Шаман

   
      (РУСИЧ)
(Уссурийская  тайга  1213 г.)


Спокойный  сон  прервался  в  миг.
Внезапное предчувствие  тревоги.
Вскочил  парнишка, и  притих,
Не  развязать  ремней, что  сжали  ноги.
Все  спят, и  лишь  старик  хромой
В  костёр, бросая  небольшие  сучья,
Сказал  спокойно, и  махнул  рукой,
- Напрасно, не  пытайся  парень  лучше.-
Уже  в который  раз  он  убегал,
Двенадцать  лет  парнишке  только  было,
Но  неизбежно  снова  попадал,
Охотники  легко  его  ловили.
И  дикий  зверь  в  тайге  не  мог  уйти,
От  трёх  охотников, матёрых  следопытов,
И  снова  били  по  спине  плетьми,
Но  сердце  парня  со  свободой  слито.
Ещё  весной  продав  купцу  весь  мех,
Когда  с  охоты  все  смогли  вернутся,
Шаману  в  жертву, за  большой  успех
Купить  решили пленного уруса.
В  покрове  тайны  уссурийская  тайга,
В  легендах  древности, и  современных  слухах.
Китайцы  взяли  сразу  паренька,
Язычники  всегда  боялись  духов.
И  вот  уже  прошёл  тридцатый  день 
По  тайным  тропам, и  по  рекам  диким,
Конец  пути  им  показала  тень
Кривой  скалы, где  жил  шаман  великий.
И  это  был  последний  их  ночлег,
Пол  дня  пути  осталось  перед  встречей.
Костёр  трещал, и  пепел, словно  снег
Бесшумно  падал, огоньки  как  свечи.
Хромой  охотник  вновь  подкинул  дров,
В его висках давление бьёт пульсом.
И  парень  чувствовал, как  холодела  кровь,
Там  в  темноте, дракон  тайги  проснулся.
Его  глаза  вонзились  в  темноту,
А  темнота  в  него  вонзилась  насквозь.
И  вдруг  тигриный  рёв  рвёт  тишину,
Внезапная, смертельная  опасность.
Охотники  вскочили  как  один,
И  прыгнув  в  лодку, торопясь, отплыли.
Туманом  над  водой  стелился  дым
Под  мрачным  светом  серой  лунной  пыли.
Лишь  парень  как прикованный один,
Ремнями  туго сжаты  его ноги,
В глазах от слёз клубился белый дым,
До гибели совсем уже немного.
По  царски  вышел  тигр  из  темноты.
Пластичность  грациозность  мощь  и  сила.
Оскалом  лязгнул  в  сторону  реки,
Где  в  ужасе  китайцев  уносило.
И  повернувшись  прям  на  паренька,
Взглянул  в  глаза  ему  звериным  гневом,
И  в  этот  миг  вся  жизнь  как  цепь  одна,
У  паренька  прошла  одним  мгновеньем.
Под  Суздалем  семья  его  жила,
В  деревне  маленькой, где  в  доме  пахло  хлебом.
Родная  мать  при  родах  умерла.
Отец  рыбак  назвал  его  Олегом.
Стал  в  десять  лет  он  круглым  сиротой,
Болезнь  пришла, а  вместе  с  ней  и  горе,
Напали  половцы  и  увели  с  собой
Чтобы  продать  кочевникам  в  неволю.
Он  убегал  уже  в  который  раз,
Урус  приметен  не  по  цвету  кожи,
Бесстрашный  взгляд  его  зелёных  глаз,
На  местных  был  не  капли  не  похожий.
Народы  дальние, и  разного  всего,
Олег  увидел  красочные  страны.
И  вот  весной  купили  вновь  его
Охотники, чтоб  в  дар  отдать  шаману.
Вся  жизнь  прошла, моргнуть, и  не  успел.
Глаза  в  глаза  как  будто  смотришь  в  пропасть.
Холодный  лоб, в  лице  весь  побледнел,
А  дикий  зверь  свою  представил  гордость.
Олег  закрыл  ладонями  глаза,
Метнулся  в  бок, но  повалился  тут  же.
Натянуты  ремни  как  тетива,
Затягивая  ноги  его  туже.
Оскал  клыков  и  очень  дикий  рёв,
Слюна  из  пасти  парню  на  запястье.
Но  гордый  зверь  направился  вперёд
В  глубь  темноты  к  своей  бесспорной  власти.
Тайга  бездонна  словно  океан
В  живой  воде  зеленогривых  сосен.
Олег  от  жизни  был  впервые  пьян,
Судьба  ему  своё  вино  подносит.
Приливом  звёзд  спустилась  тишина,
Лишь  изредка  кричат  ночные  птицы.
Тревога  вся  с  опасностью  ушла,
В  сон  закрываются  уставшие  ресницы.
Всё  завертелось, мысли  кувырком,
Обрывки  фраз, и  лица  в  беспорядке.
Остановилось  время  как  платком
Закрыла  вечность  все  свои  загадки.
Под  утро  страх  всем  телом  ощутил,
Глаза  открыл, и  встал  на  обе  ноги.
Ремни  обрезаны, костёр  уж  не  дымил,
Туман  окутал  звёздные  дороги.
Рывками  в  стороны  повёл  свой  острый  взгляд,
И  перед  камнем  всматриваясь, замер,
Потом  чуть-чуть  попятился  назад,
Но  онемел, всё  тело  замерзает.
Стоит  седой  старик, лицом  как  смерть.
В  морщинах  весь, и  маленького  роста.
Сжимая  посох, а  с  плеча  в  ремне
Свисают  человеческие  кости. 
Шаман  смотрел  внимательно  в  глаза,
Потом  как  сумасшедший  рассмеялся,
И  пальцем  на  парнишку  указал,
Мол, дал  понять, что  тот  ему  достался.
Окутанный  туманом  колдовским,
Олег  шёл  за  шаманом  к  чёрным  скалам,
В  пещеру в  глубь, в  гранитные  тиски,
Там  где  нога  чужого  не  ступала.
Не  стал  парнишку  в  жертву  приносить,
В  глазах  увидел знак  предназначенья,
Ещё  семь  лет  невольник  должен  жить,
Чтоб  смертью  изменить  судьбы  теченье.
Совсем  один  шаман  в  пещере  жил,
Был  очень  стар, но  жилистый  и  прыток,
Во  всём  краю  он  самый  сильный  был.
У  чёрных  скал  всё  тайною  покрыто.
В  низу  пещеры  там, где  тёк  родник,
Олег  следить  стал  за  его  хозяйством,
А  выше  не  пускал  его  старик,
Смягчая  зельем, волю  и  упрямство. 
Всю  чёрную  работу  делал  раб,
И  о  побеге  не  пытался  мыслить,
Но  этой  жизни  и  тайге  был  рад,
Был  сердцем  от  рождения  он  чистым.
Дремучая  тайга  сто  тысяч  лет,
В  глазах  зверей  великая  свобода.
Полёт  высокий  птиц, пределов  нет.
Прошло  в  плену  уже  четыре  года.
Обычно  люди  шли  на  тот  пустырь,
Где  из  деревьев  вырублены  духи.
Так  испокон  веков  устроен  мир.
О  чудесах  ходили  быстро  слухи.
Волшебный  бубен, странные  слова.
Безумный  танец  старого  шамана.
Вновь  из  больного  злая  хворь  ушла,
Всегда  наполнен  жертвенник  шамана.
Большой  и  острый  ритуальный  нож,
На  рукоятке  тигр  из  белой  кости.
Предсмертная  у  жертвы  бьётся  дрожь,
Жизнь  человека  кончилась  так  просто.
Что  скажут  духи, то  велит  шаман,
Народ  в  тайге  своих  богов  боится.
Смерть  не  страшна  когда  твоя  душа
Со  слов  шамана  вновь  переродится.
Колдун  стареет, смерть  уже  близка,
И  вот  впервые  он  послал  Олега,
За  много  вёрст, к  селенью  кузнеца,
С  заказом    колдовского  оберега.
Через  неделю  трудного  пути,
Ночуя  в  шкурах  под  большим  сугробам.
На  лыжах  утром  смог  в  село  войти,
Завыли  псы  и  скрылись  по  берлогам.
Село  здесь  с  незапамятных  времён,
Стоит  в  тайге, в  непроходимых  тропах.
Среди  славян  нет  кочевых  племён.
Живут  все  в  срубах  сложенных  добротно. 
Не  знают  старожилы  здешних  мест,
Откуда  и  когда  здесь  взялись  люди,
И  непохожи  все  на  местных  здесь.
Славян  Руси  неведомые  судьбы. 
Село  большое  избы  да  дворы.
Идёт  усталый  путник  пар  из  носа,
Не  звука, только  шёпот  детворы,
Тревожно  провожают  взглядом  коса.
Шамана  амулеты  на  ремнях
От  хищников  и  злых  людей  защита.
Узоры  в  ярких  кожаных  шнурках,
Под  шкурой  тигра  заговоры  вшиты.
Дом  кузнеца  как  говорил  колдун,
Стоял  почти  у  самого  колодца,
Хозяин  сам  открыл  без  лишних  дум,
Широк  в  плечах, и  не  обижен  ростом.
Кузнец  внимательно  свой  изучил  заказ,
Куски  руды  из  неизвестных  сплавов,
Шаману  делал  он  такое  пару  раз,
Меняя  парашёк  цветной  приправы.
Кривая  форма, непонятные  крючки,
Их  назначение  покрыто  чёрной  тайной.
Сказал  хозяин. - С  богом  заходи,
Ты  по  тайге  к  нам  шёл  дорогой  дальней.-
Входить  в  дома  шаман  Олегу  запретил,
Старик  уверен  был, его  не  пустят,
Он  знал, народ  боялся  тёмных  сил.
- Уйди  в  тайгу, и  до  поры  не  суйся.-
Но  он  ослушался  шамана  в первый  раз,
Едва  почувствовав  знакомый  запах  хлеба,
Всё  то  же  самое  как  будто  бы  сейчас,
Он  снова  дома, где  так  долго  не  был.
И  в  этот  миг  за  много  вёрст  в  тайге,
В  кривой  скале, в  самом  конце  пещеры,
Шаман  упал, и  сжавшись  на  ковре
Кричал, ладонями  сжимая  свою  шею.
А  между  тем  Олег, раздевшись, сел,
Ему  казалось, снится  всё, ей  богу.
Горячую  похлёбку  с  хлебом  ел,
Хозяйка  только  всё  смотрела  строго.
Два  малыша  смеялись  на  печи,
А  с  ними  их  сестрёнка  молодая.
-Анну  ко  там, потише  не  кричи.-
Сказала  мать, им  шторку  поправляя.
Девчонка, встретив  взгляд  его  прямой,
Смотрела  смело, словно  изучала,
Цвет  глаз  как  небо  нежно  голубой,
Душевного  небесного причала.
Под  вечер  был  заказ  совсем  готов,
И  как  они  условились  в  расплате
Олег  всё  серебро  отдал  без  слов,
Лишь  поклонился  низко  в  самой  хате.
Как  появился  так  он  и  исчез
В  тайге  своей  судьбы,  своей  надежды.
К  звезде  своей  он  шёл  на  перерез,
С  улыбкой, вспоминая  взгляд  тот  нежный.
И  серебристый  крестик  кузнеца,
Напомнил  ему  детство  с  близкой  грустью,
Как  половец  сорвал  крест  с  паренька,
Когда  дома  сгорали  все  на  устье.
В  снегах  глубоких  уссурийский  древний  край.
В  свой  мех  уткнулись  мордочками  звери.
Нетронутый  веками  дикий  рай,
В  застывших  реках  под  сугробами  затерян.
Вот  показался  силуэт  кривой  скалы,
Дорога  дальняя  осталась  за  плечами.
Колчан  пустой  нет  не  одной  стрелы,
Вдруг  вышел  тигр, охоту  начинает.
Олег  узнал  свирепый  страшный  взгляд,
Такую  пасть  он  будет  помнить  вечно.
Сначала  встал, попятился  назад,
И  тут  же  кинулся  бежать  к  застывшей  речки.
Но  тигр  зверь, ему  тут  равных  нет,
В  прыжках  своих  взбивает  снег  как  пену,
Молниеносно  делает  стремительный  разбег,
И  вот  когтями  в  спину  бьёт  Олегу.
Сбивая  со  спины  обвязку  шкур,
Которой  собирал  своё  жилище.
Но  ловкий  парень  проскользнул  как  шнур,
В  расколы  льда, и  отползал  по  днищу.
Под  толстым  льдом  вода  отходит  вниз,
Исчезнет, то  появится  местами.
По  лабиринтам  извивается  карниз,
Туда  беглец, спасаясь, заползает.   
Свирепый  тигр  пытается  пролезть,
В  слепую  бьёт,  когтями  полосуя.
И  у  добычи  разум  быстрый  есть.
Нельзя  жить  в  этом  мире  не  рискуя.
Но  большего  не  смог  бы  сделать  тут.
Зверь  ждал  пол  дня, потом  ушёл  по  следу.
Колчан  разорван  и  поломан  старый  лук,
Обрывки  шкур  разбросаны  по  снегу.
Олег  к  пещере  подошёл  к  ночи,
Когда  в  созвездиях  луна  зажглась  большая.
Шаман  осматривал  внимательно  крючки
Дрожащими  руками  их  сжимая.
Он  не  ругался, метод  был  другой,
В  кошмарных  снах  Олега  рвали  звери,
В  гипнозе  сильном  под  кривой  скалой,
Старик  в  еду  подмешивает  зелья.
- Я  вездесущ, я  даже  на  луне,
 И  даже  в  мыслях  у  тебя  скитальцем.
 Запомни  раб, ты  служишь  только  мне,
 И  ты  умрёшь, когда  я  щёлкну  пальцем.-
И  он  служил  без  злобы  и  тоски,
В  молчании  хранил  свой  ум  и  душу.
Ещё  два  года  и  приход  весны
Встречал  с  надеждою,  работая  послушно.
Вот  как-то  раз, послал  его  старик,
За  красным  камнем, к  дальнему  болоту.
Но  парень  вспомнил  брошенный  рудник
Волшебных  гномов, странных  рудокопов.
Ослушаться  шамана, страшный  грех,
Но  в  руднике  крупнее  красный  камень.
Через  два  дня  спустившись  по  реке,
Забрался, полулёжа  в  шахту, парень.
Всё  что  искал, без  трудности  нашёл,
Как  будто  кто-то  положил  специально.
Затем  нашёл  тайник  здесь  небольшой.
Увидел  гнома, всё  вокруг  мерцало.
Гном  пальцем  машет  в  сторону  реки.
- Спаси  её.-  Шептали  его  губы.
Как  появился, так  исчез  в  пыли,
Где  собранных  камней  лежали  груды.
Олег  не  ждал, он  шёл  к  своей  судьбе,
Смиренный  раб, опасней  волкодава.
Как  хищный  зверь  подкрался  он  к  реке
Где  место  выбрано  короткого  привала.
Охотников  узнал,  блестят  глаза,
Но  в  этот  раз  их  было  только  двое.
Один  к  сосне  девицу  привязал,
Другой  разжёг  костёр, и  срезал  колья.
Хромой  охотник, тот, что  был  седым,
Недавно  умер  в  муках  от  болезни, 
Шаман  сказал, чтоб  снять  проклятья  дым,
Должны  дочь  кузнеца  похитить  вместе.
Колдун  в  ней  видел  силу, если  в  ней,
Олег  соединит  любовь  и  душу.
Свою  он  видел  смерть, и  ад  огней,
И  змеи  его  тело  рвут  и  душат.
Поэтому  чтоб  избежать  судьбы,
Заслал  Олега  на  болото  даже,
Где  не  услышит  девичьи  мольбы,
Когда  её  на  жертвенник  привяжут.
Об  этом  парень  ничего  не  знал,
Теперь  он  выжидал  своей  минуты,
Как  только  в  раз  момент  его  настал,
Освободил  девице  быстро  руки.
Пригнувшись  тихо, к  лодке  подошли,
Сквозь  камыши  блестит  речная  сырость.
Оберегая  плеск  веслом  в  тиши,
С  течением  реки  как  рыбы  слились.
Китайцы  всполошились. Как  же  так?
Шаман  был  прав, девица  эта  ведьма.
На  перерез, где  делает  зигзаг
Река  петляет, там, где  всех  заметно. 
-Меня  зовут  Олег.- А  как  тебя?
Вот  девушка  немного  покраснела,
И  мило  улыбнувшись  как  дитя
Сказала. – Аня,– тихо  и  несмело.
-Как  поживает  мастер, твой  отец?-
-Спасибо, не  болеет, слава  Богу.-
-Ты  скоро  будешь  дома, наконец,
 По  быстрым  рекам  верная  дорога.-
Лежала  в  лодке  сеть, а  в  ней  улов.
Мешок  со  шкурой  был  не  сильно  связан.
Олег  слез  в  воду  возле  валунов,
Сказал  ей  выплыть, только  вот  не  сразу.
А  сам, пройдя  вперёд, как  серый  лис,
За  валуном  напротив  затаился.
И  вот  спешат  китайцы  к  реке  вниз,
На  стрелах  сталь  под  солнцем  серебрится.
Как  тени  встали  у  самой  воды,
Сжимая  тетиву, чтоб  встретить  лодку,
Плывёт  она, пригнувшись  от  беды,
Веслом, перебирая  волны  ловко.
Олег  китайцу  выстрелил  в  плечё,
Завыл  от  боли  тот, ему  обидно,
Но  мастерство  тут  вовсе  не  причём,
Охотник  истинный, кого  вообще  невидно.
Второму  тут  же  в  ногу  бьёт  стрела,
Но  лук  не  бросил, а  заполз  за  камень,
Как  заползает  ядовитая  змея,
Чтоб  сделать  свой  укус, подкравшись  сзади. 
Олег  вскочил  немедля  на  валун,
И  ждёт  прицелясь  в  голубые  камни,
Чтоб  по  реке  срезая  в  бок  волну
Плыла  от  сюда  беззаботно  Анна.
Она  бросала  мимолётный  взгляд,
То  на  весло, то  снова  на  Олега,
Река  несла  её  домой, назад,
По  трудностям, нелёгкого  побега.
Охотник  вновь  для  выстрела  привстал,
Но  с  криком  повалился  как  телёнок,
В  ключицу  метким  выстрелом  попал.
Шамана  раб, давно  был  не  ребёнок.
И  в  этот  миг  колдун  открыл  глаза,
Во  всю  пещеру  закричал  проклятья.
С  глаз  потекла  кровавая  слеза,
Он  вырвал  нож  с  тигриной  рукоятью.
И  окропив  шлифованную  сталь,
Вдруг  за  спиной  Олега  кто-то  встал,
И  он  его  почуял  каждым  нервом.
Через  плечё  взглянуть  в  глаза  успел.
Одним  ударом  тигр  сбил  лук  и  стрелы,
Порвал  одежду, и  Олег  слетел
Как  камень, в  воду  подбивая  пену.
Всё  это  было  прямо  на  глазах
Анюты  уплывающей  по  речке.
И  вскрикнула, испугано, в  сердцах,
В  своих  слезах, пугливого  сердечка.
Казалось  ей, что  этот  весь  кошмар
Не  кончится, и  будет  длиться  вечно.
И  даже  когда  к  дому  подошла,
Боялась, вновь  проснутся, в  быстрой  речке.
В  селе  всегда  боялись  колдуна,
Здесь  жили  православные  христиане.
Кузнец  не  удивился  что  слуга
Был  не  такой, не  злобный  как  хозяин.
Перекрестился. - Пухом  пусть  земля-
-Я  помню  парня, сразу  приглянулся.-
Они  не  знали, что  живой  едва
Олег  в  пещеру  с  камнями  вернулся.
           Старик  Олегу  вида  не  подал.
           Ни  одного  вопроса  не  упрёка.
           От  ран  глубоких  мазь  свою  он  дал,
           Чтоб  на  ноги  подняться  раньше  срока.
           Ещё  семь  лет  назад, в  его  глазах
           Шаман  предвидел  новое  рожденье,
           Лишь  Анна  может  всё  развеять  в  прах,
           Бессмертие  убить, в  одно  мгновенье.
           Веками  недоступная  тайга
           В  зелёном  океане, в  сладком  ветре,
           Таинственность  в  туман  её  легла,
           Росой  серебряной, на  каждой  её  ветке.   
           В  такой  природе  все  болезни  отпадут,
           От  дикой  свежести  и  пышности  сосновой.
           Опять  в  село  парнишку  шлёт  колдун,
           Для  кузнеца  заказ  доставить  новый.
           На  бересте  рисунками  узор,
           Причудливые  знаки  в  сложном  сплаве.
           И  вот  опять  раскрыт  речной  простор,
           Далёкий  путь  короче  в  лодке  станет.
           По-детски  радость  в  сердце  молодом,
           Лицо  девчонки  в  памяти  осталось,
           И  вот  село, и  у  колодца  дом,
           Там  где  судьба  вся  заново  рождалась.
Собаки  смолкли, и, поджав  хвосты
Попятились  по  норам  и  сараям.
Но  любопытство  у  людей  простых,
Помощник  колдуна  здесь  вызывает.
На  берег  лодку  вытащил  свою,
И  к  дому  кузнеца  подходит  с  юга,
Лишь  в  спину  смотрят, издали  ему
Соседи, на  неведомого  друга.
Еще  войти  в  калитку  не  успел,
На  встречу  сам  кузнец, ему  выходит.
И  обнимает  на  глазах  у  всех,
Как  сына  долгожданного  при  входе.
Такого  даже  сам  Олег  не  ждал,
И  без  того  он  был  взволнован  встречей.
Взгляд  Анны, это  золотой  кинжал
Пронзает  сердце, но, а  душу  лечит.
Такого  гостя  усадил  за  стол.
Кузнец  был  откровенным  человеком,
И  радость  он  не  прятал  за  засов,
Такой  как  есть, прожил  уже  пол  века.
-Ну,  где  ты  дочь? не  бойся, проходи.-
Она  вошла  и  молча  поклонилась,
Смущаясь, отошла  спиной  к  двери,
Под  смех  детей, без  слов  за  дверью  скрылась.
Вдруг  сердце  парня  вздрогнуло  в  груди,
И  разом  отступили  все  тревоги,
Он  не  жалел  что  было  позади,
Теперь  он  знал, где  верная  дорога.
Кузнец  смотрел  рисунки  колдуна
Внимательно  все, изучив  детали,
Для  этих  дел  руда  была  дана,
Но  только  не  хватало  синий  стали.
Поэтому  неделю  надо  ждать,
Пока  в  село  прибудут  рудокопы,
Всё  это  время  будет  сплав  ковать,
Заказ  серьёзный, нелегка  работа.
Олег  неделю  жил  у  кузнеца,
Пока  ковал  свою  работу  мастер,
Сидя  на  речке, вспоминал  отца,
Встречая  с  рыбаками, рассвет  красный.
Смотрел, как  сети  ставят  на  заре,
Впервые  беззаботно  бес  тревоги.
С  детьми, играя  на  своём  дворе,
Душою  отдыхал  в  гостях  с  дороги.
Его  дорога, это  знак  судьбы,
Длинною  в  жизнь, как  эта  речка,
Он  вспоминал  отца, и  дым  избы,
Когда  сжималось  детское  сердечко.
Олег  себя  поновой  ощущал,
Свободным  от  шамана, и  от  рабства,
Он  чувствовал, что  час  его  настал,
И  в  Анне  видел  он  своё  лекарство.
Всё  чаще  они  виделись  вдвоём,
Любой  был  повод  им  для  разговора,
И  вот  кузнец  перед  последним  днём,
Сам  предложил, усевшись  у  забора.
Чтобы  остался  здесь  в  селе  Олег,
Родную  дочь  отдать, согласен  в  жёны,
Чего  скрывать, когда  секретов  нет,
Отец  взгляд  видел  их  заворожённый.
Олег  дал  слово, что  назад  в  село,
Он  навсегда  к  любимой  возвратиться,
Но  надо  сделать  лишь  сперва  одно,
Отдать  шаману  все  его  вещицы.
Пора  прощаться, выполнен  заказ,
С  тревожной  грустью  гость  покинул  берег,
Весь  долгий  путь, он  помнил  нежность  глаз,
Своей  судьбы, в  которой  был  уверен.
Река  жива, и  вздох  её  волны,
В  лучистом  солнце  брызгами  сгорая
В  спокойствии  прохладной  глубины,
На  чешуе  скользящих  рыб  играет.
Шумит  тайга  под  пеной  облаков,
Зелёный  бархат  в  запахе  медовом.
Нерукотворный  царственный  покров,
Как  вкус  вина, для  сердца  молодого.
Конец  пути  в  низу  кривой  скалы.
Попутный  ветер  сделал  своё  дело.
И  вот  Олег  через  потухшие  костры,
Идёт  в  пещеру, напрямую  к  деду.
Старик  всё  знал, но  вида  не  подал,
Он  в  хитрости, как  в  росте  слишком  низок.
Коварный  план  давно  он  замышлял,
Всему  свой  час
                И  этот  час  был  близок.
Благодарил  за  сделанный  заказ,
Шаман  прищурясь, хитро  улыбался.
- Проси, что  хочешь  у  меня  сейчас.-
И  парень  в  своём  выборе  признался.
От  сюда  он  уходит  навсегда,
В  село,  где  ждёт  невеста  молодая,
Колдун  ответил  хитро, из  под  лба,
Холодным  взглядом  даже  не  моргая.
- Держать  тебя  не  стану, так  уж  быть,
  И  отпущу, но  ты  дать  клятву  должен,
  Что  через  год, вернёшься  навестить
  Но  вместе  с  первенцем  и  со  своей  женою.-
Олег  такого  сам  не  ожидал.
Так  просто  стал  свободным  человеком,
Он, клятву  не  задумываясь, дал,
Не  видя  хитрости  при  разговоре  этом.
Не  собираясь, вышел, в  чём  и  был,
В  чём  возвратился, в  том  садится  в  лодку.
Рассеялся  тумана  тёмный  дым,
Оставшись  на  скале  блестящей  коркой.
Теперь  он  ощущал  себя  другим,
В  свободном  сердце  места  нет  для  страха.
К  любимой  в  путь, его  надежда  с  ним.
Игривый  ветер  теребит  рубаху.
А  между  тем, его  ждала  в  селе,
Дочь  кузнеца, невеста  его  Анна,
В  цветах  венок, сплетая  по  росе,
Всё  ворожила  песней  утром  ранним. 
Вот  как-то  днём, вдруг  крикнул  младший  брат.
- Смотри, плывёт! Он  снова  возвратился!-
Кузнец  и  сам  был  встрече  этой  рад,
Взглянул  на  небо, и  перекрестился.
Олег  вернулся, как  и  обещал,
В  глазах  усталых  засверкала  радость,
На  берегу  любимую  обнял,
Исчезла  сразу  слабая  усталость.
Вокруг  резвились  дети  на  траве,
Смеялись  и  чего-то  там  кричали.
Кузнец  со  всей  семьёю  во  главе,
Открыто  гостя  с  радостью  встречали.
Соседи  тоже  принимали  хорошо,
В  селе  кузнец  был  всеми  уважаем.
Простой  народ  всегда  на  помощь  шёл,
Без  хитрости  и  лести, в  этом  крае.
На  следующий  день, при  всей  семье,
Жених  с  невестой  на  колени  встали.
В  одежде  праздничной, в  простой  своей  красе,
В  руках  родителей  икону  целовали.
У  молодых  теперь  иная  жизнь,
Успеть  к  зиме  хороший  дом  построить,
Помогут  мужики, чтоб  поспешить,
Наёмный  труд  недорого  тут  стоит. 
Олег  в  охоте  был  не  новичок,
Как  рыболов  в  сетях  разборчив  тоже.
В  кузнечном  деле  свой  нелёгкий  толк,
Но  кузнецу  всегда  Олег  поможет.
Спокойно  жизнь  наладилась  своя.
Со  временем  всё  стало  здесь  родное.
Прошла  зима, а  вслед  за  ней  весна.
Родился  сын, в  просторном  новом  доме.
Такое  чувство  трудно  описать.
Счастливый  миг  в  рождение  ребёнка,
И  пусть  супругам  некогда  поспать,
Под  детский  плач
                Меняя  вновь  пелёнки.
В  заботах  время  незаметно  шло,
Но  как-то  ночью  сон  приснился  жуткий.
Шаман  Олега  в  крепком  сне  нашёл,
Напомнить  клятву, что  была  не  шуткой.
Проснулся  парень, страх  в  его  душе.
Жена  с  ребёнком  спит  у  колыбели.
Уютный  мир  в  домашней  тишине,
В  одно  мгновение  исчезнуть  мог  как  тени.
Всю  ночь  не  спал, всё  думал  что  решить.
В  предчувствие, его  от  Бога  сила.
Что  суждено, такому  так  и  быть,
Но  колдуну  не  даст  жену  и  сына.
На  утро  он  отправился  один,
На встречу  с  колдуном, в  его  болото,
И  никому  той  тайны  не  открыл,
Жене  сказал, что  вышел  на  охоту. 
Река  сильна, её  велик  размах.
Всё  волны  в  отражениях  рисуют.
Она  как  жизнь, весь  мир  в  её  глазах,
Её  поток  всегда  непредсказуем.
Там  целый  год  не  появлялся  он  уже,
Где  даже  сосны  криво  вырастали.
Нелёгкий  путь  в  тревоги  на  душе,
Опять  чернеют  проклятые  скалы.
В  кустах  высоких  лодку  привязал,
Пошёл  к  пещере  по  тропе  знакомой,
Но  вдруг  когда  вошёл  он  в  первый  зал,
Почувствовал, беда  случилась  дома.
Олег  назад  мгновенно  повернул,
Но  за  спиной  увидел  он  шамана,
Старик  глазами  как  огнём  сверкнул,
На  посохе  висят  два  талисмана.
Вдруг  ноги  подкосились, боль  в  висках,
Упал  Олег  без  чувств, без  капли  силы,
И  темнота  в  его  кошмарных  снах,
У  жизни  время  для  него  остановила.
А  в  это  время  там  в  его  селе,
Похитили  жену, и  крошку  сына,
Чтоб  колдуну  достались  души  все,
Умножить  колдовскую  злую  силу.
И  вот  подходит  долгожданный  час,
Племянница  к  шаману  прибывает,
А  с  ней  слуга, чтоб  выполнить  приказ,
В  Чернигове  когда-то  проживали.
Ей  было  тридцать  лет, но  нет  детей.
Род  колдунов  нёс  на  себе  проклятье.
Сойдутся  звёзды  в  россыпи  огней,
Назначен  час  и  место  для  заклятья.
И  это  может  сделать  только  тот,
Кто  выбран  был  пророчеством  в  надежде.
Шаман  в  обряде  колдовском  умрёт,
И  в  малыше  он  возродиться, здесь  же. 
Воскреснет  он  в  младенце, чтобы  жить,
Но  жизнь  Олега  в  жертву  отдаётся,
Когда  закончит  колдуну  служить,
Его  душа  на  части  разорвётся.
И  вот  он, этот  час, Олег  идёт,
Глаза  мутнеют  после  дозы  зелья.
Его  слуга  племянницы  ведёт
Петляя  по  пещере  вдоль  ущелья.
Они  поднялись  в  самый  главный  зал,
Слуга  послушно  тихо  удалился.
Шаман  Олегу  дал  опять  бокал,
И  тот  не  сознавая, вновь  напился.
В  глазах  всё  было  слито, как  во  сне
Заклятие  читал  послушно  парень,
Он  словно  зверь, не  помня  о  себе,
Реальной  жизни  исчезали  грани.
А  перед  ним  в  пелёнках  его  сын,
На  шкуре  тигра, возле  двух  бокалов.
Широкие  три  чёрных  полосы
Племянница  шамана  вышивала.
Горели  факелы, но  танцевать  шаман 
Уже  не  мог, от  старости  был  слабый,
Он  выпил  яд, и  что-то  прошептал,
Сползая  по  стене, шептал  с  досады.
Обряд  закончен, ведьма  привстаёт,
По  царски  плавно  подошла  к  Олегу,
Ему  бокал  шамана  подаёт,
И  смотрит, как  он  пьёт  отраву  эту.
Потом  откинув  взглядом  жуткий  зал,
Ехидно  улыбнулась, видно  рада.
Её  слуга  на  жертвеннике  ждал,
Чтоб  совершить  последний  акт  обряда.
Олег  упал  на  шкуру  вниз  лицом,
Она  через  него  перешагнула,
И  взяв  ребёнка  над  его  отцом,
В  низ  лабиринта  быстро  проскользнула.
Как  только  наступила  тишина,
Олег  скрутился  в  судороге  жгучей,
Из  горла  пена  с  брызгами  пошла,
И  он, открыв  глаза, очнулся  тут  же. 
Лишь  небо  знает, что  произошло.
В  составе  яда  что-то  было  лишним.
Из  тела  парня  зелье  вышло  всё,
Да  и  шаман  не  движется, но  дышит.
Колдун  парализован  как  мешок,
Его  душа  осталась  в  нём  навечно,
Он  видит, как  Олег  уже  встаёт
Здоровый, и  совсем  не  искалечен.
В  глазах  уже  всё  чётко, ясный  взгляд.
Вновь  силы  заполняют  его  жилы.
Вперёд  зовёт  зов  сердца, нет  преград, 
Отказывать  судьбе  невыносимо.
Олег, одевшись  быстро  налегке
Выходит  с  луком  к  пустырю, нежданно.
И  видит  нож  у  женщины  в  руке,
С  тигриной  рукояткою  над  Анной.
Ещё  он  видит  воина, а  с  ним
Всё  те  же,  два  охотника, китайцы.
И  вот  Олег  бьёт  выстрелом  одним
Сбивая  нож, слегка  порезав  пальцы.
В  испуге  гости  пятятся  назад,
Как  будто  перед  ними  вырос  призрак.
А  воин  взял  младенца  и  бежать
Спешил  он  с  женщиной, по  склону  низом.
Олег  не  останавливаясь, шёл,
Стреляя  по  китайцам  беспрерывно,
Повадки  их  он  помнил  хорошо,
И  в  этот  раз  охотникам  нет  срыва.   
Отточено  движение  руки,
Сперва  в  колчан, и  в  тетиву  натяжка.
Китайцы  не  увидели  реки,
Убиты  оба  в  перестрелке  тяжкой.
Племянница  шамана  в  даль  спешит,
Ребёнка  в  лодке  вместе  с  ней  уносит,
Ей  путь  под  Псков  далёкий  предстоит,
И  верный  пёс, слуга  её  не  бросит.
Шаман  набрался  сил, и  с  криком  встал,
Над  головой  поднял  согнутый  посох.
Всех  духов  разбудил, и  заклинал,
Святая  месть  свершится, без  вопросов.
Колдун  всё  видит  сквозь  гранит  скалы,
Олег  освобождает  снова  Анну.
Китайцы  похищали, но, увы,
У  чёрных  скал  не  получились  планы.
Шаман  смеётся, посох  бьёт  об  пол.
Настало  время  для  серьёзных  игр,
И  на  пустырь, куда  Олег  пришёл,
Вдруг  из  кустов  выпрыгивает  тигр.
Опять  судьба  их  сводит  в  этот  раз,
И  каждый  раз  на  волосок  от  смерти.
Но  кто-то  должен  умереть  сейчас,
Или  сбежать  из  этой  круговерти.
Не  разорваться, нет  судьбы  другой,
Решать  сквозь  боль  и  силу  своей  воли.
Спасать  жену  от  смерти  роковой,
Или  за  сыном  бросится  в  погоню.
Но  Анну  не  оставит  здесь  Олег,
Нет  выбора, а  значит, будет  схватка. 
Вот  тигр  начинает  свой  разбег
Открыто, грациозно, не  украдкой.
Последний  выстрел  делает  стрелой,
И  поднимая  нож  идёт  на  встречу.
Шаманский  нож  с  тигриной  головой
В  руке  блеснул, перед  кровавой  сечью.
Стрела  вонзилась  в  горло, но  вперёд
Зверь  рвался  в  бой, без  страха  и  без  боли.
Вот  сходятся, и  парень  клонит  в  бок,
Ножом, полосонув  по  алой  крови.
Остановится, тигр  не  успел,
От  скорости  и  веса, пробежался.
Олег  упал, перевернувшись, сел,
В  ладонь, набрав  песка, сгруппировался.
И  снова  зверь  идёт  на  свой  бросок,
Но  парень  вдруг  песок  бросает  в  морду,
И  увернувшись  на  немного  в  бок,
Ножом  бьёт  вверх  по  раненому  горлу.
Зверь  в  бешенстве  оскалил  все  клыки,
Вцепился  в  парня  острыми  когтями,
Но нож  пронзает  сердце  с  той  руки
Которую  клыки  не  прижимали.
В  тот  самый  миг, когда  тигриный  нож
Пронзил  у  тигра  сердце  смертоносно,
Шаман  застыл, и  в  теле  его  дрожь,
Он  падает, сбивая  факел  толстый.
По  шкурам  льёт  горячая  смола,
Из  факела  на  стены  рвётся  пламя.
Всё, скоро  будет  в  логове  зола,
Сгорает  тело  мёртвого  шамана.
Олег  с  трудом  поднялся, но  сквозь  боль
Пошёл  на  встречу  к  Анне, чуть  шатаясь,
К  серьёзной  ране  прислонил  ладонь,
И  как  хмельной  открыто  улыбаясь.
Они  обнялись  молча, только  плачь,
У  девушки  в  слезах  сверкало  счастье.
Нашёл  своё  возмездие  палач.
С  кривой  скалы  дым  валит  чёрной  мастью.
Потом  Олег  всё  помнил  как  во  сне,
О  сыне  бредил, всё  спасти  пытался.
От  ран  тяжёлых  на  глазах  слабел,
И  как  упал, уже  не  поднимался.
На  раны, положив  лечебных  трав,
Перевязала  Анна  осторожно.
Другой  не  смог  бы  вынести  тех  ран,
Забота  нежная  вершит, что  невозможно.
И  вот  на  третий  день  пути  домой,
В  туман  вошла  их  лодка, словно  в  пену,
Вдруг  Анна  видит  старец  весь  седой,
Откуда  не  возьмись, встал  перед  нею.
Глаза  слепы, но  доброе  лицо,
Он  начал  говорить  спокойным  тоном.
- О  сыне  не  грусти, всё  хорошо
  Его  судьба  теперь  всегда  под  Богом.-
- Он  будет  своей  родине  служить,
  Искать  его  напрасно  не  пытайтесь.
  Тебе  три  раза  предстоит  родить,
  И  с  мужем,  никогда  не  расставаться.-
Как  только  эти  он  слова  сказал,
Исчез  туман, и  этот  старец  белый.
Олег  всё  так  же  в  лодке  мирно  спал,
А  Анна, долго  думая, сидела.
Вдоль  по  волнам, река  их  принесла,
В  дом  кузнеца, в  село  её  родное,
Чтобы  теперь  остаться  навсегда,
Как  перед  Богом, мужем  и  женою.
Уже  по  осени  зажили  раны  все,
Любой  труд  с  детства  руки  его  знали.
Олега  люди  уважали  на  селе,
Но  всё  ровно, шаманом  называли.
Как  старец  предсказал, так  и  сбылось.
Детьми  и  счастьем, Бог  их  не  обидел,
Но  первенца  вернуть  не  довилось,
Колдунью  с  малышом  никто  не  видел.
У  той  племянницы  лесного  колдуна,
В  руках  ребёночек  похожий  на  Олега,
Она  спешила  в  русские  леса,
Когда  пришла  зима, по  белу-снегу.
Под  солнцем  золотым  блестит  сугроб,
Из  под  копыт  снег  валиться  охапкой.
Несутся  сани  по  лесу  вперёд,
Слуга  поводья  держит  крепкой  хваткой.
Обняв  младенца, женщина  сидит,
От  холода  прикрыла  его  шубой
Морозный  воздух  в  бубенцах  звенит
Прошедшей  мимолётной  лёгкой  вьюгой.
В  святую  Русь, в  сердца  лесов  седых,
Длинною  в  жизнь, была  дана  дорога.
Сама  судьба  ведёт  их  как  слепых,
Не  изменить  того, что  дано  Богом.
Ребёнок  знать  не  будет  никогда,
Кто  его  мать, и  кто  отец  по  крови,
Но  он  узнает  самого  себя,
И  то, что  был  рождён, по  высшей  воли.