Три золотистых яблока и огрызки

Яблоко первое

…И сизая тень, стоящая посреди моего холла – написала Людмила Александровна перед смертью.
- Вот что сказал полоумный Иван Макарович, перед тем, как его скрутили и увели туда, где
хляби еще не разверзлись. –
Спотыкаясь о слова, прокудахтал очумелый кадавр Звягинцев, перед тем, как стал жертвой
Эйнштейновой вероятности и умер на отдаленной планете Млечного Пути.
Последний раз Василия Звягинцева видели в парке аттракционов «Зеленый остров».
Всех небезразличных к судьбе Василия просим обратиться по этому адресу… -
Было выгравировано в книге для слепых детей, которую написал с улыбкой
Дмитрий Алексеевич Танцев.

Яблоко второе

От специалиста по астрофизике Марка Розенгольца вчера второпях ушла жена. Дома она оставила
двух кучерявых детей младшего школьного возраста и следующую записку пространного
содержания:
…На Канарах шли земные дожди, когда на твоем дурацком Титане медленно падал метан, ты
ведь только о метане и думаешь… На Канарах каждый день – уникален, а на твоем дурацком
Меркурии каждый «новый» день подобен предыдущему… Подумай, раз твоя ненаглядная
Вселенная - бесконечна, твои разлюбимые «гости» будут вечно добираться до нашей
«скучной провинции». Уж не знаю, сколько миллионов световых лет потребуется «им»
преодолеть…  Бесконечное множество… Ты все время говоришь о «Черных дырах», но твое
сердце – чернейшее из дыр. Обещаю тебе, скоро наш брак вспыхнет ярчайшей из
«Сверхновых»! Я, конечно, постараюсь  что - бы дети уцелели, но знаешь, ты был умелым
активатором!...  Устал от быта, устал от быта, – заладил как попугай!  Все! Отдыхай хоть до
скончания времен, теперь ты перманентно свободен! -
Но всесильная гравитация снова взяла верх, и сегодняшним утром раскаявшаяся жена второпях
вернулась туда, где звезды светят ослепительно ярко, иногда озаряя ночное небо вспышками
Сверхновых.

Яблоко третье

Там, где есть любовь – нет смерти. – Кровью багровело на обшарпанной стене общественной
уборной.  Это послание для томящихся телом было оставлено бомжом Клавдием. Запершись в
темноте туалетной кабинки, он розочкой вскрыл набрякшие вены, чтобы проверить слышанную
им от собратьев аксиому: там, где есть любовь – нет смерти. 
А кровь текла, а кровь текла
И аксиома ожила
Еще один прескверный случай
Еще один забрызган пол
У смерти скепсис был колючий
Не уколол ехидный кол!
Во истину так! – сказал живой, влюбленный, и слегка бледный Клавдий.

Огрызки

На далеких Канарах чета Розенгольцев справляла серебряную свадьбу, в недалекой уборной
Беловодьевского вокзала непризнанный мессия Клавдий читал проповедь оборванным адептам,
а новоявленный юморист Дмитрий Алексеевич Танцев переварив три золотистых яблока,
в саркастической улыбке обнажил тридцать два белоснежных зуба.

Постскриптум

В предметах мира гремел Mack the Knife, того мира, где на полу корчился Дмитрий Алексеевич.
Он ушел в крутое пике. Яблоки были отравлены.