Недолюбленный

 20 лет назад, 25 декабря,
 упокоилась душа раба Божьего
 Георгия.
 Лежишь торжественно, ни звука,
 А мы стоим вокруг сутуло.
 За что мужского рода сука
 Колесами все зачеркнула?

 Средь стужи - океан цветов
 И сотни близких глаз у гроба.
 Ты был при жизни не готов,
 Вот так тебя жалели чтобы.
 Чтоб так любили и клялись,
 И обещали помнить вечно,
 Чтоб запоздало полились
 Слова судьбы бесчеловечной.
 А слезы душат каждый раз,
 Когда я фото вынимаю.
 Мой милый папа, без прекрас
 Я по тебе с тех пор скучаю!
 Как не хватает серых глаз
 Под чуть нависшими бровями!
 И ты меня, возможно б, спас
 От диких смерчей и цунами.
 Их слишком много на пути.
 Ах, как темно и одиноко!
 А ты помог бы мне идти,
 Обнял, укрыл от злого рока.
 Советом мудрым про запас
 Вознаградил бы непременно,
 И два кроссворда в тот же час
 Гадали б мы попеременно
 Под терпкий запах Беломора
 И в такт покачивания тапка,
 А анекдот - опять умора...
 Но если б люди знали, папка!
 В груди на семь замков закрыла
 Немую скорбь заноза-доля.
 И только внутренняя сила,
 Формировала силу воли.
 Дитя войны не целовали,
 И от того рубец остался,
 Что на прокуренном вокзале
 Ты с братом Мишкой оказался.
 Вам - три и пять, и в жуткой каше
 (Ты знал лишь смутно, по рассказам)
 Вас просто бросила мамаша.
 Понять отказывался разум:
 В бегах за новою любовью
 Не обливалось кровью сердце?
 Ты все простил вразрез злословью
 И распахнул ей в душу дверцу.
 Быт интернатов по-отцовски
 Не изломал и не озлОбил.
 Не испугался ям деповских,
 Когда в мороз здоровье гробил.
 Боролся тридцать лет с недугом
 (Спасибо утренней зарядке!),
 Отцом и мужем, лучшим другом
 Ты будешь вечно. Но порядком
 Не доучил своим наукам,
 Нас на полслове обрубили.
 Я за тебя напомню внукам,
 Чтоб в суматохе не забыли:
 Прощайте тех, кто с вами рядом,
 Пока не преданы могиле.
 Встречайте их влюбленным взглядом,
 Кого еще не долюбили.