Архип

                АРХИП

                Вскричал Архип: «Куда ты прёшь?!
                Сдержи коней!»
                Из-под полы рванул свой нож
                И – прыг с саней.
                А я ему: «Ты не дури,
                Ядрёна мать,
                Ведь двое нас, а их, смотри –
                Стоит аж пять!

                Уж лучше их конями прочь
                В сугроб сметём!
                И нам подмогой будет ночь,
                Глядишь – уйдём!
                Негоже так, в расцвете лет,
                Лезть на рожон!»
                «Не бойся, Фрол!» - лишь мне в ответ
                С улыбкой он.               

Под мат, слетевший с стылых губ,
Коням рву бег,
Бросаю шапку и тулуп
На белый снег,
Спешу к нему, коль вышло так
И так стряслось,
Готовый с силою в кулак
Вложить всю злость.

К чему вести какой-то счёт
Средь кутерьмы –
Ещё посмотрим, чья возьмёт –
Они иль мы.
Нам в передрягах не таких
Пришлось бывать –
Числом поболее, чем их,
Вдвоём бивать.

Но только встали в полукруг
Пять подлецов,
Как издали донёсся вдруг
Звон бубенцов.
Да кто же это в поздний час
Сюда летит?
«Смотри-ка, Фрол, да это ж Влас,
А рядом Тит!

Расклад честнее уж теперь –
Пять к четырём –
И с ними мы, уж мне поверь,
Не пропадём!»
А я, гоня из сердца дрожь
Сквозь потроха:
«Убрал бы лучше свой ты нож
Подальше от греха!»

                И мы сошлись, как две стены,
                Шутя с судьбой,
                Ни в чём не ведая вины,
                В кулачный бой.
                И лишь потом, когда в крови
                Легли все в снег,
                Зажавши рану на брови,
                Спросил я тех:

                «А ну, скажите мне, братки,
                Но не солгав,
                За что полезли «на грудки»,
                Кто в чём не прав?
                Ещё не было до сих пор
                Меж нами так,
                Что не решив по миру спор
                Да на кулак».               

Один из них сказал в ответ,
Смахнувши кровь:
«А по делам здесь спору нет –
Всё за любовь.
Сегодня месяц и два дня
Пошли на круг,
Увёл как Марью от меня
Архип – твой друг.

Я б мог понять, будь то всерьёз
Иль с ним впервой,
Но бросил же, гад, её средь слез,
Уйдя к другой.
Ты перед ним мне вот ответь
На прямоту –
Неужто должен был стерпеть
Обиду ту?»

Пока сидел я дурачком,
Поднялся Влас,
За грудь Архипа и молчком
Впечатал в глаз.
Тот было в драку, осердясь,
«За что?» - вопит.
«А ты не понял? Ах ты, мразь!» -
Ему уж Тит.

Но оборвал я карусель,
Со снега встав,
«А ну, поехали отсель! –
Своим сказав, -
Негоже воду здесь толочь,
Решать вопрос –
Давно уже упала ночь
И жмёт мороз…»

                Мы молча гнали в поздний час
                Под мерный скрип –
                В одних санях: я, Тит, Влас,
                В других – Архип,
                Когда же въехали в село,
                Коней сдержав,
                Сказал Архипу я не зло,
                Взяв за рукав:

                «Пойми, Архип, что так нельзя
                Играть без правил.
                Ведь как никак,  мы – всё ж друзья,
               А ты подставил.
                И в драке был ты хоть как зверь,
                Но что в том ныне,
                Коль нет доверия теперь
                К тебе в помине.               

Про Марью ж так тебе скажу –
Зазря обидел.
Ты ж был ей радостью в судьбе –
Я это видел.
Она ж светилась, когда шла
С тобою рядом,
В себя вбирала, как могла,
Нежнейшим взглядом.               

Еще скажу, что в забытьё
Те дни не сгинут
И с грустью вспомнишь ты её
Как годы минут,
Но вместо ней испьёшь ты яд,
Страдая с жажды –
В одну ведь реку, говорят,
Не входят дважды…»

Под вечер следующего дня –
Сидел я с дочкой –
Пришла записка до меня
С одной лишь строчкой.
И помню я, хоть стар уж стал,
Слова, как святцы –
Архип в записке той писал:
«Простите, братцы…»

С тех пор не слышал я о нём,
Он сгинул словно,
Уехав из села куда-то днём,
В двенадцать ровно.
Да говорить что обо мне –
О мелкой сошке,
Когда не ведомо родне
О том ни крошки…