Одиночество

  ***
Ей было одиноко как никогда. Одиночество поглощало всё вокруг, рушило всё…
И те стены, что вмещали в себя Одиночество, казались тесными и душными.
      Её тело, там, где виднелись голубые нити вен на кисти и на внутренности ног были все в тоненьких полосках ранок.
 Ранки складывались в узоры. Символ их был жуток своим таинством.
      Лиловые  кровоподтёки, разветвляясь, обозначались на коже. Кровоподтёки были солёными и вязкими на вкус, если припасть и попробовать на кончик языка.
      Она была раненным дельфином.
Она отложила лезвие куда-то на шершавую поверхность грязного пола. Казалось  боль от порезов вытесняла чувство Одиночества..
Одна боль перекрывала другую боль, и от того становилось легче.
 Но это ощущение было обманчивым. Облегчение приходило ненадолго.
 Боль постепенно возвращалась.
Боль пульсировала где-то очень глубоко.
Боль Одиночества была сильнее любой боли на свете. Всё  тело разрезало, жгло, в особенности там, где нежная кожа разделялась, открывая и обнажая кровавое месиво.
Когда на это место падали солёные капли слёз,  боль становилась невыносимой, настолько невыносимой, что всё в глазах взрывалось на вспышки тьмы и света, расплывалось радужными кругами.
      И тогда приходили они..
Безмолвно  они стояли над ней иногда очень-очень близко, иногда, то, приближаясь, то исчезая…
 Прикосновения  их к её коже были отвратительными, мерзкими, звук их голоса, их движения: всё было невыносимым…и даже шёпот их, казалось, нестерпимо было слышать..  Нежные  её ушные перепонки не могли выносить даже тихих шагов приходивших,.
Она  закрывала глаза..
Эти последние дни были особенно невыносимыми. Комната. Кровать. Стол.
 За столом она писала что-то неопределённое.
 Вот  и всё что окружало её в это время. И смерть не казалась такой страшной.
  В минуты, когда Одиночество достигало своего апогея, она желала смерти, её холодных объятий.
Тогда она открывала все окна и сидела по ночам, смотря с высоты 13 этажа на жёлто-чёрный мир внизу, и ветер перебирал на её теле узоры, оставшиеся от схватки со старухой смертью….
Она таяла, исчезала. Как исчезает облако в небе, гонимое ветром, из ниоткуда в никуда. Одиночество давило своей необходимостью.
Прозрачные занавески напоминали лёд, который по неизвестным причинам вдруг стал кружевным,  лёгким и мягким на ощупь.
Грустное солнце опускалось, оставляя мокрые дорожки на её щеках. Зачем эта жизнь? Зачем этот вечер, эта ночь? Эта круглая оранжевая луна? Если очень-очень приглядеться, то можно увидеть, как она ухмыляется, пронзая землю единственным золотым вытекшим глазом.
Не было сил жить, не было сил умереть, не было сил думать.
Всё это сон или жизнь вне жизни ?
Она никогда не умела находить удовольствие в Одиночестве.
Со стороны это казалось так просто.
 В шумных компаниях, из которых хотелось убежать, она жаждала Одиночества. Но его приход пугал её. Она не могла быть с ними и не могла быть без них. Бытиё ограничивалось стенами квартиры. Стенами.
Самым страшным была неутолимая никогда жажда теплоты человеческого тела.

....