопреки
   Булат придёт просить руки".

   А дома в горнице высокой
   купец позвал жену и дочь:
   "К нам залетел заезжий сокол,
   готов в беде лихой помочь.
   Боярин молод, ликом красен,
   богат, речист, душой прекрасен.
   Согласен Ладу в жены взять.
   И нам, Матрёна, будет зять.
   Защитник Ладе сильный нужен...
   Уж завтра - свадьба! Как итог -
   мы избежим душной налог.
   Боярин станет славным мужем.
   Подумай, дочка, дай ответ.
   Не торопись промолвить: "Нет!".
   
   "Какой сегодня день злосчастный:
   должна сказать другому: "Да!"
   Мечтам бессмысленным подвластна,
   сверкнувшим в небе, как звезда,
   расшила я платок напрасно.
   Умчался на крылах Пегаса,
   исчез мой яркий светлый Луч
   за пеленою серых туч...
   Пусть в сердце - лик ЕГО прекрасный,
   и глаз лучистых бирюза...
   Но так решили небеса!"
   И вслух произнесла: "Согласна.
   Не вижу я судьбы иной -
   другому стать должна женой".
         ***
   Проулками проехал к саду,
   прошёл тропинкой до крыльца,
   слугу послал вперёд с докладом,
   Булат - для встречи у купца.
   Спускался кисеёю вечер,
   горели ярко в доме свечи.
   Желание купца сбылось -
   вошёл в светёлку милый гость.
   За ним с богатыми дарами
   проследовал индус-слуга.
   Смарагды*, лалы*, жемчуга,
   подал в шкатулке с вензелями,
   немерено златых колец,
   да с аметистами венец.

   Меха из соболя, куницы,
   опашень* с золотым шитьём,
   шугай* с опушкой из лисицы,
   да с прочим северным зверьём...
   Силантий был купцом достойным,
   на разговор всерьёз настроен,
   С боярином, в вечерний час
   велел подать пшеничный квас.
   Как требовал того обычай -
   Матрёне преподнёс платок
   Булат в подарок. Двинул в бок
   кота, что у ноги мурлыча
   его потёрся невзначай:
   "Брысь, полосатый, не мешай!"

   И поклонился в пояс низко:
   "У Вас в саду растёт цветок.
   Проделав путь весьма неблизкий,
   увидеть только лепесток
   прошу позволить милосердно.
   За взгляд один плачу усердно.
   Жемчужный бисер, бирюзу,
   шелка, парчу преподнесу!".
   Силантий отвечал с поклоном:
   "В моем саду растут цветы
   необычайной красоты.
   Да, есть один, он с виду скромный,
   но мне дороже всех цветов.
   Увидеть ты его готов?"

   - "Скорее показать велите,
   в чём скромного цветка секрет?
   Быть может в вежливом визите
   моём веление планет?"
   - "Проси войти, Матрёна, Ладу,
   Цветка бутон, мою усладу!"
   Скромна, печальна и бледна,
   вошла невеста. Тишина
   на миг повисла в стенах зала.
   Но Лада улыбнулась вдруг,
   как хорошо знакомый друг
   и напряжение пропало.
   Светился мудрым тактом взгляд.
   Булат сказать сумел: - "Я рад!"

   Преподнесла Матрёна мёду
   в хрустальной чарке до краёв.
   Боярин выпил, свадьбе сгоду*
   тем дав, практически, без слов.
   Накрытый стол. Совместный ужин.
   "Жених, похоже, парень дюжий,
   силёнкой не обидел Бог!", -
   купец в уме подвёл итог.
   Всю ночь девица у иконы
   молилась о судьбе своей...
   Лишь утром вышла из сеней:
   церковный колокол трезвонил,
   оповещая о венчанье
   своим торжественным звучаньем.

   Из шелка (прямо из Китая)
   на Ладе свадебный наряд:
   тесьма по низу золотая,
   (как требовал того обряд),
   подол расшитый канителью,
   крылами вслед летели тенью
   два очень длинных рукава
   рубашки свадебной. Едва
   держалась на ногах невеста: -
   "Последний раз в косу одну
   подружки волосы сплетут,
   Мне впредь средь них не будет места…"
   Жених в упряжке у ворот
   Уже к венчанью Ладу ждёт.

   Встречала молодых у церкви
   весёлая толпа зевак.
   В глазах у Лады краски меркли
   (Недобрый был для свадьбы знак!).
   У входа встали молодые
   законы соблюсти святые
   перед родительским лицом.
   Благословить их мать с отцом
   святую подняли икону:
   Раздался колокольный звон!
   Сорвался с губ невесты стон:
   супруга пальцы перепоной
   покрылись, тело чешуёй...
   Он становился сам змеёй.

   Без чувств упала наземь Лада.
   Загрохотал на небе гром
   И с пыльной бурей из посада
   слетела темень. Всё кругом
   зловещим мороком дышало
   (как коридор внутри зерцала...)
   Купец лишился языка,
   с иконой замерла рука.
   Народ к сырой земле прижался.
   Разрезал небо шелест крыл,
   а молодых и след простыл!
   Обоз с приданным задержался
   лишь на мгновение. Затем
   умчался... Стебли хризантем

   Лежать остались возле храма.
   Крестился "Свят!" честной народ,
   не понимая, что за драма
   произошла. А у ворот,
   стоял Силантий ошалевши,
   и пот стекал ручьём по плеши: -
   "Всевышний, дочь благослови
   прожить в совете и любви!"
           ***
   Очнулась Лада. Муж склонился
   над ней с улыбкой: "Ты жива?
   Порвались платья кружева,
   подол немного загрязнился
   Нам предстоит далёкий путь,
   лишь к ночи сможем отдохнуть..."

   Дорога притомила. Вечер
   струился шалью по плечам.
   "Нам путь держать ещё далече,
   ночлег устроим у ключа", -
   муж молодой промолвил Ладе, -
   "Не подходи к озёрной глади.
   Послушай, милая, меня!"
   Поймал беспечно жабеня*...
   "Не мучай бедное созданье.
   Оставь! Он тоже божья тварь..."
   - "Негоже мне читать мораль,
   твоё безмерно состраданье..."
   Разжал ладонь: "Скачи, зелёный", -
   Да завалился спать под клёном.

   Манила, волновала Ладу,
   в прозрачном озере вода.
   На мужа бросила два взгляда...
   Упала вдалеке звезда.
   "Счастливый знак! Посланье свыше...
   Муж крепко спит и не услышит,
   лишь освежусь с дороги дальней,
   вода так сказочно хрустальна..."
   Блаженно окунулась в воду.
   Затем уснула крепким сном,
   не ведая совсем о том,
   Что потревожила Природу:
   Хозяйки Четырёх Стихий
   собрались у кривой ольхи.

   Судьбу они решали Лады:
   За дерзость деву наказать?
   А может подарить в награду
   любви волшебной благодать?
   "Грешна девица, кто же спорит!" -
   Огонь воскликнула в задоре.
   - "Да посмотрите, у неё,
   Итак несладкое житьё!
   Нет красоты, да муж - змеёныш! -
   Земля промолвила в сердцах. -
   Живёт, поди, не во дворцах.
   Дорогой дальней утомлённа,
   не удержалась от соблазна..."
   - "Душа у девушки прекрасна! –

   Добавила сестрица Воздух. -
   Спасла от смерти божью тварь!
   Хоть муженёк был груб и грозен.
   Девица эта, как янтарь!
   Внутри волшебный дар таится,
   прекрасней, чем перо жар-птицы!"
   - "А ты что скажешь нам, Вода?
   Ты старше всех, и так мудра...
   Промолви нам своё решенье,
   судьба её в твоих руках!"
   - "Краса людей не на века...
   Я подарю ей украшенье
   дороже золота и лалов.
   И станет краше розы алой

   Её лицо. Волшебной силой
   я одарить хочу её.
   Уж коль кому-то станет милой,
   как есть сейчас, то кисеёй
   Спадёт вся серость и невзрачность.
   Священных наших вод прозрачность
   ей принесёт прекрасный лик!"
   - "Твой дар, сестра-Вода, велик!"
   И, растворясь во мгле тумана,
   Хозяйки Четырёх Стихий
   исчезли, только криком петухи
   подали голос утром ранним...
   Дремал привычно старый лес,
   когда супругов след исчез...

   С зарёй проснулись молодые,
   умылись ключевой водой
   и, словно встретившись впервые,
   застыли. В пелене седой
   тумана проплывали тени:
   за озером паслись олени.
   Достал свой лук в азарте муж,
   и зашипел, как дикий уж.
   Тут чешуя сверкнула в дымке.
   У Лады снова страх в глазах:
   "Мой муж, рука твоя сиза, сизА
   нарост какой-то на затылке?
   Кто ты такой, открой мне правду!"
   Лук опустил, взглянул на Ладу:

   "Я - муж твой ныне. Полузмеем
   рождён лет семьдесят назад.
   Поговорить ещё успеем
   мы обо мне. Не виноват
   я в злодеяниях, обмане.
   Живу, как честный христианин.
   Я оказал купцу услугу,
   назвав тебя своей супругой.
   Услышишь ты рассказ подробный,
   когда приедем мы домой.
   Увидишь терем дивный мой.
   Поверь, что я совсем не злобный..."
   Вняла словам его девица: -
   "Уж бед похуже не случится!"
              ***
   Но как не далека дорога,
   пути всегда придёт конец.
   Волшебно-сказочным чертогом
   предстал рептилии дворец.
   Наполовину барский терем:
   резные ставни, словно в пене,
   затейливы как кружева.
   И, право, не найти слова,
   чтоб описать здесь все красОты:
   витых колонн воздушный ряд,
   перил изысканный наряд,
   изящных башенок высоты.
   И всё сверкает, как сапфир.
   Да! Полон прелести сей мир!

   Смешал здесь Змей рукой умелой
   архитектуру всей Земли:
   Юг и Восток с их негой смелой,
   и Запада - призыв к любви,
   надёжность Севера пред мглою,
   тепло красот в снегах зимою,
   осенних красок буйный цвет,
   весны неповторимой свет,
   лесов блаженную прохладу,
   сверканье чистых родников,
   простор степей, ковры лугов,
   величье гор и свежесть сада...
   Собрал красоты эти Змей
   в усадьбе солнечной своей.
              ***
   Вошли во двор. Бежит прислуга.
   Улыбки, радость, глаз тепло.
   Встречают, словно мила друга
   к ним на подворье привело
   из дальних стран судьбой лукавой.
   И он пришёл, увитый славой...
   Согрела душу Лады весть
   о том, что мужа любят здесь.
   И он не чопорный хозяин:
   шутил, смеялся целый час,
   детишкам пряники припас,
   девчатам ленты, как крестьянин,
   вернувшись с ярмарки домой,
   товар продав успешно свой.

   Представил слугам Змей супругу:
   "Хозяйка ваша с этих пор!"
   Провёл к крыльцу её под руку:
   "Ты отдохни, а я - во двор!"
   С дороги так устала Лада,
   что для неё одна отрада
   постели мягкой нежный плен
   и тишина в объятьях стен.
   Сон ей принес хороший отдых.
   Бодра проснулась и свежа.
   "Пора на ужин, госпожа!
   Зажглись в вечернем небе звезды", -
   сенные девушки позвали,
   Да чудо-платье подавали.

   Наряда не видала краше
   (Отец на это не был скуп.).
   Сейчас в восторге Лада наша.
   Лишь "Ах!" сорвалось с бледных губ.
   Тут взялись девушки сенные,
   за гребни, чисто золотые,
   Густых волос её волну
   всю расчесали. Но одну
   косу нельзя плести замужней.
   Сплели тугие косы две,
   легли венцом на голове,
   как власти знак жены над мужем.
   Но не коснулась красота
   её лица, как кисть холста!

   Печаль тоской легла на Ладу:
   "Уродка я, и он - урод,
   Так почему найти усладу
   не можем мы? Продолжим Род.
   Сойдёмся. Может, чувством новым
   сниму с души венец терновый.
   И в окруженье красоты
   Жизнь претворит мои мечты
   о верном друге и защите,
   о детях, радость, что несут...
   Нас не осудит Божий Суд!
   А за невзрачность не взыщите...
   Так и скажу: - "Супруг ты мой,
   я буду верною женой!"
           ***
   Прошёл в молчанье поздний ужин.
   Лишь "Здравствуй! "Как тебе спалось?"
   Слов, словно дорогих жемчужин,
   У них друг к другу не нашлось.
   Струной натянутой звенела,
   достигшая почти предела,
   в столовом зале тишина.
   Луна глядела из окна.
   Змей выглядел не очень сытым,
   и всё бурчал себе под нос.
   А Ладу пробирал мороз.
   Легко решать душой открытой,
   сказать, что надо - за двоих...
   Произнести попробуй их.

   Слова, слова! В вас скрыта тайна.
   То вы - свободных птиц полёт,
   То ваша сущность так хрустальна,
   что трусим, вдруг вас разобьёт
   случайный шорох, чих обычный?
   И вот становится привычной,
   храня, как дар великий, вас,
   недоговОренность у нас!
   Взглянул супруг: не ела Лада.
   "Как ужин наш, моя Заря?
   Старался кухарь видно зря.
   А может, ты боишься яда...?
   Что говорю я - боже мой!
   Прошу тебя, иди за мной!"

   Змей встал решительно, и руку
   ей предлагая, протянул.
   Но, видя в сердце девы муку,
   улыбкой солнечной блеснул.
   Покой вернулся в душу Лады,
   она всё приняла как надо.
   Решимости внутри полна,
   за мужем вслед пошла она.
   А там, в красивой галерее
   открыл в свои покои дверь:
   "Свою судьбу ты мне доверь
   и проходи, садись смелее.
   Я без утайки и гримас
   начну подробнейший рассказ:

   Вот, принимай, хозяйка, терем,
   не обижай моих людей,
   Я обещаньям буду верен,
   о жизни расскажу своей.
   Отец мой из краёв восточных
   сюда приехал в час урочный.
   Он был Булат из Синих гор,
   зовусь Булатыч я с тех пор.
   А мать была девицей скромной,
   жила в избушке лесника,
   и знала магию слегка.
   Но вот, в обители укромной
   возник однажды, словно смерч,
   дракон (отец мой). Этих встреч

   Хватило девице для чувства.
   А вскоре появился я.
   Итог безумного кощунства -
   личина дивная моя.
   Я - Змей лихой наполовину,
   проклятья люди сыплют в спину.
   Но я могу быть и купцом,
   обычным юным молодцом!
   Каким захочешь, буду впредь я.
   Как человек хочу любить,
   тебе хорошим мужем быть
   в пределах этого столетья...
   Познать людей я был бы рад,
   хотя я ликом - Змей и Гад!"

   - "Не надо звать себя так, право!
   Вы даже очень хороши.
   И, если рассудить всё здраво,
   Нам - людям - красота души
   гораздо внешности милее.
   И любим мы всегда сильнее
   не тех, кто на лицо красив,
   а тех, кто добр и не спесив,
   кто нам тепло приносит в души,
   кто рядом с нами в час беды,
   кто с нами делит миг нужды...
   Не тех, кто льстиво шепчут в уши
   и лживо голову кружат,
   да убивают без ножа..."

   - "Я это знаю, дорогая,
   давно живу среди людей.
   Причина этого простая -
   родитель волею своей
   изгнал меня из рода Змеев.
   Четыре... Пятый год, вернее,
   живу я здесь, в лесу, с народом,
   людскую познаю природу...
   За что? Да, был я любопытен.
   Вопросы задавал свои,
   и мыслей смелых не таил:
   "Край мира отчего не виден?
   Чьё указанье Роду змей
   везде уничтожать людей?"

   И за такие вот вопросы
   Я изгнан был своей роднёй,
   Заклятий вздыбили торосы*
   проклятье оградив бронёй
   от справедливости ответов,
   от разглашения секретов,
   что я познать хотел, мой друг..."
   - "Как Ваше имя, мой супруг?"
   - "Отец мой, как сказал, с Востока.
   А мать славянкою была.
   Отец нарёк меня - Булат,
   Никитой - мама синеока.
   Спор между ними долгим был,
   и дед назвал меня Батыр…"

   -"Мне Ваши имена по нраву,
   но мамы - лучшее из всех.
   Оно славянское по праву,
   и, думаю, не будет грех,
   когда я назову Никитой...?"
   - "Конечно! Я живу открытой
   и мирной жизнью средь друзей,
   хотя по сущности своей
   нет-нет, да проявлюсь драконом.
   К животным, мошкам вспыхнет злость.
   Вот, словно нехороший гость
   твоим воспользовался домом.
   Серчать не стоит на меня,
   такая знать судьба моя".

   -"Вас понимаю, как ни странно.
   Поверьте Вы моим словам,
   я буду, друг мой, постоянно
   женою преданною Вам!"
   - "Спасибо! Я же - верным мужем,
   пока живу, пока я нужен,
   даю здесь слово тоже - быть,
   тебя от бед любых хранить.
   Любви, я знаю, не достоин,
   но делом изживу то зло,
   что есть во мне. А чувств тепло
   и нежные твои ладони
   помогут в этой жизни мне
   с собой сражаться в чёрной мгле!"
            ***
   Так стали жить они в чащобе.
   Другу к другу привыкать душой,
   давая бой драконьей злобе,
   что навещала их порой.
   Она теперь - почти царица!
   Узнала многое девица:
   что заколдован Змеем лес,
   его стерег иллюзий бес.
   Все те, кто черные желанья
   несли, как Рок, в сердцах своих
   и лишь в страданиях других
   себе искали оправданья,
   в чащобу не могли зайти.
   Им ставил бес заслон в пути...

   А лес служил для тех защитой,
   кто убегал от степняков.
   На территории закрытой
   построил Змей им крепкий кров.
   Четыре деревеньки в нивах:
   избушек ряд стоял красивый.
   Раскорчевал для них поля.
   Помог им жизнь начать с нуля...
   Как не любить его крестьянам?
   "Булатыч" - звали меж собой,
   "Наш Багатур", "Отец родной,
   "Наш благодетель постоянный!"
   Минуло так пять долгих лет,
   но чувств больших не вспыхнул свет.
            ***
   Промчались годы вереницей
   обычных дней. И вот итог:
   успели близнецы родиться
   У странной пары. Пыль дорог
   познал немало наш Никита...
   Жену без лишней волокиты,
   однажды отпустил к родным.
   Холзаном*, беркутом степным
   лишь охранял в пути неблизком.
   Проведав матушку, отца,
   купить гостинцы близнецам
   решила Лада. Василиском
   украшен был кареты герб:
   "Не нанесёт никто ущерб

   На ярмарке, мне в граде этом.
   Развею только грусть-тоску!"
   Шатры счастливою приметой
   всё манят Ладу, да влекут...
   Тут подхватил её корзинку,
   как будто лёгкую пушинку,
   возникший рядом богатырь,
   И с ней ходил до темноты:
   то поднесёт баранок к чаю,
   то сладостей насыплет горсть.
   (А в горле Лады словно кость!)
   Безделицы все примечает,
   да слова вымолвить не может,
   волненья дрожь бежит по коже...

   "Ужель я изменилась сильно?
   Усердие да интерес
   ко мне лишь чуду равносильны.
   А может это доли перст?"
   Терзало душу старым чувством,
   сметая тень благоразумства.
   "Зачем повеса-Лучезар
   попался ныне на глаза?
   Зачем послал Всевышний встречу,
   сейчас, спустя пять долгих лет?
   Как быть мне с ним, кто даст совет?
   Признаюсь - душу изувечу,
   а промолчу - сомненья червь
   мне душу прогрызёт, как стернь.

   Не обрести вовек прощенья,
   за те слова, что я в сердцах
   сменив обидою смущенье,
   послала в спину молодца..
   Час расставания всё ближе,
   его я больше не увижу...".
   Дрожит предательски рука,
   зарделась от забот слегка,
   корзинку выпустив небрежно
   с посудой хрупкою, что в дар
   она везла. Разбит товар.
   Порезалась осколком. Нежно
   приложен к ране был платок
   богатырём ей. Дивный Рок!

   Вещица словно с подоплёкой:
   в углу виньетка "Лучезар",
   а прямо в центре, как упрёком,
   сияет солнца жёлтый шар!
   Накрыло чувством, как волною,
   Горячим жаром и виною
   родился грешный поцелуй!
   Упала Лада в полумглу
   своих желаний и сомнений,
   успев дать кучеру приказ:
   "Скачи вперёд, заждались нас!"
   И, через несколько мгновений
   исчезла в изумрудной дымке
   карета, словно невидимка...

   Проехав вёрст примерно двадцать
   пришла боярыня в себя:
   "Боюсь самой себе признаться,
   раскаяньем вину дробя:
   ведь я теперь жена чужая,
   и, род супруга продолжая,
   ему родила близнецов.
   Живу в ладу я с их отцом,
   не помышляя о соблазнах.
   хоть в сердце след любви глубок.
   Событий непростых клубок
   мне не распутать... Безобразна
   была для Лучезара раньше…
   К чему сей поцелуй без фальши?"

   И в пелене своих сомнений
   карета с Ладой в Чёртов лес
   ворвалась. Сквозь дубраву тени
   бросались ей наперерез.
   Возник, как страж, Никиты образ
   с шипеньем лютым, словно кобра,
   со злобой яростной в глазах,
   жене внушая дикий страх.
   "Что за юнец в торговом граде
   тебя весь день сопровождал?
   Была ли в том тебе нужда?", -
   он обвиненье бросил Ладе.
   Слепая ярость, как угар,
   наотмашь по лицу удар...

   "Презренная! Женой своею
   назвал тебя из добрых чувств.
   Теперь же я о том жалею!
   Ты недостойна тех безумств,
   что совершил из состраданья.
   И нет поступку оправданья!
   Я не прощу грехов тебе!"
   Сомлела Лада, оробев...
   "За что?!" - вопрос звучал нелепо.
   Ответом было лишь одно,
   что, словно крепкое вино,
   скрутила Змея ярость слепо,
   дурманя злобою рассудок,
   вливая гнев в сознанья кубок.

   Пустил коней Никита к дому.
   Ждал у ворот дворовый люд.
   Неистовость в груди соломой
   пылала, разжигала лють...
   Бледна во двор ступала Лада,
   и справедливая тирада
   из уст супруга жгла, как плеть.
   Готова от стыда сгореть...
   В глаза смотреть боялась мужу.
   Не утихал безумства жар
   и новый следовал удар,
   (дракон уж вырвался наружу!).
   Так злобы лютой колдовство
   меняет наше естество!

   Но тут раздался лай сердитый.
   и пёс-малютка, Лады друг,
   как верный паж, в пылу забытый,
   пред Змеем очутился вдруг.
   Бесстрашно скалил зубы кроха,
   И до последнего он вздоха,
   хозяйку защищать готов
   от всех немыслимых врагов.
   В сапог вцепился, рвал клыками...
   Тут посмеяться бы.... Но, нет!
   Хрустел раздавленный хребет,
   в дорогу вбитый каблуками.
   Визг боли... После - тишина...
   Увиденным потрясена!

   Оттёрла кровь ладонью Лада,
   размазав только по щеке.
   Ей показалось - пламя ада
   жар принесло в его руке.
   Струились слёзы... Виновата!
   И не промедлила расплата
   за грёзы, что теснили грудь,
   открытый поцелуем путь...
   Но трупик пса перед глазами
   и мысль, как лезвие ножа:
   "Здесь сын бы мой вот так лежал,
   посмей он встать здесь, между нами!"
   Закрался в душу страх шальной,
   став меж супругами стеной...
            ***
   Но вот и лето пролетело.
   А в тереме полно забот.
   В кустах высоких чистотела
   почти у самых у ворот
   в доспехах ратных без сознанья
   был витязь. Слабое дыханье
   в нём теплилось едва-едва.
   В крови лихая голова...
   "Смотри, Федяй, какой-то витязь,
   Без памяти в крови лежит..."
   - "Лесины две вожжёй вяжи!
   Иван, Семен, вдвоём беритесь...
   Чего стоите, бирюки?
   Живей в усадьбу волоки!"

   "Хозяйка, у ворот в овраге
   сей воин раненный лежал. –
   Досталось сильно бедолаге.
   Нашли случайно сторожа.
   Попал в овраг, наверно, с ночи.
   Боюсь, он дни свои закончит,
   сгорит как свечка дня за два,
   ведь жизнь в нём теплится едва..."
   В душе у Лады нет покоя -
   очей любимых бирюза!
   (На миг очнулся Лучезар).
   Изранен весь он после боя.
   "Помочь ему - святое дело!" -
   потом добавила несмело -

   "Кого-нибудь за Степанидой
   отправь. Здесь травница нужна.
   Благоприятная планида*
   у парня, и помочь должна
   нам в исцелении от хвори.
   Его снесите в дальний дворик,
   в светёлку тайную для всех.
   Федяй, ты загляни в сусек*.
   Я замешу квашню для хлеба.
   Очнётся, голодом томим,
   а хлеб горячий перед ним...
   Жбан* с молоком поставишь слева.
   И надоБНО свечей зажечь
   Пред образами штучек шесть:

   Пантелеймону - пусть излечит,
   Победоносец - защитит,
   Угодник Николай на плечи
   ему от ран оденет щит,
   а Богородица святая
   ему грехов не засчитает,
   да Сына за него попросит...
   Не шесть свечей поставлю, восемь..."
   Вот так и время пробежало.
   В конце недели Лучезар
   с трудом открыл свои глаза:
   боярыня в убрусе алом
   молилась у его постели,
   и щёки, как огнём горели.

   "Очнулся? Я богам молилась
   тебе здоровье возвратить..."
   - "Так мне всё это не приснилось?
   Мгновений дивную финифть*
   я сохраню в душе как сказку,
   добавит время меди в краску...
   Душа моя тобой полна.
   Ты мне и Солнце, и Луна!
   Я виноват перед тобою,
   платок мне грудь прожёг дотла.
   Судьба меня уберегла
   в бою. Но жертвою разбоя
   я стал от мук за свой поступок.
   А дар любви воздушно хрупок!"

   К руке её припал устами.
   Тут охватила Ладу дрожь,
   как будто разрывало псами
   на части душу. Словно нож
   вонзился в грудь, поранив сердце...
   Тут громко отворилась дверца,
   Вбежала Степанида внутрь:
   "Вернулся господин!" - "Побудь
   ты, Стеша, с раненым немного.
   Я мужа встречу, как всегда.
   Авось, не причинит вреда
   бойцу, умаявшись с дороги..."
   Пошла по солнечному саду
   супруга встретить наша Лада...

   А Лучезар, припав к окошку,
   увидел сквозь густую сень,
   как шла к Дракону по дорожке
   любимая, смурна как тень.
   Дрожала Ладушка осинкой
   (жизнь натянулась волосинкой...).
   Кота Змей мимоходом пнул,
   закинув прямо на сосну...
   У Лучезара сердце сжалось: -
   "Что будет с любушкой теперь?
   Ведь муж её - жестокий зверь,
   не знающий добро и жалость..."
   Затем, спустя одно мгновенье,
   увидел перевоплощенье...
          ***
   А как же Змей? Мы все о Ладе
   стремились повести рассказ.
   В судьбой предложенном раскладе
   он, как таинственный алмаз,
   играет гранями красиво,
   добро приносит всем на диво,
   людей спасает от беды,
   им дарит дом, поля, сады.
   Маг и волшебник по природе,
   наполовину - человек.
   Чему же посвятил свой век?
   Что ищет он в людском народе?
   Каких же тайн туман и мглу
   так любо разогнать ему?

   Была жизнь Змея - сущим адом.
   То он добряк, а то - злодей.
   То ласковым окинет взглядом,
   верша добро в судьбе людей.
   А то, как чёрной пеленою,
   горячей жгучею волною
   затмит рассудок злости тень,
   и тьма покроет светлый день.
   Испробовал он все заклятья,
   но не добился ничего.
   Покрыл туман судьбу его,
   бросая в Морока* объятья.
   А так хотел он, жизнь любя,
   стать человеком для себя...

   Чтоб разогнать в душе сомненья
   решил искать ответы он.
   И на Восток без промедленья
   помчался к деду на поклон.
   С отцом попытка разговора
   была пресечена укором...
   О том, что мать степняк у леса
   настиг стрелою мракобеса,
   узнал тогда. И то, случайно.
   Заныло, сжалось всё в груди.
   От боли душу остудив,
   застыл скорбя, в немом молчанье.
   А дед завёл с ним речь о том,
   как трудно быть добра рабом.

   "Дракон ты лишь наполовину.
   Колдуньей мать твоя была.
   Пред тем, как резать пуповину,
   решила оградить от зла:
   скрутила ветви молний в жилы,
   призвав Стихий земных все силы,
   от солнца теплоту луча,
   и свет, дарует что свеча,
   травы весенней ласку, нежность,
   безбрежность и журчанье рек...
   Все, что так любит человек!
   Свила узлом тугим в безгрешность...
   Да, видно, не хватило сил
   мощь отобрать у всех светил.

   Хотела одного колдунья -
   добру калитку отворить,
   и сыну в свете полнолунья
   людское сердце подарить.
   Но не смогла... И в час рожденья
   всех озадачило биенье
   двух независимых сердец -
   таков заклятья был венец!
   Да, ты живёшь с двумя сердцами.
   В одном - жестокость, темнота.
   В другом трепещет доброта.
   И этим ты обязан маме...
   Благих желаний звездопад
   Мостит подчас дорогу в ад.

   Ты сам собой владеть не в силах?
   Наружу чаще рвётся зло?
   Людская жизнь тебе не мила?
   Да, колдовство не помогло..."
   Дед объяснил ему все верно:
   "С сердцами дальше будет скверно.
   Драконье сердце пять веков
   обязано служить легко!
   Людское сердце - век, не больше!
   Держись поэтому, внучок.
   Плюнь на желанье, дурачок!
   Драконом проживешь ты дольше!
   Сей зло, как должно, средь людей.
   Ты - нелюдь! Ты по Роду - Змей!"

   - "Но разве нет других решений?
   Ведь оградил же Бог детей
   моих от перевоплощений
   в змеиный облик? От страстей,
   душевных мук и злобы лютой
   их уберег. Ни на минуту
   они не были в шкуре змея.
   как с детства я, (душа чернеет!)"
   - "Батыр - ты змей наполовину.
   Ведь твой отец - всегда Дракон*,
   и, соблюдая сей закон,
   имеешь вескую причину
   Носить полдня ты змея лик.
   Но приближается "час пик"

   И ты личину человека
   полдня обязан примерять.
   Всё это стало новой вехой -
   людских детей сумел зачать...
   Им не страшна судьба лихая,
   в их сердце жар не полыхает,
   ни капли нет змеиной крови.
   Ты по добру, и поздорову
   оставь семью. Ведь всё тревожней,
   сильней дракона сердца власть.
   Всё больше злобы лютой страсть,
   и все трудней быть осторожным.
   Однажды, заходя в покой,
   ударил ты жену рукой?

   За что? Ты не нашёл причины.
   Сказала, может, что не так?
   И гордость сильного мужчины
   рассудок погрузила в мрак.
   Лишь взмах один, пустяк, нелепость!
   Ты проявлял не раз свирепость...
   Из носа кровь, кровь на губах,
   боль, страх, и ночь опять в мольбах...
   Весь день затем в раздумьях тяжких,
   в виске стучала мыслью кровь,
   что это будет вновь и вновь.
   Как дальше жить с тобой бедняжке?
   Скажи, Батыр, ведь это было?"
   Батыр потупил взор уныло.

   "С тобою должен согласиться
   Ты прав во всем, мудрейший дед.
   Все чаще я меняю лица,
   неся своей семье лишь вред.
   Жена смолчит, терпя обиды,
   и часто губы в кровь разбиты...
   Но как же быть мне, дед, с детьми?
   Готов за них я лечь костьми!"
   - "Своих детей, Батыр, мы любим.
   Они наш продолжают род.
   Твои же дети, внук мой, ЛЮДИ -
   издревле чуждый нам народ.
   Ты мудрый мой совет прими:
   забудь желанье жить с людьми!"

   И, полон сумрачных сомнений,
   в обратный путь пустился Змей,
   храня ошибки поколений
   в груди измученной своей...
   Решимость есть судьбу исправить.
   "Скажу ей всё!" - решил в дубраве. -
   "Жить вместе больше нам нельзя!
   Иная у меня стезя..."
   И, словно просветлел от счастья,
   от ясности постылых дум.
   Подобно спелому плоду,
   сорвавшись с древа сладострастья,
   пришёл ответ... А за оградой
   уже и дом: там Змею рады...

   Обнял жену свою Никита:
   "Как дома, Ладушка, дела?"
   Её сопровождала свита
   Дворовых слуг: "Не весела,
   Как будто...", - промелькнули мысли.
   Детишки с визгами повисли,
   забравшись на руки отца
   два шалунишки - близнеца.
   Как зла с добром борьба извечна -
   идёт борьба меж двух сердец.
   Теперь Никита не слепец:
   любовь к детишкам человечна,
   На зло и ярость по закону
   толкает сердце от дракона.

   Чем к терему подходит ближе,
   яснее чует дух чужой.
   Никитой беспокойство движет: -
   "Кто был здесь спрятан госпожой?"
   - "Никита, успокойся милый.
   Был витязь на краю могилы,
   лежал в крови вблизи ворот.
   Нашёл служивый наш народ.
   В усадьбу принесли без чувства.
   Дала я воину приют.
   Следил за ним дворовый люд,
   И Стеша - травница искусна,
   богатырю вернула жизнь.
   Помочь и ты не откажись!"

   - "Увидеть воина я должен!"
   - "Я проведу, коль просишь ты..."
   А у самой мороз по коже: -
   "Мой муж - невольник темноты
   и может быть опасней кобры.
   Хотя в душе, я знаю, добрый.
   Он людям помогал всегда.
   Не должен причинить вреда,
   Коль витязь был на поле бранном
   и от набегов Русь спасал.
   Поступит мой Никита здраво
   коль сдержит ярости накал..."
   Вошла в светёлку с мужем спешно.
   Сидела у постели Стеша ...

   "Что с воином?" - спросил Никита.
   - "Благодаря стараньям - жив!
   Вот, голова была разбита..."
   - "Кто ты служивый, расскажи?
   Тебе свою гостеприимность
   я окажу. В ответ - взаимность,
   Утешь мой праздный интерес:
   ты из каких к нам прибыл мест?"
   - "Конечно! Знать, святое право,
   кого пригрел ты "на груди".
   Коль виноват я - не щади!
   Тебе, не мудрствуя лукаво,
   поведаю, кто я такой,
   и как попал я в сей покой.

   Пять лет служу я Киев-граду,
   блюду покой его границ.
   Великий Князь решил в награду
   (за взятие чужих столиц),
   дать отпуск до исхода лета.
   Да через месяц эстафета
   примчалась с повеленьем мне:
   с дружиной в кованной броне
   на речку Псёл* идти быстрее.
   Встать обороной крепкой там
   и дать отпор любым врагам,
   что будут нас в сто крат сильнее.
   Разбитый мной хазарский Бек
   собрал три Тьмы* на Русь в набег.

   Мы шли дорогою восточной.
   С отрядом был в разведке я.
   И если говорить все точно,
   была задета честь моя.
   Десятка три хазар проклятых
   (для русичей врагов заклятых)
   деревню грабили в логу.
   И понял я, что не смогу
   спокойно повернуть к дружине,
   своей проехать стороной.
   С отрядом принял смертный бой
   (о чем жалею я доныне).
   Нельзя нам было рисковать,
   иная нас заждалась рать:

   На Псёле грозной встать стеною,
   держать условленный рубеж!
   Случилось всё само собою,
   и в сердце дух сраженья свеж...
   Решил спасти друзей я милых,
   собой увлечь хазаров силы.
   Помчался к лесу во весь дух,
   в пути из лука срезал двух,
   но и в меня стрела попала.
   Я помню плохо. Словно сон:
   враги бегут со всех сторон -
   всё ближе, громче звон металла...
   Потом провал. Очнулся в доме,
   увидел свет в дверном проёме..."

   - "Я уважаю, витязь, смелость,
   отвагу, мужество твоё.
   И самому мне захотелось
   увидеть бой. С тобой вдвоём
   я поскачу на Псёл могучий..."
   - "Я рад! - в ответ промолвил Лучик. -
   Негоже мне лежать пластом,
   забыв о подвиге святом,
   о воле Князя из столицы -
   стоять стеной на рубеже,
   не допуская грабежей
   хазаров. Только вот помыться
   хотелось мне перед дорожкой,
   попарить косточки немножко..."

   - "Помыться? Право, витязь, можно.
   Федяя, Стеша, позови.
   Нам баню натопить несложно,
   Пар разожжёт огонь в крови".
   Метнулась Стеша из светёлки,
   Через минуту быстрый, ловкий
   вошел проверенный слуга,
   с поклоном встал у очага.
   "Федяй, ты завтра пополудни
   Пожарче баню натопи.
   Скакал весь день я по степи,
   А после лесом изумрудным...
   Теперь бы жару русской баньки...
   Ты, прикажи кривому Ваньке,

   Нам из берёзы веник свежий
   без канители пусть подаст.
   Себе мы косточки понежим.
   Да не забудь про кислый квас..."
   - "Я выразить смогу едва ли
   Тебе признательность. Бывали
   с дружиной княжеской везде.
   В достатке или же в нужде
   встречались люди нам в походах:
   кто щедрым был, а кто и скуп...
   Порой, крестьянский постный суп
   вкуснее был. И неохота
   Хлебать нам было щи у тех,
   кто скупость не считал за грех!

   Вот ты, хозяин - щедрый, добрый,
   В беде помочь всегда готов.
   В твой дом попал чужой и хворый,
   ему ты предоставил кров.
   Быть может вместе для знакомства
   поговорим без вероломства
   мы завтра в бане, как мужи,
   развеем ложь и миражи.
   От тайн мы не оставим следа.
   Костей не ломит легкий пар,
   здоровье бани примем в дар,
   и будет дружеской беседа..."
   - "Согласен. Пей, отвар остынет.
   Ух, будет жарче, чем в пустыне!"
            ***
   Горячий пар валит клубами,
   сидят бояре на полкЕ*.
   вдвоем, с распаренными лбами.
   Квас рядом в глиняном горшке.
   В углах следы от чёрной сажи.
   Смеются и друг друга мажут
   густым настоянным кваском,
   Да жгучим парятся парком,
   водой облив горячий камень.
   Хлёст веника в руках мужчин,
   касаясь покрасневших спин,
   рождает в теле жаркий пламень.
   Потом из шайки лубяной
   льют воду струйкой ледяной.

   Фырчат от резкого контраста,
   слетает с тела пыль и грязь.
   А бани тесное пространство
   их заставляет, не стыдясь,
   вопросы задавать друг другу,
   да напрямик, а не по кругу
   ходя в сомнениях о том,
   что их тревожит, о святом...
   Из тела гнали прочь болезни
   горячий пар, огонь, вода.
   Смывались боль, печаль, беда.
   Что может бани быть полезней?
   Поговорили про хазар...
   Вопрос тут задал Лучезар:

   "Я вижу, ты немногословен...
   Проникнуть мне хотелось в суть,
   поэтому не буду скромен,
   а ты за то не обессудь,
   что напрямик спрошу... Почтенный,
   услышат нас лишь эти стены.
   Скажи, боярин, без затей,
   ты - человек иль грозный Змей?
   Я увидал в окно светлицы
   невероятную волшбу..."
   - "Ах, богатырь! Кляня судьбу,
   не раз случалось облачиться
   в личину мне лихого Змея.
   Но я, как человек умею

   Любить, страдать... Мне эту силу
   Послало небо или ад?
   Слезами мама оросила
   меня лет семьдесят назад...
   Отец - восточным был драконом,
   и по двойным мне жить законам,
   судьбой написано всегда..."
   - " А как же звать тебя тогда?"
   - "Зовут меня Никитой люди,
   в роду змеином я - Булат.
   Да только мне отец не рад,
   мой нрав упрямый не забудет"
   - "Меня же кличут Лучезар! -
   в ответ боец ему сказал.-

   "Ты славный малый, друг Никита,
   душою щедр и справедлив.
   Плесни-ка пива мне из жита.
   Ох, крепок мёд из диких слив!
   А до чего на донце сладок!
   В тебе, полно змеи повадок
   Под человеческим лицом...
   Ходил ты с Ладой под венцом,
   В каком обличье? Без испуга
   Ты принят был женой своей?"
   - "Признаюсь, что до алтарей
   мы не дошли. Моя супруга
   лишилась чувств у входа в храм.
   Её доверил я ветрам,

   Унёс с собой в свою обитель.
   И здесь живём шестой мы год.
   Её купеческий родитель
   икону поднял у ворот
   над нами. Тут меня скрутило,
   и в небе спряталось светило.
   Я стал терять людской свой лик,
   раздался рядом чей-то крик...
   Я испугался, право слово,
   спешил исчезнуть поскорей.
   Ведь я наполовину Змей,
   как говорят, из полукровок..."
   - "Вы не обвенчаны пред Богом?" -
   и Лучезара как ожогом

   Спалила весть, ведя к надежде
   с любимой счастье обрести.
   Ведь узы брака силой прежней
   не обладают! Опустив
   глаза, промолвил он печально:
   "Твой брак с девицей - не венчальный!
   И дети - словно байстрюки*,
   а так негоже, не с руки!
   Зачем покрыл позора тенью
   достойной девы светлый лик?"
   Никита головой поник,
   пылала грудь его смятеньем.
   - "Я не хотел такой беды...
   А есть ли выход из нужды?"

   - "Я вижу лишь одно решенье.
   По нраву ли тебе оно?
   Твои исправить прегрешенья,
   да справедливость заодно,
   возможно лишь венчаньем новым..."
   Никита сделался багровым:
   "Святой иконы дивный свет
   меня отправит на тот свет!"
   - "Как велико твоё желанье
   исправить всё, что совершил?"
   - "Мои дела нехороши!
   Я причинял жене страданье..."
   - "Ты добрый мой совет послушай:
   позволь найти другого мужа

   Своей супруге. Звон венчальный
   соединит, смывая грех,
   её с другим. И изначально
   законным будет брак для всех".
   - "Твои слова разумны очень!
   Да кто же будет столь охочим
   до жёнушки моей? Она
   красою не награждена..."
   - "Да ты слепец, мой друг Никита!
   Прекрасна Лада как заря!
   Не буду тратить слов зазря,
   моя вина пред ней не смыта.
   Давно я причинил обиду
   девице юной. И Фемида,

   Верша свой суд, от приговора
   меня решила оградить.
   На ратных выжил я просторах,
   вошёл я в княжескую гридь*…
   Тоски-печали злую ношу
   я до сих пор с души не сброшу.
   Ведь дар любви берёг меня
   в бою, как лучшая броня!"
   - "Коль не секрет, тот дар - что это?"
   - "С любовью вышитый платок!
   Тщеславью моему упрёк...
   Нет волшебства в нём и секрета.
   Любови первой милый знак,
   хранил меня в пылу атак.

   Вот, кажется, пустое дело.
   Тряпица, ткни - пронзишь её!
   Влетит металл в живое тело,
   и дело кончено твоё...
   Но сердце, словно бы стеною,
   его незримой теплотою,
   прикрыто от разящих стрел.
   И ты с ним ловок, быстр и смел.
   Ты бьёшься, рубишься с врагами.
   не устает разящий меч.
   Да только душу не сберечь:
   я растоптал любовь ногами!
   И жжёт раскаяньем глаза,
   невольно катится слеза..."

   - "Так чей же это дар чудесный?
   Кто смог тебя так полюбить?
   Небось, красавица-невеста
   соткала сердцем эту нить,
   что бережёт тебя судьбою?"
   - "Хочу правдивым быть с тобою.
   Платок, что у груди моей,
   подарен Ладою твоей!"
   - "Дела!" - "Давно всё это было.
   Её винить в том - не резон.
   Она супружества закон
   блюдет. Моя ж душа любила,
   в беспечной песне бытия
   Ллшь исключительно себя!

   За это я наказан Роком,
   несу доныне груз тоски.
   И это будет мне уроком.
   Дай победить! И рви в куски!"
   - "Проблемы! Да, у всех проблемы!
   У вас - людей свои дилеммы.
   У нас, волшебников - свои.
   Но все страданья - от любви!
   Скажи мне, витязь, только правду.
   Давно живу среди людей,
   Люблю жену, люблю детей.
   И, как великую награду
   Я принимаю их любовь!
   Зачем же льётся ваша кровь?

   Зачем вы рубите друг друга?
   Огнём сжигаете поля?
   Мне, Змею - зло за гранью круга,
   простит безгрешная Земля.
   Драконами я был воспитан!
   и злобой, как водой, пропитан!
   Но это я хочу забыть.
   По мне, так лучше добрым быть.
   А вы?! Кровь, смерть, одни страданья.
   Всё это длится без конца.
   И ваши "добрые" сердца
   не жаждут в мире покаянья.
   Я вижу часто страшный сон:
   вселился в плоть людей - ДРАКОН!

   Ведь стёрлись все меж нас различья.
   Быть добрым - вот мечта моя.
   А вы меняете обличья,
   став тем, кем стать обязан я.
   Вот у меня в груди - два сердца.
   Одно драконье - злобы дверца.
   Другое - создал человек,
   дав мне людской к познанью век.
   И что познал я?! Боже правый!
   Различья нет между сердец.
   Так неужели прав отец,
   что говорил: "Рассудок здравый
   нас убеждает лишь в одном,
   что мир - есть зло с людским лицом!

   И долг змеиного народа
   уничтожать по миру зло!
   Так говорит сама природа,
   тем славно наше ремесло!"
   Я перепробовал заклятья,
   Миры за гранью восприятья.
   Да всё травою поросло.
   Мне лишь с семьёю повезло.
   Скажи мне, витязь, без утайки,
   что движет кованым мечом,
   когда он целится в плечо?
   Любовь людская - это байки,
   что создал для забав творец,
   и прав ли в этом мой отец?"

   - "Ты прав во многом, друг Никита.
   Несём мы многое в сердцах.
   Драконья ярость в них сокрыта
   за чёрной маскою слепца.
   Кристалл любви - он многогранен,
   нас манит щедрыми дарами.
   Но нет священней и милей
   любви к своей родной Земле,
   что соком жизненным взрастила
   тебя, как любящая мать.
   Дала возможность испытать
   в чём скрыта та святая сила,
   дающая душе покой,
   и оправданье пред собой...

   Да, проливаем крови много.
   Да, поднимаем грозно меч.
   И, кажется, пора бы Богу
   людскую ветвь навек отсечь...
   Но, постоянно в этой битве,
   как семя истины в молитве,
   разделено зло и добро,
   вкрапленьем меди в серебро.
   Зло - жизни отбирать чужие.
   Добро - свободу защищать,
   и вместе с тем Отчизну-мать.
   Без колебаний мы решили:
   Несущий меч и рабство нам,
   услышит сам: - "И азм воздам!*"

   Твоя душа в негодованье?
   Встав с нами на пути врага.
   поймёшь победы ликованье,
   и, доверяя жизнь богам,
   щитом прикроешь тело друга...
   Вот эта малая заслуга,
   откроет истину тебе:
   Мир добывается в борьбе!
   Свет дружбы и любви горенье,
   не принимая просто так,
   пройдёшь с огнём в груди сквозь мрак,
   неся в себе богов творенье.
   Как завещали нам отцы:
   "Русь защищают храбрецы!"
           ***
   Дым от костров по горизонту
   Предупреждает: "Враг идет!"
   Щитов багряный цвет по фронту,
   лик Спаса вынесен вперёд.
   Сверкают грозно копий жала,
   за онуч* спрятан блеск кинжала,
   топор и меч - всё под рукой.
   Забыт до времени покой...
   Равняя к бою строй дружины,
   Андрей и Петр сбивались с ног.
   Вот Лучезар, быстрее б смог,
   используя холмы, низины,
   расставить так людей своих,
   что каждый стоил бы троих.

   Но что это?! Кричат все: "Слава!"
   Андрей послал в галоп коня.
   Два всадника: на том что справа
   Сияет Лучика броня.
   "Живой?! Живой!!" - объятья, радость.
   "Андрей! Прости! Такая жалость!
   Не смог сберечь разведку я,
   В их гибели - вина моя!"
   - "Ты что!? Все живы! Карп лишь ранен,
   но говорят, что будет здрав.
   Петруша знал твой буйный нрав
   и от тебя в глубокой тайне
   Послал десяток за тобой.
   Он и решил в местечке бой.

   Все степняки нашли могилу.
   Бойцы спасли селянам кров,
   а те умножили нам силу,
   в дружину дав своих стрелков.
   Проверил. Меткие ребята.
   Но дорогою стала плата,
   что заплатить пришлось всем нам,
   тебя не обнаружив там".
   - "Так, значит, вся разведка цела!
   Ты лучший из друзей, Андрей!
   На сердце стало веселей,
   Торопят взяться нас за дело
   за лесом чёрные дымы.
   За Русь стеною встанем мы!"

   - "А кто с тобою, друже Лучик!"
   - "Тот, чьей заботою я здесь.
   Поможет нам все вражьи тучи
   и их неслыханную спесь
   похоронить на Псёла бреге.
   Пусть даже мысли о набеге
   рождают ужас в их груди!
   Так сколько душ там впереди?"
   - "Три Тьмы несутся, словно лава.
   Удар наносит нам одна.
   На взгорке, вот она видна...
   Познали шкурой - не забава
   набеги совершать на Русь.
   И я, вот крест тебе, клянусь,

   Когда разбить сумеем первых,
   То повернут они назад.
   Во Тьме ближайшей все на нервах,
   устал передовой отряд.
   Мы все сейчас не в форме малость,
   нам на руку врагов усталость".
   - " Разведчики! Ай! Молодцы!
   И не смотри, что все юнцы.
   Ты нам поможешь, друг Никита?
   На флангах сделать бы завал,
   чтоб враг нас к брегу не прижал,
   и будет рать с боков закрыта.
   Мост за спиной. Один он тут.
   А мы вершим здесь правый суд!"

   - "Я помогу вам в ратном деле.
   Ты мог бы даже не просить!" -
   Змей позавидовал той вере,
   что каждый здесь в душе носил.
   Все свято верили в победу!
   И для него, подобно бреду,
   казалась горсточка людей -
   защита для страны своей,
   пред Тьмой врагов по доброй воле,
   ногами попирала смерть.
   Не смог спокойно он смотреть,
   решил сражаться в чистом поле.
   Дракон в бою особый воин,
   он тоже доблести достоин.

   И вот раздался шум за лесом.
   Пыль заклубилась до небес.
   Смотрел Никита с интересом,
   не видел он таких чудес:
   собой все поле заполняя,
   как туча чёрная, живая,
   вливалась в междулесье Тьма.
   И как тут не сойти с ума
   от страха? Удивлён Никита.
   Впервые близко видел он:
   В душе здесь каждый был - ДРАКОН!
   Здесь страха оторопь забыта.
   В глазах лишь ярости огонь.
   С любовью гладит меч ладонь.

   "Сейчас они по нам ударят! -
   Раздался Лучезара глас: -
   Стрелки! Передних бить! Пусть давят
   своих! Бить точно, прямо в глаз!
   Вторая линия плотнее!
   Передним будет так теплее.
   Им спины крепче подопри.
   Есть на Руси богатыри!"
   Из тысяч глоток визг раздался.
   Рванула Тьма своих коней.
   И дети вольные степей
   помчались. Знает, кто сражался,
   как страшен этот первый миг,
   и крик переходящий в хрип.

   Столкнулись! Дрожь прошла по небу.
   Металла скрежет, ругань, стон...
   Молитвой ужас рвётся к Фебу,
   как страшный и кровавый сон.
   Столкнулись! Копья бьют сердито
   коней. А люди под копыта
   с их спин слетают в пыль и мглу,
   на вдохе получив стрелу.
   Растёт пред строем вал из мёртвых,
   пугая видом лошадей.
   Тела раздавленных людей,
   пролитой крови запах спёртый...
   И мчатся лошади назад,
   людской не по сердцу им ад.

   "Ну вот! Теперь рубиться будем, -
   сказал Никите Лучезар. -
   "Как рукопашный бой не труден,
   сдержали первый мы удар.
   Сойдут с коней они и кучей
   в нас пустят стрелы грозной тучей..."
   - "Я, Лучик, маг и чародей,
   заклятьем огражу друзей,
   создам над вами дивный щит
   чтоб вражьи стрелы били мимо
   и оставались невредимы
   бойцы в сраженье. Не взыщи
   с меня за мысль включиться в бой.
   Сердца одни у нас с тобой!"

   - "Никита, друг! А как же Лада?
   Случится что, в её глаза
   как мне смотреть? Ведь не услада
   ей ставить свечки к образам".
   - "Быть человеком мне лет тридцать
   отмерено, затем - смириться.
   Людское сердце отомрёт,
   придёт дракона стылый лёд,
   и не смогу я этот образ
   в дальнейшем больше принимать.
   Скажи, какая в мире мать
   Не бросит в небо страха возглас,
   когда драконом перед ней
   предстану, испугав детей?

   Что так, что эдак - все едино.
   Коль смерть найти, так уж в бою!
   Мне лишь одно необходимо -
   убить в душе своей ЗМЕЮ!
   Я злом добро вершу в сраженье.
   От этого душа в смятенье.
   И чувствую, как Рода связь,
   становится всё тоньше, князь.
   А может в этом-то и дело?
   Всем волхованьям вопреки,
   как говорили старики:
   "Не важен разуму вид тела,
   а важно, что творит оно".
   Добру ли, злу подчинено..?"

   - "Что ж! Хорошо! Твой это выбор.
   Возьми сей меч, он страсть хорош".
   - "Владеть им не дано. Спасибо!
   С мечом в строю цена мне - грош.
   Я отойду в лесок тот дальний.
   Там в вихре радужных сияний -
   в дракона с громом обращусь
   и прилечу на бой за Русь".
   - "А мы начнем пока что сечу.
   Вот-вот ударит снова враг.
   Предупрежу своих вояк,
   тебе чтоб оказали встречу
   как другу. Но прошу тебя.
   поберегись, детей любя!"

   И ратоборцы вышли в поле.
   Мечи, как молнии в руках,
   сверкали яростно на воле,
   рождая смерть и сея страх.
   Бьют мимо целей вражьи стрелы,
   но чары Змея на пределе:
   им отведён лишь час один.
   Как масло, ратоборцев клин
   врагов строй режет под проклятья,
   упрямо движется вперёд.
   Победы время настаёт
   всем кажется… Да срок заклятья
   прошёл. Удар бьёт в правый бок,
   ударом сбив Петрушу с ног..

   Андрей прикрыл собою друга,
   отбил удар: "Ты как, Петро!?"
   - "Опять нашла меня подруга!"
   = "Раз шутишь, значит пронесло!"
   Три степняка, оскалив зубы,
   в ухмылках растянувши губы,
   как звери лютые на лань,
   переступая чести грань,
   насели на Андрея дружно,
   И зазвенел о щит булат,
   всё превращая в гулкий ад,
   С высот на это равнодушно
   смотреть вдруг солнцу стало лень -
   его закрыла чья-то тень.

   Застыли все. В небесной выси
   Кружило чудо из чудес,
   Создав зловещим видом мысли:
   "Десница божия с небес!"
   На крыльях, чёрно-серебристых
   играли пятнышки искристо.
   И, грациозна красота
   в изгибах длинного хвоста...
   Но страшен взгляд глазищ кровавых,
   клыкаста и ужасна пасть,
   и душу давит мрака власть
   в движеньях тела величавых.
   Все шепчут: "Это ли не сон?!
   Откуда взялся здесь дракон?"

   Змей, совершив четыре круга
   И сам себе сказав: "Пора!",
   к земле рванулся. Словно друга.
   Русь встретила его: "Ура!"
   Внушая страх огнём, когтями,
   он над незваными гостями
   в одно мгновенье пролетел,
   оставив кучи вражьих тел.
   Тьма убегала без оглядки.
   С подмогой прискакал Илья.
   Свободна русская земля!
   Хазаров малые остатки,
   на поле продолжают бой,
   (И те - потеряны судьбой).

   Змей отдышался, сев на землю.
   гася внутри себя огонь.
   Подумал: "Это я приемлю!
   Но почему такая боль?
   Вот здесь, под левою пластиной…
   что словно латы паладина *
   надёжно прикрывает грудь,
   болит, что даже не вздохнуть".
   Никите стало не до смеха,
   Скосил на грудь свою глаза:
   торчит средь чешуи стрела.
   где бьётся сердце человека.
   Издав гортанный страшный рык
   дракон упал и тут же сник.

   Окончен бой! Трава прижата
   драконом, павшим на крыло.
   Потерянный и виноватый
   взгляд Лучезара. Полегло
   на поле брани, друг*, не мало.
   Никиты гибель, как ударом
   тяжёлым, горьким сбила с ног.
   (Победы доблестной итог!)
   Стрелу лихую с силой вынул
   из чешуи, нахмурил бровь.
   Стекала тонкой струйкой кровь
   на изумрудный лист рубином
   ложась(а в нём каратов пять!)
   Да жизнь назад не обменять...

   Скорбя, к нему прижался Лучик.
   Вдруг слышит сердца тихий стук.
   "Да ты, Никитушка, везучий!
   Я верю, излечим недуг.
   Платон, скачи-ка за подмогой
   в селенье ближнею дорогой.
   И будешь мной вознаграждён!"
   Погнал в село коня Платон.
   Тут на руках у Лучезара
   дракон с трудом открыл глаза,
   свет постоянно ускользал,
   кидая в сумрак. Боль пронзала.
   В сознанье змей пришёл едва,
   услышав витязя слова:

   "Держись, Никита, помощь будет,
   я верю в наш счастливый шанс,
   твой подвиг не забудут люди.
   Да только есть один нюанс...
   Смени ты лик на человечий,
   чтоб люд простой тебе увечий
   в испуге жутком не нанёс..."
   - "Не представляю я угроз
   простому люду. Право слово,
   не нанесу ущерб вам всем."
   Хвостом своим взмахнул затем.
   Не вышло. Повторяя снова,
   поднёс к груди драконью лапу
   и в исступлении заплакал: -

   "Я жив, ДРАКОНЬЕ бьётся сердце,
   Но умер я, как человек.
   Мне никуда теперь не деться -
   я Змей и Гад на весь свой век!
   Я не могу вернуться в терем.
   но ты поможешь, я уверен.
   Скажи жене, что я погиб.
   Возьми кольцо. Там где изгиб
   есть метка, что жене известна.
   Скажи, что я её любил...
   Приму вердикт я высших сил -
   теперь она ТВОЯ невеста!
   Дай слово быть опорой ей,
   любить её, беречь детей.

   Поскольку брак не освященный
   наш с нею был, исправь мой грех.
   Прими ты с ней обряд крещённый
   у алтаря. И без помех
   живите в искренней любови.
   А избежать людских злословий
   поможет смерть моя для всех.
   Моя ж судьба сменила бег...
   Мне жить теперь по зла законам
   придётся где-то пять веков.
   Но, видно, доли перст таков!
   Я отправляюсь в Род, к драконам!"
   В клубок скрутился. Шелест крыл -
   и в небо беркутом он взмыл...
             ***
   С кольцом в руке, с победой в сердце
   Вернулся в терем Лучезар.
   Спокойно на душе, как в детстве,
   ведь Псёл свободен от хазар.
   Навстречу Ладушка бежала:
   "Никита где?!" - "Стрелы злой жало
   сразило воина в бою.
   Кольцо его передаю.
   Я рядом был в тот миг прощальный,
   мы были с ним наедине:
   твою судьбу доверив мне,
   благословил нас на венчанье.
   Детей его просил беречь.
   Предсмертная священа речь!"
            ***
   Ворвалось солнце в окна храма,
   заполнив светом уголки.
   И в лёгкой дымке фимиама,
   приняв причастье из руки
   отца святого, в одночасье
   пошла вперёд навстречу счастью,
   простилась с тенью прошлых лет
   прекрасной став в один момент.
   Плыла лебедкой белой Лада.
   под руку с суженным своим.
   Любовь дарованная им
   преодолела все преграды:
   И Лада с милым под венцом
   сменялась золотым кольцом...
            ***
   Кружился беркут над церквушкой,
   и клёкот жалобный, как стон,
   витал над малой деревушкой.
   Печалью рвал диапозон.
   тоскливых нот. Тот беркут с близким
   прощался с кем-то. Серебристым
   его казался силуэт
   на небе голубом. А свет
   скользил по крыльям виртуоза...
   Вдруг опустился беркут вниз:
   и, как нечаянный каприз,
   к ногам невесты пала роза.
   Слезой сверкнул прощальный взгляд,
   и повернул холзан назад...
           ***
   Спустились по ступеням храма
   супруг с красавицей женой.
   Благословила Ладу мама,
   люд окружал их дворовой.
   Играла красками природа,
   Даря им все красоты года,
   и освятив любви союз
   цепями неразрывных уз.
   Лишь образ доброго Никиты
   теснил тоскою Лады грудь,
   Но жизнь дарила новый путь,
   уж звонко цокали копыта
   коней, что уносили вдаль.
   И полыхал зарёй миндаль…
          ***
   Была былинной Русь когда-то,
   и сказом полнилась земля.
   А в дымке розовой заката
   меж белых облаков паря
   исчез холзан степной. Растаял.
   Лишь поволока золотая
   осталась в небе. И вопрос:
   в какие же края занёс
   Никиту-Змея ветер странствий?
   И мы узнаем ли о том?
   В сюжете сказки непростом
   Оставим лишнее пространство...
   Прощальным росчерком пера
   поставить точку нам пора!


Душевой налог* – налог, взимаемый знатными вельможами. Состоял в передаче в услужение знати людей низшего сословия, душевой налог мог по согласию заменяться на денежную, или же имущественную часть.
Язь* – сорт промысловой рыбы на Руси
Паволока* – название дорогой привозной ткани в древней Руси.
Душной* – аналог душевого налога, в данной сказке целиком выдумка авторов, не имеющая исторической подоплёки.
Cмарагды*- изумруды
Лалы*- устаревшее название рубинов
Опашень*-старинная русская мужская и женская верхняя одежда,
Шугай* - старинная русская национальная женская одежда,Шугай имел вид кофты с отрезной по талии спинкой, мог иметь меховой воротник или меховую опушку.
Згода* – старословянское слово, означает согласие на что–либо,
подтверждение намерений. Слово Згода сохранилось в современном украинском языке.
Жабеня* - лягушонок на старорусском языке, до сих пор сохранилось в украинском языке.
Торосы* – нагромождение обломков льда, здесь в интерпретации авторов подразумевается нагромождение вопросов, которые задавал любознательный Никита своим родственникам, но эти вопросы считались запретными и охранялись различными заклятиями
Халзан*- сибирский орёл, беркут.
Планида* – судьба, участь.
Сусек* – отгороженное место в зернохранилище или амбаре для хранения зерна или муки
Жбан* –небольшой сосуд для жидкостей с крышкой.
Убрус* – на Руси головной убор замужних женщин, в виде платка или фаты.
Финифть* – (древ.рус. финиптъ, химипетъ, из ср.–греч. ;;;;;;;;, то же от ;;;;;; — «смешиваю») — особый вид прикладного искусства, в котором используется эмаль в сочетании с металлом.
Эмали окрашиваются солями металлов: добавки золота придают стеклу рубиновый цвет, кобальта — синий цвет, а меди — зелёный.
Морок*- славянский  Бог лжи и обмана, невежества и заблуждений.
Всегда Дракон* – отец Никиты был рожден в семье драконов ,и в отличие от сына, никогда не мог принимать человеческий облик.
Псёл* – река в Российской Федерации и на Украине, левый приток Днепра.
Три Тьмы – тьма* – число в старинном русском счёте, равное десяти тысячам, либо миллиону.
На полк;* – (полок – им. п.) – деревянный настил, на котором сидят или лежат во время мытья в бане.
Байстрюки* – дети рожденные вне брака.
Гридь*- В Древней Руси: младшая княжеская дружина, княжеские воины, телохранители.
«И азм воздам»* – «и я воздам по делам твоим»
Онуч*- кусок плотной ткани, навертывавшейся на ноги при ношении лаптей или сапог.
Феб* – бог Солнца.
Паладин* – название высших придворных, военных и гражданских чинов при дворе римских и византийских императоров, рыцарь, давший обет даме сердца.
Друг* – (родительный падеж слова – Др;ги) – дружинники, воины.
Ратоборцы*- воины, участники сражения

Сюжет сказки продолжается в "Сказке,которой не было..." : http://www.stihi.ru/2012/06/14/8896