И неважно теперь кто виноват...

И неважно теперь кто виноват
в том, что мест в электричке нет.
Что хромые по строкам шагают слова
и что истина лишь в вине.
И неважно теперь о чём кричит
в темноте дикарка-сова…
доказательств нет и нельзя уличить
того, кто во всём виноват.

Мне плевать на словесную резкость!
Заглушая тобой нанесённую боль,
выбираю взамен пирамиды Невской
тот безлузный чудной карамболь,
чтобы враз, всего с одного удара,
разбросать по столу загорелые фишки…
Помнишь, кто-то сказал, мы не пара?
Был неправ и, наверное, слишком!

Нам с тобой и на миг не причудится
эпизод романтической бури,
но теперь, если даже не курится,
всё равно по привычке курим.
Ты не пишешь писем, а я в отличье
от тебя пишу и кидаю в стол…
но уже другая в твоём обличье,
у которой губы на вкус – ментол,
вечерами шагает со мной в обнимку
и уже для неё все мои стихи…
ну а ты потерялась на фотоснимках
под завалами всех известных стихий…

Мы с тобою просто японские ниндзя,
каждый день играющие с огнём,
погрузились в шахматную партию жизни,
где никто не намерен ходить конём.
Если б были карты, то был бы джокер
В рукаве припрятан на каждый день…
Ну а так мы ищем добро в пороке,
а добро гуляет незнамо где.
А добро, наверно, опало в лужи,
пройдя километры дорог кривых!
Знаешь, шар земной не становится уже
оттого, что кто-то к кому-то привык!

Что ж, давай не надо искать виновных,
потому как алиби есть у них –
будь то Девы, Весы или, скажем, Овны,
иль страницы прочитанных нами книг,
иль Луна, навсегда разведённая с Солнцем,
или камень, что кем-то был в воду брошен,
или… глянь же на фото, вон те,
кем с тобой мы не будем больше.

Притворись, что это тебе приснилось –
я взаимно, поверь, притворяться буду,
чтобы улица та нас к себе не манила
ароматом остывающего фастфуда.
Притворись, что это были не мы,
а какие-то люди, для нас чужие,
что плюс тридцать было в разгар зимы,
что мы жили так, как ещё не жили.

В тишине под окнами бродит ночь,
нагоняет сон, и уже не спросит:
нужен сон чёрно-белый или цветной…
ясно слышится птичье многоголосье…
Только ночь черна и фонарный свет
разрезает чёрную сажу ночи
и зовёт меня бродить по Москве,
хоть и сам давно еле ноги волочит.

Мир устал от нас, от ненужных слов,
а добро, знаем мы, растворилось в луже…
и добру вопреки, и добру назло
шар земной не становится уже
оттого, что кто-то к кому-то привык,
оттого, что кто-то кому-то нужен,
потому что много дорог кривых
у одних до женитьб, у других – до замужеств,

а потом ещё перевал, другой,
а за ним – исход тупиков, провалов,
до которых раньше подать рукой
и которых прежде вполне хватало
и за школьной партой, и вне неё,
и тогда ещё не в руинах парка…
Парк визитами нашими был клеймён,
нам же каждая встреча была подарком.

Старый Год мы всегда провожали врозь,
так же, как и встречали Новый…
не понять что, когда, почему не срослось?
Кто виновен, а кто невиновный?
Почему теперь нет мест в электричке?
Почему погрязли в пробках авто?
Почему другая в твоём обличье,
у которой губы на вкус – ментол
вечерами шагает со мной в обнимку
и теперь для неё все мои стихи?
Почему затерялась ты в фотоснимках
под завалами всех известных стихий?..