Оборотень

- Беги  сынок.-  Шептала  мать  слабея,
Собрав  все  драгоценности  свои.
Яд  действовал,  боярыня  бледнела,
Пройдя  все  испытания  судьбы.               
Далась  ей  красота, как  по  наследству,
Давалась  раньше  сила  и  любовь,
К  великой  родине, где  поселилось  сердце,
И  с  горестью  рябины,  влита  в  кровь.
Вся  жизнь  в  мгновение  прошла  перед  глазами
И  мужа  смерть  от  рыцарской  стрелы.
Горел  весь  город  залитый  слезами,
И  всё  мелькали  красные  кресты.
Её  заметил  Хейгард  после  боя.
И  как  свою  добычу, как  рабу.
Увёл  с трёхлетним  сыном  к  себе  в  город-
А  если  - Нет.-  То  сына  заколю.
И  только  ради  маленького  сына,
Не  бросилась  на  меч, не умерла,
Ах,  как  хотелось  ей, лежать  с  любимым,
Приняв  смертельный  выстрел  на  себя.
У  рыцаря  того  был  сын  такой же
Но  умерла  его  жена  давно.
А  эта, красивее  и  моложе,
Прав,  не имея  в  Риге  не на что.   
Вся  жизнь  мелькнула, сжатая  в  мгновенье,
Все  десять  лет,  что  в  Риге  провела
И  только  смерть  смывает  униженье
Что  ради  жизни  сына  приняла.
Взрослел  парнишка  с  рыцарским  сыночком,
Он  был  как  свой, точнее  как  слуга.
И  выучил  манеры  их  до  точки,
Владел  всем  багажом  их  языка.
Кто  знает, может  всё-таки  боялись
От  русичей  им  ждать  одной  беды.
Но  меч  ему  в  ладони  не  давали
И  даже  деревянный  для  игры.
И  вот  уже  неважно  кто  виновен.
Отравлена  его  родная  мать.
Толи  любовница, а  может  сам  он  в  злобе.
Но  правду  здесь  бессмысленно  искать.
Боярыня  навечно  замолчала,
А  Юрий  всё  стоял, не  уходил.
В  тринадцать  лет  душа  его  рыдала,
Ведь  он  ещё  ребёнком  только  был.
Не помнил  той  битвы  на  рассвете
Что  десять  лет  назад  тому  была.
Когда  германцы  появились  эти…
- Пришельцы  ада.-  Так  их  мать  звала.
Спустя  лишь час, с  колен  поднялся  стойко.
Когда  все  слёзы  кончились  до  дна.
Он  выбрал  перстень, родовой  отцовский,
Что  не  из  золота,  он  был  из  серебра.
Его  на  шее  мать  всегда  носила,
И  вот  теперь  в  тесёмке  носит  сын,
Пока  ещё  он  мал, ещё  не  вырос.
Но  крест  заморский  скинул  что  носил.
Спокойно  вышел,  будто  прогуляться,
Но  в  этот  раз  один, не  как  всегда.
К  Владимиру  скорее  пробираться,
Как  мать  велела, а  она  права.               
Из  Риги  возвращался  в  свои  земли
Владимир  князь, он  Рюрикович  был.
Поддавшись  их  обману  и  измене,
Он  крестоносцам  преданно  служил.
Но  только  здесь  он  понял, и  увидел,
В  их  благородстве  ложь  и  злую  месть.
Христом  прикрывшись, жечь  и  ненавидеть,
И  всё  это  зовётся  ими  - Честь.-

В  1213 г.  Псковичи  изгнали  своего  князя  Владимира, родного  брата
Мстислава  Удалого, за  то  только, что  он  выдал  свою  дочь  за  брата
епископа  Альберта. После  этого  Владимир  отправился  в  Ригу  служить
некоторое  время  Ордену, исполняя  обязанности  воеводы  в  одном
округе, но  затем  раскаялся  и  вернулся  в  Псков, где  стал  опять  княжить.

Я  знал  отца, гордился б  он  тобою.
А  этим  рыцарям, ещё  покажешь  ты.
И  взял  Владимир  Юрия  с  собою,
На  родину, из  этих  стен  тюрьмы.
Родные  все  погибли  и  поскольку
Был  сиротой  парнишка  на  земле,
Его  привёз  князь  в  небольшой  посёлок
К  знакомой  воеводовой  вдове. 
А  у  неё  была  не  сын, а  дочка
Божанна  лет  примерно  десяти.
Зелёные  глаза, в  косе  цепочка,
И  резвая,  попробуй,  догони.
Ещё  там  жил  высокий старый  воин
С  женой  старушкой – век  свой  доживал,
Вот  у  него  остался  Юрий  в  доме,
А  князь, простившись,  сразу  ускакал.
В  лесу  село  стояло,  словно  в  море
Под  глубиной  листвы, зелёных  скал,
Здесь  дикая  свобода, то  есть  воля
Которую  сам  Бог  и  создавал.
Борай  был  старый  воин,  однорукий
Он  много  знал, а  память  не  сотрёшь.
И  Юрий  позабыл  и  грусть  и  скуку,
Он  прорастал  как  в  чистом  поле  рожь.
Всего  одной  рукой  Борай  работал.
Рубил  деревья  топором  своим.
И  парень  ещё  слабо, но  упорно,
Во  всём  хотел  помочь  по  мере  сил.
У  воина  жена  была  в  заботах
Всё  травами  завешено  в  избе,
Тут  сушат,  собирая  на  болотах
Или  в  полях  ночами,  при  луне.
А  у  вдовы  весёлая  Божана,
Забот,  не зная  в  хоровод  подруг,
Лисичкой  золотой  легко  вбежала,
И  во  дворе  девчат  замкнулся  круг.
Единственная  дочь. Совсем  ребёнок.
Давно  погиб  её  родной  отец,
И  князь  отдал  вдове  четыре  дома,
Подальше  от  боёв  жить,  наконец.
Стал  частым  гостем  Юрий  в  этом  доме.
В  субботу  приглашали  на  обед.
Он  уважал  хозяйку  и  с  любовью
Выслушивал  любой  её  совет.
Божана  озорная  и  по-детски
Как  только  мать  куда-то  отойдёт
То  рожицу  покажет, то  вертеться,
Дразня  парнишку, сразу же  начнёт.
Но  он  не  отвечал  ей  тем  же  самым.   
Как  страшный  брат  прощал  любой  каприз
Хотя  они  похожи  лишь  глазами
Зелёный  цвет – весенних  трав  эскиз.               
За  год  почти  весь  лес,  им  был  разгадан
Как  будто  здесь  родился, вырастая.
Уже  один, за  травами  к  кургану,
Для  травницы  ходил, жены  Борая.
-Ты  не  ходи  в  ту  сторону,  не надо,-
Ему  твердила  травница, бледнея.
- Там  за  курганом  и  крутым  оврагом
Живёт  давно  всем  проклятое  племя.
И  тут  Борай  сказал, - Чего  ты  мелишь.
Там,  правда,  жило  племя, но  давно.
Ты  никого  сынок, уже  не  встретишь
Все  вымерли  язычники, лет  сто.-
- Они  и,  правда,  что-то  натворили
Об  этом  дед  мне  в  детстве  говорил
Но  это  так  давно  когда-то  было.
Они  исчезли. Бог  их  рассудил.-
Старушка,  выходя,  перекрестилась
Тревожно  так  сказала  у  двери
-Мне  что-то  нехорошее  приснилось
Прошу,  туда  сыночек, не ходи.
Но  дед  Борай  совсем  учил  другому
Что  трусость – это  самый  главный  враг
И  Юрий  шёл  к  кургану  по  иному
Он  шёл,  чтоб  потрудней, через  овраг.
Но  в  этот  день  всё  будто  изменилось.
Предчувствие  тревожное  в  душе,
Немного  потемнело, солнце  скрылось
И  лишь  листва  струится  в  тишине.
И  вдруг  он  видит, возле  чёрной  речки
Лежит  седой, уродливый  старик.
Но  он  был  мёртвый  и  худые  плечи
Давно  сломали  тоненький  тростник.
Одет  он  был  по  странному  и  пояс
Был  кожаный, узорами  расшит
На  шее  знак  похожий  был  на  колос
Из  золота  чистейшего  отлит.
И  много  было  непонятных  знаков
На  ярко-чёрной  ткани  мертвеца.
Из  кожи  вышиты, в  которых  долго  прятал
Все  тайны  мира, от  начала  до  конца. 
Пригнулся  парень,  прикоснулся  пальцем
До  знака, что  на  шее  у  него
Но  вдруг  мертвец  схватил  его  запястье
Открыв  глаза, он  посмотрел  в  лицо.
Глаза  в  глаза, как  в  ледяное  море,
Потом  в  огонь, и  в  небо, и  в  курган,
Хотел  кричать, но  онемело  горло
Затянут  в  бездну, в  дьявольский  капкан.
В  глазах  у  старика  чернеет  бездна
И  парень  весь  срывается  туда
Усилия  его  все  бесполезны
Он  провалился  словно  в  никуда.
Очнулся  он  под  вечер, рядом  с  телом
Всё  вроде  также  тот  старик  лежал.
Он  был  совсем  уже  окаменелый
А  на  лице  улыбка  как  оскал.
Был  Юрий  ещё  мал,  но  сразу  мысли…
Давно  все  знают  здесь  полно  волков.
У  этого  кургана  ночью  быстро
Труп  разорвали  в  тысячу  кусков.
А  этот  старый  дед  ещё  не  умер
Он  что-то  выжидал  еле  живой.
И  вот  свершилось – стихла  в  сердце  буря
Он  умер,  улетая  в  мир  иной.
Вот  видит  парень, ледяное  тело
И  пятится,  испугано  назад.
Вдруг  поскользнулся  и  по  рёбрам  деда.
Ногами  сильно  стукнул  невпопад.
И  медленно, как  будто  лёг  в  могилу
Мертвец  ушёл  под  воду  в  глубину.
И  только  когда  полностью  он  сгинул
Мальчишка  встал  и  побежал  к  селу.
Он  сохранил  в  себе  как  чью-то  тайну
Да  он  вообще  был  очень  молчалив.
Как  океан  душа  его  бескрайна.
Но  в  скромности  был  сдержан  в  нём  прилив.               
Придя,  домой,  развесив  свои  травы
День  за  окном  ещё  не догорел.
И  лёг  в  кровать,  чтоб  встать  на  утро  рано.
Но  вдруг  он  видит – перстень  почернел.
Крест  православный  в  нём  не  серебрился
Погасла  гравировка  в  чёрной  саже
И  сколько бы  не  тёр, но  вновь  добиться.
Не  смог,  и  он  темнел  под  утро  также.
Но  этот  перстень  он  носил  на  теле
Как  память  о  родителях  как  крест,
Чтоб  помнил  сам  кто  он  на  самом  деле-
Боярский  сын, и  в  правде  его  честь.
А  дед  Борай  лепил  его  как  глину,
В  железной  хватке  был  стальной  топор.
Никто  в  селе  не  обладал  той  силой
С  которой  Юрий  сталь  вгоняет  в  ствол.
Прошли  года, как  снег  всё  заметает.
Божана  подросла  как  розы  куст,
Как  редко  красота  такой  бывает
Не  объяснить  в  словах  медовый  вкус.
Не  мало  женихов  стучалось  в  двери
Но  мать  твердила, - Рано  ещё  ей.-
А  Юрий  был  как  брат  ей  сердцем  верен,
Из  женихов  был  исключён  совсем.
Для  них  для  всех  он  был  простой  крестьянин
И  сироту  привёз  Владимир  князь
Но  мальчик  сам  просил  за  Бога  ради
Простолюдином  здесь  в  деревне  стать.
В  тринадцать  лет, он  понял  очень  много
К  боярскому  в  плену  он  не  привык.
А  у  Владимира  была  своя  дорога,
Поднять  свой  Псков, и  крестоносцев  бить.
И  вот  теперь  Божана  изменилась,
Поласковее  стала, подобрей.
- Послушай  Юрий, мне  сегодня  снилось
Как  я  летела  в  стае  журавлей.-
- И  вдруг, в  меня  охотник  точно  в  сердце
Стрелой  своей, прицелившись, попал. 
И  я  как  лебедь  раненый  вертеться
На  небе  начала, и  мир  пропал.-
- Не  верь  каким-то  глупостям  на  свете,
И  понапрасну  больше  не  грусти.
Об  этом  только  маленькие  дети
Переживают, а  они, не  ты.-
Зима  опять  сугробами  богата.
Но  в  эту  зиму  всё  совсем  не  так,
И  волки  воют  как-то  виновато
За  съеденных  у  Трифона  телят.
- Куда же  ты  сынок, собрался  ночью?-
- Я  слышал  крик  какой-то  или  стон.-
И  вышел  с  ним  старик  проверить  точно. 
Взяв  вилы, что  стояли  у  окон.
И  всё  как  будто  тихо, но  тревога
Сдавила  сердце  и  звала  вперёд,
К  знакомому  высокому  порогу
Где  лишь  Божана  с  матерью  живёт.
Скрипучий  снег, и  выдох  паром  вьётся.
Мороз  не  жжёт, когда  душа  горит.
Они  прошли  завалинку  колодца
Вдруг  слышат, кто-то  сдавлено  кричит.
Через  забор  перескочил, и  к  дому 
К  вдове  спешит, не  чувствуя  себя.
И  вот  открыта  дверь, где  всё  знакомо
И  перед  ним  с  оружием  толпа.
Божаны  нет, а  мать  её  связали
Одно  лицо  знакомо - это  тот.
Кому  в  женитьбе  трижды  отказали.
- Да  как  вы  все  посмели.- И  вперёд.
Шагнул  на  встречу, и  ударом  первым
Сбил  с  ног  бандита, силой  кулака
Сломался  нос, и  пролетел  наверно
Метра  четыре, до  ближайшего  угла.
Но  тут  колом  ударил  кто та  сзади 
И  мир  исчез, куда-то  в  чёрный  сон.
Уже  не  видел  он,  что  было  в  хате
И  как  Борай, свой  принял  смертный  бой.
Он  был  старик, к  тому же  был  калека
Но  двух  успел  убить  одной  рукой.
Как  настоящему  присуще  человеку.
Погиб  за  близких  в  битве  роковой.
Туман  в  глазах  у  парня, всё двоится,
Мелькают ели, значит,  жив  пока
А  по  лицу  кровь медленно струится,
И ноет в локте правая рука.
- Но  вот  уже  приехали, бросаем.
Твои здесь кости сроду не найдут,
Тебя  живьём, волкам  мы  предлагаем.-
И  сбросили  в  сугробы, на  ходу. 
Исчезли  сани, всё  вокруг  затихло
Один  лишь  лес, и  больше  никого
И  ясность  проникает  в  его  мысли.
Он  узнаёт  курган, но  где  село?
Луна  на  небе  ясная, большая
Он  стал  вставать, но  руки  за  спиной
Завязаны, затянуты  ремнями,
Но парень был пока ещё живой.
Чтобы  залезть  на  дерево  не смог  он
От волчий пасти, что была остра.
Его связали, но он ткнулся боком,
И только пар  фонтаном  изо  рта.
Вдруг  лес  ожил, кусты  зашевелились
Блеснула  пара  глаз, из  темноты
А  вон  ещё…и  сердце  так  забилось
Но  кожаные  не  сорвать  ремни.
А вот и смерть, внезапная и злая.
Смерился парень, и застыл на миг.
Жизнь пролетела журавлиной стаей,
Смирение сдержало его крик.
В мгновение остановилось время,
Себя увидел он со стороны.
И видел он таинственное племя,
В другом пространстве, но в своей Руси.
И в тот, же миг, он ощутил всем телом,
Прилив звериной силы, и весь страх,
Исчез, и только кровь бьёт в венах.
И пелена в пустых его глазах.
Вдруг волки как-то резко встрепенулись.
Глаза их больше ярко не горят.
Они все жертвы, всё перевернулось.
Теперь охотник он, и это факт.
И  вот  поднял  лицо  своё  он  к  небу
Собрав  все  силы, дико  закричал
Так  только  разъярённые  медведи.
В  порыве  бешенства, звереют  по  ночам.
Приток  крови  наполнил  его  вены
И  он  рванул, ремни  слетели  с  рук.
Спокойствие  расслабило  все  нервы
В  глазах  стеклянных  весь  исчез  испуг.
Он  словно  зверь  прислушался  к  покою
Сбежали  волки, лишь  прижав  хвосты,
И  повернувшись, по  направленью  к  дому
Он  побежал  сквозь  снежные  кусты.               
В  глубокий  снег  проваливались  ноги.
Но  боль  и  страх  покинули  его.
Луна  отсвечивала  факелом  дорогу
Как лёгкий ветер, он бежал  легко.
-Рассказывай,  где  деньги  прячешь, ведьма.-
Они  перевернули  дом  вверх  дном
Но  обморок  с  ней  был  от  беспредела
И  кто-та  вышел  снова  за  водой.
Набрав  воды, услышал  он  в  конюшне
Какой-то  странный  шум  и  сразу  в  дом,
Вбежал  он, за  подмогой  своей  дружной.
Чтобы  войти  в  конюшню  всемером.
Шесть  были  Чюдь, один был  только  местный
Поломан  нос, он  и  привёл  на  зло,
Чтобы  украсть  Божану  из-за  мести,
И  рыцарю  продать  за  серебро.
Девицу  увезли, а  эти  люди
Остались  грабить  до  конца  вдову.
Кривятся  в  бородатых  лицах  губы
Сталь  отражает  яркую  луну.
Где  меч,  а  где  копьё, а  у  большого
В  руках  сверкает  боевой  топор.
И  вот  в  конюшню  семеро  заходят
Весь, освещая   факелами  двор.               
Вошла  вся  Чудь, а  у  дверей  остался
Тот  с  носом, местный, мало ли  чего
Но  только  оглянуться  он  собрался,
Как  шея  с  хрустом  свёрнута  его.
Упал  на  снег, в  глазах  его  всё  гаснет.
В  последний  миг, увидел  он  ладонь,
Что  поднимает  меч  его  упавший,
И  сон  перековало  вечным  льдом.

                Чудь. – Языческое  финское  племя.

Вдруг  дверь  конюшни  хлопнула  засовом
Все  обернулись, факелом  светить.
Внутри  закрыты, только  кто  позволил
С  убийцами  рискованно  шутить. 
Тут  вроде  никого, но  в  чём  тут  дело.
- Он  где-то  здесь,  внутри,  давай  искать.-
И  двинулся  один, открыть  хотел  он.
И  в  этот  миг  лучом  блеснула  сталь. 
Свалился  воин, а  упавший  факел
Был  брошен  кем-то, сразу же  в  ведро.
И  вот  бросок, меч  вылетел  с  ухвата
Сквозь  всю  конюшню, и  попал  в  того.
Который  нёс  последний  факел  с  ними
Упал  огонь, а  на  него  он  сам,
Погасло  всё  во  мраке  тёмно-синим,
Узнать  лишь  можно  всё  по  голосам.
Последняя  надежда, если  факел
Под  воином  убитым  не  погас.
И  тот,  что  с  топором  рванулся  с  храпом.
Но  враг  их  был  сильней  и  в  этот  раз.
Копьё  осой  вонзилось  ему  в  спину.
И  началась  жестокая  резня.
Как  мухи  что  попали  в  паутину.
Беспомощна  была  их  слепота.
Всё  улеглось  в  конюшне,  стихли  стоны
Засов  упал, открылась  плавно  дверь,
Выходит  Юрий  с  топором  пудовым
Не  человек, теперь  он  дикий  зверь.
В  глазах  его, застыло  хладнокровье
На  всём  лице  засохший  крови  след.
В  дом  осторожно  входит  наготове
И  вот  засада, только  толку  нет.
Всего  их  двое  в  доме  оставалось
Двойной  удар, но  Юрий  это  ждал
Он  позабыл  такое  слово  - жалость!
Топор  железно  это  доказал.
Он  развязал  вдову  и  та,  рыдая
Всё  рассказала,  что  смогла  узнать
И  под  конец  сказала  - я  не знала,
Что  ты  искусно  можешь  воевать.-
Он  молча  встал, и  также  молча  вышел
На  улице  присел  у  старика.
И  что он  там  шептал, никто  не  слышал,
После  чего,  собравшись,  ускакал.
Вдова  его  таким  ещё  не  знала
Куда  девался  тихий  паренёк?
И  на  прощанье  слёзно  умоляла
И  он  ответил; - Я  вернусь, дай  срок.-
Сначала  конь  не слушался, но  после
Он  удержал  его, и  скрылся  в  ночь,
В  тот  дальний  край, откуда  эти  гости.
Чтоб  чем  сумеет  девушке  помочь.               
Далёк  был  путь, но  нюх  его  звериный
Помог  найти  её, в  чужих  краях.
На  деревянной  крепости  старинной,
Трепещется  крестовый  белый  стяг.
На  нём  был  крест, и  меч  сияет  красный 
Знакомый  Орден – вечный  кровный  враг.
Но  только  не  они,  а  он  опасность.
Тот  воин,  что  прошёл  когда-то  Ад.
Всего  за  день, узнал  он  всю  округу.
Вдоль  по  реке, во  все  зашёл  дома.
Чтоб  выжить  ночью, в  ледяную  вьюгу,
Собственноручно  заколол  коня, 
Он  пил  настой, и  помнил  те  советы
Что  травница  в  родном  дала  краю.
В  себе  хранил  все  древние  секреты 
Как  силы  восстанавливать  в  бою.
И  вот  на  третий  день, дождался  парень
В  доспехах  рыцарь  скачет  вдоль  реки,
А  с  ним  ещё  солдаты, только  пара,
Но  сзади, где-то  в  метрах  десяти.
Из  леса  Юрий  вышел  перед  ними
Через  плечо,  держа  топор  стальной 
И  по  германски  без  акцента  крикнул.
Тот  удивился  рыцарь  молодой.
Он  был  уверен  слишком  в  свои  силы,
И  потому  вплотную  подпустил.
А  русич  говорил  легко, красиво,
О  том, что  сам  он  крестоносцем  был.
А  эта  вся  одежда - маскировка 
Чтоб  у  врагов  не  возникал  вопрос,
И  в  самом  деле,  виделась  сноровка,
Ведь  русич  этот  среди  них  и  рос.
Но  только  он  приблизился  вплотную
Вдруг  скинул  крестоносца  прямо  в  снег,
А  сам  в  седло  вскочил  и  напрямую
Навстречу  схватке,  где  трусливых  нет.
С  двух  рук  топор, что  может  быть  сильнее?
Рвалась  кольчуга,  как  рвалась  судьба.
Снег  розовел, а  воины  бледнели
Лишь  рыцаря  он  пощадил – пока.
Но  вот  когда  тот  рассказал  подробно
Его  пришлось  отправить  в  мир  иной.
В  доспехи  облачился  Юрий  ровно
Чтоб  двинутся  на  необычный  бой.
Побрился  утром,  словно  Рижский  рыцарь.
И  взял  письмо, которое  тот…  вёз.
Направился  с  ним  в  крепость  рысью
Через  седло  топор, наперекос.
Они  его  впустили, так  как  ждали
Приезда  жениха, он  им  писал. 
А  это  был  посланник   со  словами
Жених  через  семь  дней  пребудет  сам.
Они  ему  как  гостю  дорогому
Показывали  крепость  всю  с  их  жизнью.
Сказали, что  купили  молодую,
Как  честную  невесту  для  женитьбы. 
Держали  её,  так  как  подобает
Невестам  жить, для  знатных  женихов.
И  словом  даже  злым  не  обижали,
Боялись  в  страхе  похоти  грехов.
Она  смирилась, и  уже  покорно
Была  к  любому  вызову  судьбы.
А  там,  в  подвале  русичи  в  оковах.
Вдвоём  сидели  ровно  ползимы.
В  окно  его  увидела  Божана
И  сердце  сильно  стукнуло  в  груди
В  доспехах  крестоносца  заезжал  он
В  сруб  крепости, под  гербом  впереди.
Услышав  голос,  с  детства  ей  знакомый
Но  это  не  родной, чужой  язык.
Она  вся  побледнела, в  горле  комом.
- Предатель.- Прошептала,  стиснув  крик.
И  вспомнилось  ей  детство  с  этим  парнем.
Он  был  ей  как  родной  постарше  брат.
А  вот  сейчас  он  стал  ей  самым  крайним
Как  самый  главный  и  жестокий  враг.
А  Юрий  тут  узнал  такую  новость,
Что  под  ногами  вздрогнула  земля.
Через  неделю  рыцарь  Хейгард  в  гости,
Прибудет, по  каким-то  там  делам.
В  ладонях  кубок  вздрогнул, но  спокойно
Глотнул  перед  вечерним  сном  вина,
С  дороги  отдохнуть  прилёг  покорно.
На  небо  плавно  выплыла  луна.
Но  только  улеглись  все, кроме  стражи,
Лишь  снег  кружила  слабая  метель.
Спустился  русич  к  пленным, точно  также.
Как  днём  спускался, и  открыл  им  дверь.
Их  план  был  прост, но  главное  Божана 
Знать  не  должна, что  Юрий  за  одно.
Чтоб  в  случае  нелепого  провала,
По  слабости, не  выдала  его.
Встал  Юрий  с  луком  за  большой  колонной
Когда  они  взломали  её  дверь.
Он  прикрывал  их  тыл, когда  по  склону
Спустившись  по  верёвке, шли  в  метель.
Вдруг  стражник  крикнул, - вот  они  смотрите!-
Но  русич  точно  выпустил  стрелу.
И  поджигая  сено,  факел  кинул
Чтоб  сбить  их  с  толку  и  отвлечь  в  бою
Кто  выбегал,  ещё  не  понимая
А  кто  был  просто  в  латы  не  одет,
Но  этого  топор  не  разбирает
В  дыму  огня, на  всё  один  ответ.
Ворота  распахнулись  и  погоня
Но  Юрий  выбил  крайнего  с  седла.
И  вместе  с  ними  выскочил  на  волю
Под  шлемом, не  видать  его  лица.
А  беглецы  нашли  коней  под  елью
Где  Юрий  для  побега  приберёг,
И  дальше  заметая  след  метелью
Ушли  в  глубь  леса, дальше  от  дорог.
И  только  Борислав  услышал  крики
Остановился, и  взглянул  назад,
Он  видел,  как  рубился  тот  безликий,
Тот  крестоносец, что  порвал  их  ад.
Уже  полгода  здесь, в  убогой  яме
Запомнит  сотник  это  навсегда.
Он  был  так  слаб, в  седле  сидел  едва ли
И  вряд, ли  сможет  биться  как  тогда.
- Прости  нас  незнакомец  ради  Бога.-
И  Борислав  продолжил  путь  в  леса
Там  впереди  ждала  домой  дорога.
Закончилась  их  роковая  полоса.
Врезаясь  в  спину,  Юрий  бил  с  размаху.
Не  сразу  разобрались, что почём. 
Догнав  погоню,  словно  встал  на  плаху
Он  был  им  справедливым  палачом.
Их  было  пять, но  что  они  хотели?
Решить  судьбу  тех  слабых  беглецов?
Но  вдруг  их  гость  в  бою  на  самом  деле
Их  перебил  как  маленьких  птенцов.
Всё  видели  как  рядом  с  лесом  в  поле
Их  гость  бросал  на  снег  последний  труп.
Но  в  крепости  уже  не  до  погони,
Тушить  пожар  спешили  все  вокруг.
На  утро  только  кончилась  тревога
Не  объяснить  предательство  не  как.
И  если  есть  у  Юрия  дорога.
Она  вела  сюда, а  не  назад.
Со  временем  спокойствие  настало
В  дыму  собаки  сдохли  как  одна.
И  по  ночам  не  слышно  больше  лая
Но  только  что-то странное  в  лесах.
Тут  по  ночам  в  округе  волки  выли
И  вот  теперь  не  слышен  вой  нигде. 
Как  добрый  знак  с  небес  великой  силы,
Они  это  восприняли  к  себе.               
Через  неделю  Хейдгард  прибыл  в  крепость
С  ним  сын, и  только  сорок  человек.
В  бою  два  дня  назад  была  нелепость
Предательство, и  оправданий  нет.
Союзники  их  бросили  и  в  бегство,
Вся  Чудь  бежала, открывая  тыл.
Но  Хейгард  уцелел  во  славу  чести,
Хотя  своих  солдат  там  положил.
На  следующий  день  после  приезда,
У  местных  продовольствия  забрать,
Отправились  солдаты, но  все  вместе
Пропали  без  следа, все  сразу  пять. 
К  ним  каждый  день  ходил  народ  с  поклоном
Кто  нёс  курей, а  кто  нёс  молоко.
По  мелочи  торговля  шла  спокойно
Но  с  тем  побегом,  вдруг  пропало  всё.
Но  видно  этот  враг  не  многочислен
Никто  не  видел  из  живых  его.
Решили  крестоносцы  сделать  чистку.
На  утро  выйти, и  зажать  в  кольцо.
Прозрачна  ночь, снега  в  лесу  искрятся.
А  за  рекой  в  кругу  больших  дубов,
Горит  костёр, а  в  нём  тела  дымятся
Разобрана  изба  была  для  дров.
Олег сидит, и зорко  смотрит  в  пламя
Склонившись  на  коленях  в  тишине.
Негромко  повторяя  заклинанье
Ушёл в себя, как будто  в  полусне
Огонь  жуёт  предложенные  жертвы
Трещат  дрова, великого  костра
Замолкли  в  эту  ночь, шальные  ветры
И  наточилось  жало  топора.
А  Борислав  дремал  в  рыбацком  доме
Он  с  остальными  всё же  не  ушёл. 
И  прикрывая  дальше  при  отходе
Всех  проводил  до  рощи  небольшой.
Его  в  рыбацком  доме  от  болезни
На  ноги  Юрий  ставил  эти  дни
Какие-то  отвары  так  чудесно
От  слабости  и  хвори  помогли. 
А  день  назад, из  дальних  сёл  за  лесом,
Привёл  сюда  под  двадцать  чужаков.
За  серебро  они  готовы  беса
Порвать  в  бою  на  тысячу  кусков.
И  вот  настал  тот  день  большой  охоты
Проходит  цепью  Хейгард  через  лес
А  на  другом  конце, на  встречу  хода.
Его  сынок  с  отрядом, Словно  пресс.
Идут  на  встречу  к  цели,  два  отряда
На  белой  ткани  красный  крест  горит.
Пусть  для  кого-то  жизнь  уже  награда,
Но,  а  кому-то  только  в  битве  жить.
Копыта  снег  подкидывают  к  верху.
Сучки  трещат  под  солнцем  золотым.
Вдруг  на  поляне,  на  дубовой  ветке,
Висят  два  волка, но  без  головы.
Пошли  вперёд, но  только  осторожно.
Уже  улыбок  нет  на  лицах  тех,
А  на  другом  конце,  где  Хейгард  тоже,
Идёт  на  встречу, окружая  всех.
Они  наткнулись  на  больших  два  дома,
Но  жителей  там  было  ни  души.
И  также  пару  волков  безголовых,
Висели  в  этой  проклятой  глуши.
Уже  хотели  дальше  продвигаться
Как  вдруг   стрела  скосила  одного.
И  кто-то  словно  зверь  лесной  сорвался,
С  ближайшей  крыши  дома  на  седло.
Но  он  не  сел, а  пробежал  умело,
Сбивая  всадника  тяжёлым  топором
И  прыгнув  на  второго  сразу  следом,
Освободив  коня, он  сел  на нём.
Защёлкали, но  поздно  арбалеты,
Пригнувшись,  русич  проскакал  за  дом,
И  дальше  в  дебри  от  погони  этой.
Все  бросились  за  этим  дикарём
Но  Хейгард  оставался  где-то  сзади 
Всем  пешим  за  погоней  не  успеть.
Он  сам  не понял, кто же  был  в  засаде, 
Под  бурой  шерстью, кто  такой  он  есть.
А  крестоносцы  всё  быстрей  и  ближе.
Он  скачет  по  дороге,  по  прямой.
Вот  чуть  пригнулся  незаметно  ниже
Но  не заметили  приём  его  такой.
А  там,  в  натяжке, крепкие  верёвки
Впиваясь  в  горло, били  по  лицу.
Между  деревьев  натянул  он  ловко,
Как  лучник  тянет,  жёстка  тетиву.
С  седла  валились  в  снег, и  под  копыта,
Тех,  кто  спешил  за  ними  вслед,
В  неразберихи  много  было  сбито.
Горячим  стал  февральский  белый  снег.
И  оторвавшись  сразу  от  погони
Исчез  в  лесу  их  одинокий  враг
Но  по  следам  глубоким  мчатся  кони,
То  через  рощу, то  через  овраг.
А  у  реки  они  его  поймали.
Но  конь  один, а  всадника то  нет
И  даже  когда  берег  обыскали
Как  будто  это  был  не  человек.
Там  где-то  в  глубине  с  другого  края
Шли  крестоносцы  цепью  в  тишине.
Всё  тщательно  подробно  проверяя,
Сын  Хейгарда  у  них  был  во  главе.
И  только  все  они  прошли  поляну
Как  вздрогнул  конь, у  рыцаря  с  копьём.
Вдруг  перед  ним  из  снега  встал  нежданно
Какой-то  варвар  в  шкуре  с  топором.
И  крикнул  так, что  конь  поднялся  дыбом.
Железный  всадник  вылетел  с  седла.
Не  крик,  а  рёв  полузвериной  глыбы,
Одна  нога застряла  в  стременах.
И  кинулся  на  пеших  без  разбора.
Но  только  тут, движений  лишних  нет,
Внезапность  это  козырь, тут  нет  спора.
И  в  быстроте, немалый  есть  секрет.

Вот  сквозь  рябину  храбрый  крестоносец
Копьё  сжимая, мчится  на  коне.
Но  Юрий  свой  топор  в  берёзу  бросил,
И  бросился  вперёд  на  зло  судьбе.
От  старого  пенька  вверх  оттолкнулся
Он  ловко  так  запрыгнул  на  седло,
В  его  ладони  нож  под  шлем  воткнулся
И  рыцарь  в  снег  свалился  тяжело.
В  одно  мгновенье  подскакал  к  берёзе,
И  вытащил  топор  свой  боевой.
От  одиночки  нет  для  них  угрозы
Когда  полсотни  с  ним  вступают  в  бой.
Пановой  Юрий  манит  их  в  капканы
Он  яму  сверху  ветками  прикрыл.
Вчера  засыпал  снегом  утром  рано
Копать  не  надо  было, ров  здесь  был.
Взлетели  птицы  от  такого  треска,
Весь  зимний  лес, хрустальной  стал  струной.
Остановится  поздно, и  все  вместе,
Слетели  друг  на  друга  всей  гурьбой.
Сигналят  в  рог,  как  зверя  загоняют.
Вот  Юрий  вверх  взбирается  на  холм.
Они  его  как будто  догоняют 
За  ним  спешат  уверенно  верхом.
Но  вдруг  от туда  сверху, пару  брёвен,
Скатились  в  крестоносцев  и  потом,
Какие-то  бандиты  или  воры
На  них  напали  сверху  напролом.
Не  долго  Борислав  сидел  в  засаде
Но  в  эту  схватку  так  и  не  вступил.
Он  с  Юрием  пошёл  в  обход, чтоб  сзади,
Ударить  сыну  Хейгарда, в  их  тыл.   
Наёмники  не  долго  продержались,
До  них  дошло,  что  враг  их  был  сильней.
Но  по  лесу  они  не  разбежались
Когда  сам  Хейгард  подойти  успел.
Терять  им  было  нечего, и  бились
Лишь  для  того  чтоб  выжить  и  уйти.
А  в  это  время  русичи  рубились,
У  ямы,  сына  Хейгарда  нашли.               
Известен  рижский  рыцарь  своей  славой
Которую  он  заслужил  в  боях.
Но  ради  удовольствия  облаву,
Решил  развлечься  на  свой  риск  и  страх.
Трубит  в  свой  рог, сигнал  даёт  он  сыну,
Когда  всех  до  единого  побил.
Не  мог  предвидеть, что  такие  силы.
Своих  солдат  так  просто  погубил.
Из  целой  сотни  вышло  только  тридцать.
Как  сердцем  гордым  больно  сознавать,
Что  эта  рвань  так  может  сильно  биться.
Какие-то  засады  расставлять.
А  вот  и  сын, он  скачет  одиноко
Шлем  закрывает  всё  его  лицо.
Вдруг  выезжает  русич  один  сбоку
И  все  бросаются  сжимать  его  в  кольцо.
По  снегу  он  уходит  вдоль  оврага,
За  ним  спешит  погоня  сквозь  кусты.
Пять  воинов  остались  для  охраны
Для  рыцаря  и  сын  там  впереди.
Из  вида  скрылись  где-то  средь  деревьев
Уже  почти  погоня  не  слышна.
И  сын  спокойно  подъезжает  первым
К  отцу, прижав  немного  стремена.

Под  гербом  родовым  его  доспехи
Где  поперёк  седла  лежит  топор
Трофей  наверно  взял  он  для  потехи
Но  только  он  приблизился  в  упор.
Так  сразу,  словно  сумасшедший  с  рёвом,
Пока  тут  не  опомнились  они.
В  смертельный  бой  внезапностью  манёвра
И  в  снег  все  пятеро  убитые  легли.
Он  снял  свой  шлем, в  лицо  взглянул  сурово
- За  мать  с  отцом, ответишь  мне  сейчас.-
Вдруг  замер  крестоносец  удивлённо
И  прошептал, - ты  копия  отца.-
- Твой  сын  погиб, и  ты  готовься  тоже.-
Но  Хейгард  меч  свой  острый  не  берёт.
Не  страх, а  дрожь  холодная  по  коже,
В  кривой  улыбке  перекошен  рот. 
Всё  в  памяти  верх дном  перевернулось
Но  сына  смерть  по  сердцу  кипятком.
- Я  мать  твою  любил. И что  случилось
Я  не  виновен. Бог  свидетель  в  том.-
Подняв  свой  меч,  он  с  горечью  добавил.
- За  сына.-  И  они  сошлись  в  бою.
Кружились  лошади, под  звон  калёной  стали,
С  ветвей,  сбивая  снега  бахрому.
Тяжёлый  рыцарь  сброшен  был  ударом
Потерян  меч  и  шлем  свалился  в  снег.
Ещё  одно  мгновение  и  даром
Он  был  рождён  на  этот  белый  свет.
Открыл  глаза  перед  последним  вздохом
Но  русич  не  ударил, - пощадил.
И  это  не  случайный  вышел  промах,
Он  громко  крикнул  рыцарю.- Живи.-
Никто  не  в  силах  сердце  открывая
Узнать  в  его  душе  его  секрет.
Как  много  варвар  всё-таки  скрывает,
Его  поступкам  объяснений  нет.
А  Борислав  быстрее  снежной  вьюги,         
Он  ускользнул  за  небольшой  рекой.
Туда, где  ждал  в  условном  месте  Юрий, 
Для  возвращенья  скорого  домой.               
Сперва  они  доехали  до  Пскова
Где  сотник  жил  и  где  давно  служил.
Потом  в  село  поехал  Юрий  вскоре,
Проверит  всех  знакомых  с  кем  он  жил.
На  сердце  у  него  была  Божана.
Сквозь  годы  прятал  бережно  в  себе
Не  выдавая  в  глубине,  держал  он
Все  чувства  свои  нежные  в  душе.
И  вот  однажды, около  колодца.
На  встречу  вышел  весь  седой  старик.
На  чёрной  рясе  крест  горит  на  солнце
И  пояс  весь  рисунками  расшит.
Монах-отшельник  движется  на  встречу.
Слез  Юрий  с  вороного  жеребца,
Но  странный  страх  сжимает  его  плечи
В  предчувствие  смертельного  конца.
И  вот  уже  совсем  не  понимая
В  ладонь  берёт  топор  как  на  врага.
В  тумане  мир  плывёт  и  утопает,
Но  видит  он, как  старика  рука.
Перекрестила, и  упал  под  ноги
Его  топор, а  следом  рухнул  сам.
Когда  очнулся, не  было  тревоги
И  не  было  в  округе  старика.
Какой-то  бред, но  стало  в  сердце  чисто.
Стал  снег  белей, и  воздух  очень  свеж.
Он  так  и  не  узнал, кто  успокоил  мысли
Кто  окрестил  зеркальностью  надежд.
А  между  тем  Божана  возвратилась
В  своё  село, но  прежде  побыла
У  тётки  по  дороге  погостила,
И  вот  родную  мать  вновь  обняла.
Вошёл  в  село, как  раньше  было  Юрий
В  знакомый  двор  к  высокому  крыльцу.
К  нему  Божана  вышла  только  хмурой
И  бьёт  ладонью  по  его  лицу.
- Как  ты  посмел  ещё  сюда  явиться?
Предатель! Я  всё  знаю  про  тебя.
Из  Риги  к  нам  в  село  ты  поселился
Мне  тётя  рассказала, знаю  я.-
И  улыбнувшись, он  ответил  с  грустью.
- Я  рад  был  снова  встретиться  с  тобой.-
По  снегу  уходил  с  хрустальным  хрустом,
Не  оглянувшись, к  бабушке  домой.
Зашла  за  дверь  Божана,  и  рыдая,
Своё  лицо  ладонями  прикрыв,
Чего-то  непонятное  шептала
Не  выдавая  чувств  своих  больших
Она  и  ненавидела  и  злилась
Но  в  тоже  время очень  дорог  ей.
В  кого же  она  всё-таки  влюбилась
Всё  вычеркнуть  ей  хочется  скорей.
От  матери  не  спрятать  в  сердце  грусти
Вдруг  постучался  Борислав  к  ним  в  дверь.
Спешил  из  Пскова,  догоняя  гостя,
Увидеться  он  с  Юрием  хотел.
Как  гостя  дорогого  Борислава
Впустили  в  дом, накрыли  ему  стол.
- Но  друга  мне  скорей  увидеть  надо.
Где  Юрий? Я  за  ним  сёда  пришёл.-
Божана  удивилась, и  сказала,
Что  в  крепости  всё  видела  тогда.
И  тётка  ей  родная  доказала
Что  он  из  Риги  перешёл  сюда.
Тут  встала  мать,- Да  что  ты,  в  самом  деле?
Я  видела  вот  так  как  здесь  тебя.-
И  рассказала, как  в  ту  ночь  хотели
Её  ограбить, но  всё  было  зря.
До  мелочи – как  есть  пересказала.
Как  Юрий  с  ними  смело  воевал.
Такого  от  него  не  ожидала,
И  Борислав  не  выдержал  и  встал.
- Тот  долгий  плен  забыт  уже  не  будет.
И  день  спасения  запомнил  навсегда.
Рискуя  жизнью, дал  бежать  нам  Юрий,
И  это  всё  он  сделал  для  тебя.-
А  дальше  Борислав  сказал  про  Ригу.
Как  сделали  мальчишку  сиротой,
Запомнил  с  детства  кровную  обиду,
Ведь  он  боярин  кровный  родовой.
И  отмстил  в  лесу  как  подобает
Мужчине  поступать  с  его  врагом.
Но  вдруг  Божана  молча  выбегает,
Накинув  шубу  с  меховым  платком.
На  кладбище  стоял,  пригнувшись,  Юрий.
Здесь  Травница  лежала  и  Борай,
Жена  его  скончалась,  в  туже  вьюгу
Как  вместе  жили, так  ушли  все  в  рай.
Достал  он  перстень  родовой  отцовский
В  лучах  блестит  на  гравировке  крест.
Играет  перстень, отражаясь  в  солнце
Тот  чёрный  цвет  исчез  бесследно  весь.
Одел  на  палец, по  размеру  точно.
Вдруг  слышит  голос  тихий  за  спиной.
- Прости  меня, конечно,  если  сможешь,
Я  виновата  вся  перед  тобой.-
- Напрасно  злилась, на  тебя  я  прежде.-
И  опустилась  перед  ним  на  снег.
И  он  присел, обняв  за  плечи  нежно.
- Мне  на  тебя  обиды  в  сердце  нет.
Они  остались  вместе  на  все  годы.
Венчались  в  Пскове, раннею  весной.
А  Хейгард  стал  аббатом, и  по  новой
Взглянул  на  жизнь,  в  стране  уже  другой.