Ну-у...

Откуда-то сверху на улицу опускался снег, сухой и ленивый. И Лиска, карябая ноготком скатерть, также лениво вспоминая что-то свое, неожиданно поделилась с Ворчиком:

- Как пух. Тополиный. Помнишь?..

- Ну… помню. Сходство нашла… Снег лучше! Понятнее.  Праздник напоминает… вначале... Холод… подумаешь! Не впервые же?..

Она усмехнулась. Передразнивая, поджала губы – как все ожидаемо-о... Но хотелось радости и выигрыша! Нельзя вечно пользоваться обидой – она оставляет след где только можно: на сердце, в мыслях, у глаз… А взгляд... даже самый восхитительный взгляд… сам обманывается и портится. Ворчик не прав – но и ей это зачем? И она улыбнулась, принимая виновность на себя:

- Может, сорвемся на юг: к морю, солнцу?.. Давно…

- Соскучилась… После такого лета? Ну, а дела?.. Я и так ничего не успеваю…

Им принесли яичницу – его восторг! – приготовляемую только здесь! кофе, ножи с вилками в салфетках на блюдечке. А он смотрел на нее с серой растерянностью – почему  женщины так мстительны и беспощадны именно за столом или в постели? Потом быстро-быстро изрезал ярко-желтый завтрак, и отодвинул тарелку, ничего из нее не убавив. И снова с восхищением смотрел, как она неторопливо и изящно управляется со своим завтраком. Пьет кофе, будто не замечая его настроения. И опять что-то вспоминает:

- Курков звонил. Спрашивал, когда к тебе лучше подъехать…

- Зачем? У нас с ним давно тики-чики-бряк!..

- Ворчик… друг же!..

- Враг лучше: не попросит взаймы, не предаст!.. Как дети… В самом деле… Я не знаю… Ну… едем?

- Ну-у… Куда? – она опять улыбалась ему беззаботной прелестью и любовью.

- Ну…не знаю… Мне на работу надо…
 
- Ну-у?.. Смелее, Ворчик!