Ордена на груди подлеца

*     *     *
Я пишу некролог страшной повести,
Обречённой на смерть без следа,
О затравленной исстари Совести
И судьбе старожила Стыда.
Раскачался наш мир в невесомости,
В сече яростной зла и добра,
Где "краса" — без Стыда и без Совести,
А "жена" — то ли брат, то ль сестра...
Тут святое безумно растрачено,
На обёртки пустили Псалтырь...
Стыд и Совесть в обете безбрачия
Невозвратно ушли в монастырь...

*     *     *
...Взирает из прошлого Гришка Отрепьев
На сладких кумиров гламурной известности:
Они, как павлины на псарне, нелепы,
Они как дворцы на болотистой местности.
Пред ними безбрежье ревущей оравы:
В глазах — псевдосмак, лжевосторг, раболепие...
Избави нас Бог от бессовестной славы —
Венца Мономаха на Гришке Отрепьеве!

*     *     *
В театре — пышный юбилей
Певца, народного артиста,
Любимца женщин и ролей
Любовников, и атеиста.
"Спектакль" в разгаре: холм цветов,
Рукоплесканья, речи живы
Из улыбающихся ртов —
Сладкоголосы, страстны, лживы...
А сероликий Херувим,
Уже столетье Богу внемлющ,
Взывал с нечищеных лепнин:
"Блажен свою познавший немощь!"

*       *       *
Он влетает на сцену крылато,
На груди — два распятых Христа
Из червонно-кичливого злата,
И разверзлись эмалью уста...
А мотив и слова низкопробны,
Микрофон голубой в пол-лица...
О, как эти распятья подобны
Орденам на груди подлеца!

*     *     *
Стонет пурпур под ногами
У актёров и актрис:
Подиумными шагами -
По дорожке вверх и вниз.
Белозубость так усердна!
Спины блещут наготой…
Красота низка, ущербна,
Восхищённая собой.