По обочине одной из проселочных дорог шел человек

По обочине одной из проселочных дорог шел человек. Можно было бы принять его за солдата, который возвращался с фронтов Великой Отечественной, за призрака прошлого сотканного из плотного тумана. Может быть, потому что на нем была старая шинель?  может быть, потому что за его плечами был вещмешок? Может быть, потому что он был коротко стрижен?.. А может быть потому что вся его фигура выражала какую-то смертельную усталость, но при этом была наполнена внутренней тишиной и плавностью. Стоит сказать,  что этот человек словно бы и не шел по земле, а тихонько плыл, повинуясь какому-то мягкому потоку. Раннее утро, туман, фигура, и даже плавность с которой эта фигура шла, было пронизано и полно каким-то внутренним светом, который можно ощутить и увидеть в свете лампады или свечи.
 
- Господи Иисусе Христе Сыне Божий…,- беззвучно шептали пересохшие губы – Помилуй Мя…

К страннику тянулись каждым своим листом ветви деревьев, стремилась каждая капелька свежевыпавшей росы, казалось все мироздание устремлено к нему своей теплотой. А сердце человека, было отверсто этому миру. Он истекал своим Светом в Мир, так же как Мир истекал в него. Он шел уже очень давно по этой дороге, и по десяткам, если не сотням, других дорог подобным этой. Он шел по автострадам, которые соединяли большие города, он шел вдоль железных дорог, вдоль старых грунтовок, соединяющих живые, но уже умирающие, и умершие деревни.

-… Царю Небесный Утешителю Душе Истинный...

Он шел по этим дорогам, когда на эту землю пришли люди Востока, на низкорослых и горячих лошадях - люди с хищными скулами степняков. Он шел по дорогам этой страны когда «…  Власти и Воинства Ея…» не могли поделить между собой княжью шапку, а черное пятно иноземцев въедалось в плоть родной земли. Он шел по этим дорогам каждый раз, когда приходили люди с Запада, когда звенели клинки, когда стреляли мушкеты и солдаты шли в штыковой бой, когда ревела канонада артиллерий и первые ракетные залпы, он шел… от города к городу, от деревни к деревне. Он шел когда люди, обманувшись сами в себе оставались одни, когда родители продавали детей, а дети предавали родителей, когда отец убивал сына, а брат шел на брата. Он шел, когда люди отворачивались от Бога, но Бог всегда смотрел на людей.
Он шел и сейчас, от одной умирающей деревни, к другой… уже умершей. Он шел по «…Богохранимой Стране Нашей…», которая день ото дня не крепла, но исчезала.

-  …Ненавидящих и Обидящих Нас Прости…

Он шел и верил. Шел и молился. Как молился во времена Куликовской Битвы, как молился под Сталинградом, как молился и верил каждый день своего странствия.
 
- … Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, Помилуй Нас…

Он шел по этим дорогам, когда уже никто не верил, когда никто не надеялся, когда никто не любил. Когда матери отказывались от своих детей и убивали их во чреве своем, когда отцы в пьяном угаре падали в грязь, когда весь Мир погружался в разврат и разруху. Он шел и верил. Шел и молился.
И всегда эти люди находил в себе силу, что бы подняться. Что бы стряхнуть бредовый морок Князя Мира Сего. Находили в себе силы увидеть Свет… «…Царствие Небесное Нутрь Вас Есть…».

-… Господи Помилуй, Господи Помилуй, Господи Помилуй…

По обочине одной из проселочных дорог шел человек, который молился и верил. И знал, что завтра наступит. Знал, что Бог есть Любовь.