Сказки из салона автомобиля

 
Мне в моём автомобиле
внуки как-то поселили
очень мягкие игрушки:
развесёлые зверушки.
Всё зверушечьё семейство
производит чудо-действо
для меня, когда в пути
устаю я руль крутить.
Начинают вдруг зверушки
тихо сказки-завирушки
складно сказывать свои,
не дремал чтоб я в пути.
Что от них я услыхал –
на бумагу записал
для своих внучат и прочих,
вообще для всех охочих
слушать сказок перекрутки,
анекдоты, просто шутки,
побывальщин дребедень,
где и тень через плетень.
И живу я так с тех пор:
как ближайший светофор
обогну подковою –
слышу сказку новую.


* * *
В дальнем рейсе, в поздний час
дребезжал мой старый ГАЗ,
жрал безжалостно бензин…
А в салоне я – один.
Слышу тонкий голосок:
Хочешь сказочку дружок?
Оглядел салон авто –
не сидит ли лишний кто?
Я один и лишь игрушки
над рулём сидят. Зверушки!
Вдруг я вижу, что тигрёнок,
очень маленький зверёнок,
подмигнул одним глазком,
ярким красным язычком
облизал пушистый нос
и серьёзно произнёс:
- Это я, тигрёнок-Хан,
(мой прапрадед сам Шерхан),
пожелал тебя развлечь
и веду с тобою речь.
За любовь ко мне и ласку
расскажу тебе я сказку
или быль, уж как пойдёт,
не могу сказать вперёд.
Ты же руль авто крути
и смотри, что впереди.
На меня настроив уши,
начинай-ка сказку слушать.
Я тигрёночку кивнул,
ухватил покрепче руль,
что-то промычал невнятно,
но тигрёночку понятно:
то ли из мычания,
то ли из молчания.
На меня он глаз скосил
и баском заговорил.

СКАЗКА ТИГРЁНКА-ХАНА

Не на небе, на земле,
то ли в джунглях, то ль в тайге
жил да был огромный ТИГР!
Он не знал азартных игр,
не слыхал про фестивали,
где поются трали-вали,
не знавал олимпмад.
Был охоте только рад,
да ещё своей Лисице,
грациозной молодице…
Как-то раз его Лисица
возжелала поживиться
чем-нибудь в одной деревне.
Проползла среди деревьев,
перепрыгнула забор
и, в ночи, горящий взор
устремила на окно.
Освещённое, оно
привлекло её вниманье.
Голубое в нём мерцанье
приковало взгляд Лисицы.
Увидала молодица
телевизор «Электрон».
На экране – стадион,
на подставке – чемпион!
И ему со всех сторон
рукоплещет всё живое.
Чемпион стоит, спокоен,
знает сам, что он достоин
поклонения и славы
в результате той забавы,
где других он победил,
не жалея своих сил.
Призадумалась Лисица.
Без поживы молодица
в своё логово пришла.
Тигра там она нашла.
Он на завтрак ей принёс
сразу двух рогатых коз.
Но Лисица есть не стала,
потянулась и сказала:
- Скучно мы с тобой живём:
рыщем ночью, дрыхнем днём,
ни цветов тебе, ни славы!
А ведь есть олимпиады,
кубки, грамоты, венки!
Ты, пожалуйста, смекни.
Кто силён и быстр, и смел?
Сколько б ты наград имел,
сколько славы и почёта?
Неужели нет охоты
поблистать в лучах хвалы?
Чем других-то хуже мы?
Мне бы тоже был поклон:
как ни как – муж Чемпион!

Докучала так Лисица
Тигру долго. Ведь водица
и по капле камень точит.
Вот уж Тигр взаправду хочет
объявить себя спортсменом,
чемпионом непременно,
но не может выбрать он:
в каком виде – Чемпион?!
Если в беге – Лань быстрее,
если в силе – Слон сильнее
и в борьбе, давно не он,
средь борцов – Лев чемпион.
Виды спорта перебрав,
изучивши спортустав,
Тигр в растерянность пришёл,
так как так и не нашёл,
где и в чём в уставе оном,
мог бы стать он чемпионом.
Тигр сказал своей Лисе:
- Перебрал я виды все
разных спортсоревнований
и не вижу оснований
победить, хотя б в одном.
А ведь кажется не гном,
не Зайчонок трусоватый,
не Ленивец староватый,
но чего-то не хватает.
Чем другой зверь побеждает?
И ответила Лиса:
- Виноват во всём ты сам!
Ныне спорт давно не тот:
побеждает в беге Крот,
лучше всех плывёт Корова,
выше прыгает Свинова,
бог гимнастов Бегемот!
Стало всё наоборот.
А секрет всего один!
Ныне в спорте господин
над другими раза в три –
кто побольше даст жюри!
Спонсор у кого «лохматый»,
может выложить «на лапу»
пачек несколько «зелёных»
для судейских, в злень влюблённых…
Тигр подумал и решился:
на охоте отличился
и быка-здоровяка
задавил наверняка.
И огромную ту тушу
он не стал, конечно, кушать,
а сволок, как свой презент,
в олимпийский комитет…
Тигр теперь за свой презент,
комитета ПРЕЗИДЕНТ!

Вывод сказки очень прост:
Ухвати судьбу за хвост!
Стать не можешь чемпионом –
стань по должности над оным…


* * *
Хан умолк. Глядит вперёд.
Совершая поворот,
я чуть-чуть не въехал в будку.
Тормознул! Пропел побудку
тормозами всем ментам,
да и сам очнулся там
от рассказа наважденья.
Съехал без предупрежденья
на полянку, под кусток
и улёгся спать на срок
отведённый всем для сна.
Бледнолицая Луна
заглянула мне в салон,
погрузила меня в сон.

* * *
Ехал я в командировку,
вёз товара упаковку,
ехал долго, подустав,
за рулём «клевать» я стал.
Слышу, вдруг, пищит мне кто-то:
- Тяжела твоя работа!
Пробудился чтоб задор,
тебе нужен разговор!
Глаз скосил я на игрушки.
Тихо все сидят зверушки,
а на зеркале Мышонок
завертелся. Голос звонок –
это он «сморчок» пищит
и со мною говорит.
А Мышонок подмигнул,
рот в улыбке растянул,
пискнул, словно рассмеялся,
на цепочке раскачался,
добрым взглядом одарил
и опять заговорил:
- Чтоб отвлечь тебя от сна,
есть и сказочка одна.
Расскажу её, коль хочешь.
Среди сказок разных-прочих –
эта сказка про мышей,
коих гонят все взашей
отовсюду, как вредителей.
Во вражде той победителей
не бывает никогда,
так-то, люди-господа…
Я сказал, что слушать сказку
буду рад. Свою побаску
начал сказывать Мышонок.
Был рассказчик он – преловок!

СКАЗКА МЫШОНКА

Жила на свете Мышка,
воришка и лгунишка.
Однажды повстречала
Мыша оригинала:
не крал он и не «ботал»,
старательно работал,
старательно учился
и многого добился:
квартиры, дач, «зелёных»
и степеней учёных,
был скромен, не спесив
и сказочно красив,
да ещё читал он книжки
не для Мышкиного умишки.
Мыш средь книжек как король,
а вниманья Мышке – ноль.
Мышка хвостиком вертела,
прыскала духами тело,
завивалась, подстригалась,
с маникюршами общалась,
наводила макияж,
отвлеклась от всяких краж,
за задельем к Мышу ходит,
томных глаз с Мыша не сводит,
ну, а Мыш – ни в зуб ногой:
без внимания, хоть вой.
Мышка очень обозлилась
(стало быть – она влюбилась),
побежала в институт,
стала грызть гранит наук.
Перегрызла горы книг.
Наступил желанный миг:
Мышке выдали диплом,
краснокорочный при том.
Вот она в аспирантуре
(ей наука по фигуре),
а её руководитель
Мыш – желанный искуситель.
Мыш и Мышка с этих пор
из своих отдельных нор
сделали одну нору
и научную «игру»
да с любовной совместили.
Вместе ели, вместе пили,
вместе двигали науку,
шли по жизни рука в руку,
старость встретили вдвоём,
хоть Мышат и полон дом.
Всё у них как у людей
было до последних дней.
Сказка – ложь, да в ней намёк,
мышкам сереньким урок:
с кем поведёшься –
от того и наберёшься,
но не лишне досказать:
если есть желанье брать…


* * *
Смолк Мышонок, усмехнулся,
на цепочке повернулся,
превратился в безделушку,
в безголосую игрушку.
А моя прошла усталость,
сказочка в мозгу осталась,
ехал я и веселился,
словно в Мышку сам влюбился.


* * *
Еду как-то по делам,
а в делах моих бедлам.
Еду, голову ломаю,
что мне делать? Ну, не знаю.
На душе полнейший мрак,
в голове сплошной бардак,
мысль срывается на слоге,
не фиксируясь никак –
в общем – форменный дурак.
Над приборами, на полке,
где косят на Зайца Волки,
КаВээНовский Кивин,
ярконосый господин,
к переносью свёл глаза,
неожиданно сказал:
- Что же, друг ты мой, не весел,
буйну голову повесил,
что так сильно загрустил?
Аль не стало к делу сил?
Скрасить я хочу твой путь:
расскажу чего-нибудь,
может быть, что я – Кивин
сказкой думам дам твоим
необычный, новый ход,
и тогда в делах разброд
стройный вид приобретёт.
Помолчал Кивин немножко,
по панели шлёпнул ножкой,
алый носоклюв раскрыл
и опять заговорил.

СКАЗКА КИВИНА

В одном лесу, среди дерев,
жил-был бездомный Тетерев.
Не бомж: и пух, и перья есть,
за красоту – от самок честь,
род вёл от самого Тетери,
его к столу – любые звери.
В родстве имел он, говорят,
певца-красавца Глухаря.
Гнезда же, дома своего,
никто не видел у него.
К осёдлости имея «жажду»,
задумал Тетерев, однажды,
построить собственный коттедж.
Пришло желанье, хоть зарежь.
Стал думать Тетерев о том,
как? из чего? построить дом.
Кирпич – в лесу не раздобыть.
Деревьев много, стало быть,
из брёвен надо строить дом,
тут не до каменных хором.
Что ж, строить дом пришла пора,
но нет для стройки топора,
нет кузнеца – топор изладить,
нет мастеров, чтоб дом поставить,
то этого нет, то – того:
нет, кроме леса, ничего.
И Тетерев тогда решил:
коль стройке надо много сил
и времени отдать немало,
отдать перо, и пух, и сало,
то он и без коттеджа-дома
как жил, так проживёт до гроба.
Зимою ноченьки-продроги
он передремлет и в сугробе.
Сказал и сделал! Спит в снегу,
про стройку дома ни гу-гу…


* * *
В лесной избушке жил Мужик,
Мужик охотиться привык:
охотой жил, ему охота
была и отдых, и работа.
Однажды зимним летом,
                поутру вечером
                Мужик встал,
на босу ногу топор надевал,
топорищем подпоясывался,
на охоту ехал – шёл путём-дорогою,
трясся на сцепке саней с дрогою
и видит:
             Плывёт на утке море,
веселится на просторе.
Мужик камень бросил –
не добросил.
В утку, вроде бы, попал,
да камень в стороне упал.
Утка вспорхнула, да так умело,
что море с уткой улетело!
Увидел Мужик в снегу дырку,
сунул в дырку носопырку,
а в дырке Тетерев сидит,
да на Мужика глядит.
Взял Мужик Тетерева в мешок
и местному Царю в дар отволок.
Дал Царь Мужику денег пятёрку
и медаль «Золотую Тетёрку».
Побежал Мужик домой, по ковылям.
Видит – коней пасут там.
Взял да и сменял «Золотую Тетёрку»
на кобылу с жеребёнком.
Погнал их через поле –
видит: стадо коров на воле.
Захотелось Мужику корову,
хоть удавиться впору.
Обменял кобылу с жеребёнком
на корову с телёнком.
Погнал их поздно-рано,
а тут навстречу отара баранов.
Чабаны Мужика обступили,
что-то не по-русски ему говорили,
шашлык предлагали,
вина наливали,
клялись Кораном
и ушёл от них Мужик с одним бараном.
Долго ли, коротко шёл,
но где-то за барана петуха нашёл,
петуха обменял на батожок
и прибыл на лужок.
На лужке стоял кабак.
Обойти его – никак!
Зашёл мужик в кабак,
пропил сначала пятак,
а потом и всю пятёрку,
рассказывая байку про «Золотую Тетёрку».
Пьяным прибыл домой,
а там Баба-домовой.
Батожком Мужика отходила
и спать уложила.

* * *
А Тетерев стал у царя жить,
не очень тужить,
с Царём дружить.
Скоро многое стал уметь,
вместе с Царём кричать:
                - Не сметь!
На вопрос:
                - Ты кто? – грудью поперев,
отвечать:
                - Я царёв Тетерев!
В застольях царских, при общем внимании,
кричать тост:
                - За компанию!
Но всему приходит срок.
Скоро Тетерев занемог,
стал чахнуть от скуки.
По совету царёвой суки,
от Царя он улетел
и в лесу на берёзу сел,
и на весь лес запел.
Друзья Тетерева его услыхали,
немедленно прилетали.
Загуляли они всей стаей
и тут же добычей охотников стали:
попали в сети,
как малы дети.
Стали охотники их из сетей вынимать,
да в мешок совать.
а Тетерев вцепился в сеть
и орёт:
           - Не сметь!
Подивились охотники с его слов
и спрашивают:
                - Кто таков?
А он орёт, весь посерев:
- Я царёв Тетерев!
- А сюда как попал, в твою каналию!
Отвечает:
                - За компанию!
Испугались охотники царской мести
и отпустили Тетерева с Тетёркой вместе.
(Была с ним такая, хотя и не золотая).
Полетел Тетерев на свою берёзу,
а тут случись – морозу.
Пал Тетерев в снег, на ночёвку,
а чёрт принёс Лису-плутовку.
Нашла она тетеревиную норку
и сломала Тетереву холку.
Отобедала Лиса.
Вот и все чудеса.
Хочешь уметь ловить рыбку –
не делай дважды
                одну и ту же ошибку!

Кивин умолк,
а я взял в толк:
выход в безвыходном деле найдётся
у любого,
если он в ошибках разберётся!


* * *
Сутки я уже в пути,
сутки с гаком – впереди.
Мне давно уже пора
где-то встать и до утра,
хоть немного отдохнуть,
безопасно чтобы путь
свой продолжить. На стоянку
заезжаю. Кильки банку
запиваю кофе чёрным,
табаком дымлю убойным,
и, раскинувши сиденья,
спать ложусь, но с удивленьем
замечаю через час:
ни один не дремлет глаз.
То ли шум машин мешает,
то ли кофе возбуждает,
то ли дум нелёгких суть
не дают никак заснуть.
Слышу, вдруг, что Заяц с Волком,
сидя над рулём на полке,
завели друг с другом спор.
Вот их диспут-разговор.
Волк: Ну, Заяц длинноухий, ты попался!
Хоть плюшевый и нашпигован ватой,
ты для меня зайчатиной остался,
добычею желанной и богатой.
Заяц: Да погоди! Ты сам-то из чего?
Из лоскутков и ваты сделан тоже!
Игрушки мы! Нас поломать легко,
иль выбросить, коль есть, кто подороже.
Волк: Как – выбросить? Не безделушки мы!
Создатель наш нас для чего-то создал.
Заяц: Судьба играет в жизни и людьми!
И их швыряет в мусорник позорно.
Волк: Ну, Заяц! Ну, философ! Ну, стрекач!
Нарисовал житуху, хоть заплачь.
По-твоему: Мы все – Судьбы игрушки?
Да я – игрушка маленькой девчушки!
Она меня с любовью, от души
здесь поселила! Ухом не маши!
Заяц: Подумай, Серый, коли не дурак:
Судьба для всех – таинственнейший мрак!
Ни людям и ни нам с тобой
не сторговаться с собственной Судьбой.
С одним она безжалостно остра,
к другим великодушна и добра,
но почему и по каким причинам
не разобрать ни бабам, ни мужчинам,
ни зайцам, ни волкам, ни ватным,
                ни живым –
все под пятой Судьбы и ходим, и лежим.
Волк: Я что-то не пойму: ты, Заяц – фаталист?
Чего ж тогда дрожишь, как тонкий лист?
Твоя Судьба – обедом быть моим,
давай за то, мою Судьбу почтим.
Моя Судьба – насытиться тобою.
Твоя Судьба безжалостна, не скрою,
но раз она твоя – будь тем доволен,
что изменить её ты всё одно не волен.
Заяц: Ты, Волк, однако, идиот!
Ты загляни-ка себе в рот.
Чем разжуёшь ты свой обед,
ведь у тебя зубов-то нет!
Твоя Судьба тебе их не дала!
Ну, что, Волчара! Как дела?
Волк: Так проклянём же ворожбу!
Забудем прежнюю вражду
и сувенирами смешными
послужим, даже разъездными.
Заяц: Согласен, Волк! Давай же спать.
Нам завтра раненько вставать
и в этом стареньком авто
трястись!
Волк: А то!
 

* * *
Стихли звери. Тьфу! Игрушки!
Моей внучечки зверушки.
Я подумал:
                - А ведь правы
эти внучкины забавы:
Мы – Судьбы своей – игрушки!
Её нити, завитушки,
петли, сгибы, узелочки –
быта нашего денёчки…
Я вздохнул, закрыл глаза.
Отпустились тормоза,
на меня наехал сон.
Распрямил мне душу он…


* * *
Разом ехал я по делу.
Километров сорок делал
в час, мой старый добрый ГАЗ.
Вдруг попался мне на глаз
у дороги серый ком.
Не простое что-то в нём
привлекло моё вниманье.
Тормознул я, со стараньем
на обочину свернул,
вышел вон, к комку шагнул.
И увидел, со смешком:
в кепке клетчатой, с мешком,
тоже клетчатым же, в лапах,
серо-белый, мягкий, в тапах,
красноносый Крыс сидит,
на меня молчком глядит.
Очевидно стало: зверь –
результат чьих-то потерь,
и ничейный он теперь,
этот симпатичный зверь.
Взял в машину я игрушку,
презабвного зверушку,
водрузил на задней полке.
Чтоб не падал – на защёлке
закрепил Крыса за хвост,
усадивши во весь рост.
Вновь урчит-бренчит мотор,
вновь вокруг меня простор,
вновь дорога вертится,
под колёса стелется.

К ночи въехал я в посадку,
по траве ходил вприсядку,
разминая себе ноги,
приуставшие в дороге.
Сухомятный ужин съевши,
по возможности, раздевшись,
спать в машине вскоре лёг,
да заснуть никак не мог.

Вдруг ко мне спустился Крыс,
(он защёлочку отгрыз)
и, скосив свои глаза,
мне, лежащему, сказал:
- Я пропал бы у дороги,
сгнил бы под дождём в итоге,
но меня ты взял с собой,
и теперь своей Судьбой
связан я с твоей Судьбою,
и доволен тем, не скрою.
В благодарность за спасенье,
(прояви своё терпенье),
расскажу тебе я сказку,
за проявленную ласку.

СКАЗКА КРЫСА

Жил да был один Крысец
в крысьем роде – удалец:
вор в законе, ненасытен,
храбр, удачлив, очень скрытен,
твёрд в решеньях, как стальной,
попрыгун, как заводной.

Раз Крысец распетушился,
во все «тяжкие» пустился,
хвастанул, что «наприклад»
он ограбит Кошкин склад…

Знали крысы, что при складе,
за оградою в охране
служит Кошкин Кот-любовник,
бывший ФСБ полковник.
Он с охраной склада крут
и в расправе очень лют,
да, к тому же, знает дело:
службу выстроил умело.
Чтобы сунуться-то к складу,
чокнутым родиться надо.
Вот такой-то был расклад.
А Крысец собрался в склад,
да не просто в склад проникнуть,
а из склада всё – умыкнуть.
А по данным крыс-разведки
в складе: вкусные конфетки,
сыр голландский, колбаса,
ветчина и чудеса
кулинарного искусства:
в маринаде есть капуста,
сельдь, солёные огурчики,
торт огромный, с маком булочки,
балыки от Осетра,
и, конечно же, икра…

Крысы слышали про склад.
Совершали «променад»
вдоль заборов иногда,
но боялися Кота.

Наш Крысец, грызя банан,
разработал дерзкий план,
и к его осуществленью
приступил без промедленья.

Нанимает Слепыша,
землекопа-крепыша,
прокопать подземный ход,
всех крысиных нор в обход,
так как в крысьи норы код
знал любовник Кошкин Кот.
Хомяки, ворюги сами,
все с защёчными мешками,
за зелёных баксов пачку
взялись предоставить «тачку»
и поставить за углом,
чтоб грузить её добром,
что со склада принесут,
коль в норе не растрясут,
а затем товары все
к перекупщице Лисе
преспокойно отвезти,
их потом ищи-свисти.
А за руль машины «КРАЗ»,
баксы взяв, водило-ас
взялся сесть, Пасюк-ловкач,
тайный у Кота стукач.
Знал Крысец про стукача,
хоть тот слыл за ловкача.
Мыслил он, что на грабителей
пустит Кот своих служителей
и ворам тогда «капкан».
А пока Кот будет там
по засадам кувыркаться
и с ворами разбираться,
он-Крысец, на склад без стражи
нападёт, и в том вояже
все товары, преспокойно,
вывезет. А чтоб достойно
средь воров «провал» смотрелся,
чтоб вопрос:
                - Товар где делся? –
не возник бы у друзей,
чтоб Крысец, как ротозей
не прослыл бы сгоряча –
всё свалить на стукача.
Провалил, мол, дело он,
мол, устроил он трезвон
о готовящемся деле;
мол, и сам Крысец-то еле –
еле ноги уволок;
и всем крысам в том урок:
Пасюкам не доверяйте,
их получше проверяйте
на готовность к грабежу.
Это ясно и Ежу…

План, примерно, был таков.
Психология основ
плана – воровская жизнь:
из предательства и лжи
вся устроена она
от верхушки и до дна.

План составлен и за дело
наш Крысец принялся смело.

Как Крысец предполагал –
всё Пасюк Коту сказал.
А вот Кот-обормот
сделал всё наоборот.

Взвод охраны Кот удвоил.
Всю охрану так построил,
чтобы воры-то как надо
вывезли товар со склада.

Кот, у Кошки на приёме,
рассказал во всём объёме
ей о планах ограбленья
и сказал:
- Без промедленья
застраховывай товар!
Будет у тебя навар!
Пусть ворюги всё крадут.
Их, конечно, не найдут.
И тогда твоя страховка
возместит потери. Ловко
я продумал это дело?
Согласилась Кошка:
                - Смело!
За два дня она словчила
и, конечно, получила
новый полис страховой
с суммою почти тройной.



* * *
Разговор Кота и Кошки
секретарства злые Блошки
на кассету записали.
Кошку Блошки не кусали,
но кассету ту прибрали.
Мол, не будем торопиться,
может в жизни пригодиться.


* * *
«Как по маслу» у воров
дело шло. Без лишних слов
вынесли товар со склада,
погрузили за оградой
в КРАЗ. Пасюк давнул на газ
и исчез с ворюжьих глаз.
По лесным дорогам тайным
катит КРАЗ. А там в утайке
Кот в засаде затаился.
Вот и КРАЗ там появился.
Кот сигналит Пасюку
у дороги на боку
остановку сделать срочно.
Всё Пасюк исполнил точно,
из машин вылез он
к Котофею на поклон.
Прыгнул Кот на Пасюка,
разодрал ему бока,
труп закинул тут же в яму
и, не ведая в том сраму,
сел за руль он КРАЗа сам,
по полям и по лесам
долго гнал и вот уж утром
зарулил в какой-то хутор.

А на хуторе на том
был построен сельский дом.
В нём Котята проживали,
в сельской жизни бедовали:
сеяли и жали
разный скот держали,
без продыху круглый год
проливали в поле пот.
У Котят в пустой амбар
Кот сгрузил весь тот товар.
Наказал Котятам:
                - Дети!
Весь товар хранить в секрете!
А когда я к вам вернусь,
то тогда – распоряжусь:
что с ним делать,
как с ним быть
и куда товарец сбыть!


* * *
Кот с Котятами простился
и в обратный путь пустился.
При подъезде к месту службы,
бросил КРАЗ в лесу. Без нужды
стал Котяре старый КРАЗ.
Этим можно бы рассказ
мне закончить, но в народе
поговорка бродит вроде:
- Скоро сказка сказывается,
да не скоро дело делается.


* * *
Ждал Крысец: когда же Кот
пустит стражу в оборот
и с грабителями вступит
в перестрелку.
Эту стрелку
он готовил неспроста,
но…
       недооценил Кота.
Не вступил Котяра в бой.
Дал ворам уйти домой.
И тогда Крысец к Лисе
прикатил на «колесе»,
с нетерпеньем ждал товар,
а товар не прибывал.
Наш Крысец рванул навстречу
и в лесу, весь искалечен,
но живой ещё Пасюк,
рассказал Котовый «крюк».
Как Крысец рассвирепел!
Как на крыльях полетел
в город.
Там он с бандой крыс
Котофеюшку загрыз,
но чуть-чуть не рассчитал,
да в капкан Ментов попал.
И, по сумме всяких дел
получил в суде – расстрел.
Приговор исполнен был
и Крысец пошёл в распыл…


* * *
Кошка ринулась в госстрах.
Размяукалась:
                -Ох! Ах!
Обокрали! Помогите!
мне убытки возместите!


* * *
А в госстрахе-то не лохи,
и, конечно, ахи, охи
Псу проверить поручили,
так как их давно учили
охам всем не доверять
и все охи проверять.

Пёс пришёл в кошачий офис,
был тот Пёс хороший профи:
всё обнюхал, всё оббегал,
днями даже не обедал,
заподозрил в чём-то Кошку
и обхаживать стал Блошку.


* * *
Блошки тоже не дремали:
как-то Кошку поприжали,
стали требовать, плутовки,
половину всей страховки.


* * *
Кошка очень возмутилась,
на блошиный ход озлилась,
начала тех Блох давить,
чтоб страховку не делить.


* * *
Пёс Блохе дарил цветы.
И от всякой маяты
разрешил Блохешке сесть
во свою густую шерсть.
Блошка же, за ласку эту,
подарила псу кассету,
где кошачий уговор
был записан.
                Этот сор
Пёс разгрёб, расследовал.
А потом последовал,
за подлог, арест Кошуни.
Мы рассказывать не будем,
как её затем судили
и надолго посадили.


* * *
Пёс хотел с Блохой сродниться,
но, такое не приснится,
стала Блошенька кусаться.
И куда же Псу деваться?
Рассердился Пёс и Блошке
яду дал в столовой ложке.
Блошка яду напилась,
в преисподню убралась.


* * *
Пса от службы отстранили,
про заслуги все забыли.
Он на пенсии теперь
сторожит на даче дверь.


* * *
Всем: и господам, и слугам –
всем досталось по заслугам!
Хороши или плохи,
за свершённые грехи
получили все своё.
Не спасло и кумовьё…


* * *
Мне осталось, так сказать,
о Котятах рассказать,
в чьём сарайчике трухлятом
Кот товар от всех припрятал.

Время шло. Котята жили,
бедовали и тужили,
ждали вести от Кота.
Не дождались ни черта.
Прочитали раз в газете,
что Кота уж нет на свете.
Собралися на совет:
съесть товар им или нет?
И решили, что товар –
это им от Бога дар!


* * *
Вот и сказочки конец,
Раз послушал – молодец!
Перед тем же, как заснуть,
вывод разреши загнуть:
средь живых никто не знает,
где найдёт – где потеряет!
Бормотавший мне под ушко,
Крыс умолк и… стал подушкой…


* * *
Рукодельница внучонка,
как-то сшила собачонку,
усадила мне в авто,
чтоб не лазил там никто!
И теперь средь длинных вёрст,
постоянно, Кузька-пёс
«Волгу» верно охраняет
и в том отдыха не знает.
А однажды на привале
начал внучкин Кузька лаять
и легко заговорил?
- Мы с тобой в лесу одни.
Ты устал, так отдохни.
Я ж тихонько поскулю:
тебе песенку спою,
песней убаюкаю,
вернее – улаюкаю.

КУЗЬКИНА КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Лаю, лаю, лаю, лаю.
Умный ты мужик, я знаю.
Умных бьют! Ты это знай.
Спи же, умник, засыпай.

Лаю, лаю, лаю, лаю.
В этом мире зло карают,
но оно растёт впотай.
Спи беззлобный, засыпай.

Лаю, лаю, лаю, лаю.
Добрых вечно запрягают
и гоняют через край.
Ты, пока что, засыпай.

Лаю, лаю, лаю, лаю.
Не ходи, мужик, по краю,
все законы соблюдай
и спокойно засыпай.

Лаю, лаю, лаю, лаю.
От тебя пусть улетают
беды, что вокруг снуют,
Лаю, лаюшки, лаю-ю…



* * *
Подарили мне Дракончика,
белогрудого молодчика;
спиночка зелёная,
морда умилённая.
Красноротый страхосей –
мне подарок от друзей.
Средь игрушечных зверей
взвился этот ротозей
в центре, над окошком,
плюшевый Дракошка.

Я осматривал машину:
масло лил, чинил резину,
а Дракоша с надокошка
мне поведал вдруг немножко
о своей минувшей жизни
в древнерусской же Отчизне.


АВТОБИОГРАФИЯ ДРАКОШИ

Я на Руси известен всем,
от мала до велика.
Моя известность без проблем,
такую поищи-ка!
Чего я только не творил
в народных сказках русских:
в бою детей дворянских бил,
в ущельях тёмных узких
красавиц-девушек смущал
игрою самоцветов,
селенья бурей посещал
и девок крал при этом.
А на посылках у меня
был Ворон Воронович.
Таскал поживу для меня
орёл Клекот Клекович.
Я чертовщину всю знавал,
плясал с Бабой Ягою.
по поднебесию летал
и не с одной главою.
Их, в разных сказках, у меня –
от трёх до самой дюжины.
Не одного я съел коня
в свои былые ужины.
Огнём героев обжигал,
как глиняные чашки.
С царей и то налоги брал!
Во многие мультяшки
вошёл, по праву, наравне
с персонами другими…
И на Руси, издревле, мне
все дали кличку-имя,
(а может – это псевдоним,
чтоб был позвонче имидж),
никто в России не забыл,
что был я – Змей Горыныч!
Бывало звали просто Змей
и даже Чудо-Юдищем!
Друзьями были мне Кощей
и змей морское Чудище…
Всё это было и прошло.
Давно тот мир разрушенный
исчез, быльём всё заросло.
Теперь – Дракоша плюшевый
живу игрушкой для детей
Я – сувенир подарочный,
и в беге современных дней
я лишь прикол булавочный.
Теперь вот и к тебе попал,
на ниточке подвешен,
хоть под тебя я не копал
и, в общем-то, безгрешен!


* * *
Дракончик мой умолк, повис
на ниточке, безвольный,
среди моих собак и крыс,
собою предовольный.


* * *
В моём авто коллекция игрушек
пополнилась, и радует мне душу
коллекции весёлый экспонат:
МЕДВЕДИК плюшевый присел
                с другими в ряд.



* * *
Как-то прибыл я на дачу.
Посмотрел и чуть не плачу:
побывал на даче вор
и кругом сплошной разор.
Целый день следы «гостей»
(не собрать бы им костей),
да свою судьбу винил.
Подустав, в большой кручине
завалился спать в машине,
чтобы в ночь, какой «козёл»
и машину не увёл.
Только начал я дремать,
да кручину забывать,
как мой плюшевый Медведь
удосужился взреветь,
хриплым басом заворчать,
вроде б на меня кричать.
А потом, всё тише, тише,
разворчавшегося Миши,
раздаваться голос стал.
Голос чуть зарокотал,
завибрировал и спал.
Сон, естественно пропал.
Трубочку я закурил.
Миша тут заговорил:
- Не заснуть тебе спокойно.
Вёл себя ты предостойно:
не рыдал, не выл, не пил,
с горя ничего не бил,
починил, исправил всё.
Восхищение моё
поведеньем своим вызвал.
В детстве я от деда вызнал
медвежачий заговор,
чтобы тать какой, иль вор
не ходили бы во двор.
Заговор тот, как запор
будет действовать на даче.
Лучше стражи! Не иначе.
Так что, друг ты мой, молчи,
давай, заговор учи.



ЗАГОВОР ПЛЮШЕВОГО МЕДВЕДЯ

Пень найди в своём дворе
и на утренней заре,
сделав шубу шерстью вверх,
(дед, прости мне этот грех),
надевай её на тело.
От угла, где солнце село
двигай к пню на четвереньках
и рычи баском, маленько.
Пня достигнув, ты когтями
рви его и бей ногами,
и рычи, что мочи есть.
(Жаль не встанет дыбом шерсть),
порычав минуты три,
заклинанье говори:
- Пень деру, зверюга божий,
на медведя чуть похожий,
рычу-кричу всем духам:
злым, чёрным с жадным брюхом:
- Идите вы, злые духи,
чёрные, настырные как мухи,
к лихим, воровитым людям,
поджарьте их на горячем блюде,
потом на привязи их держите,
к моей даче дорогу закажите,
чтоб они её не ведали,
как дорогу к Богу
иль в мою берлогу.
Пусть им будет заказан путь к даче
в чистом поле, в омуте рачьем,
в зелёном лугу,
в глубоком логу,
в лесу дремучем.
Как гадам ползучим
ползти им, кусючим,
мимо дачи этой.
Она им под запретом.
Избавьте, духи, дачника
от вора одножёнца,
двоежёнца;
от одноглазого,
двоеглазого,
троеглазого;
от однозубого,
двоезубого,
троезубого;
от одноволосого,
двоеволосого,
троеволосого;
от встречного,
поперечного,
скоротечного;
от молодого, от пожилого,
от старого кривонога;
от девки волосатки,
хитрой касатки,
от вора думного
и бездумного.
От вора всякого
словами брякаю.
Слово моё крепко,
хрустит как репка,
что мужик вырастил
и мне, медведю, выбросил.
Выходи теперь, вор, на дорогу,
неси в решете воду,
варёную,
заговорённую,
а не понесёшь –
головы не снесёшь.
Неси, вор, водички
птичке-невеличке.
Она водички попьёт
и тебя заклюёт.
А не понесёшь –
головы не снесёшь.
Дуну, плюну, разотру
и развею на ветру.
Пусть замкнут мои слова,
все замки сего двора,
схоронят подходы,
перекроют входы…
- Замолчи теперь, затихни.
Если пень пожаром вспыхнет,
значит заговор в работе,
и тебе не знать заботы
об охране дачи впредь.
Это я сказал. МЕДВЕДЬ!
Знавший в заговорах толк,
Мишка плюшевый умолк.


* * *
Я заснул и мне приснилось,
что со мною приключилось
чудо-чудное: как будто
стал медведем я под утро,
драл когтями старый пень.
Занимающийся день
рыком яростным приветствовал.
(Зверю явно соответствовал).
Понимая, что стал зверем,
я искал чудные двери,
чтоб вернуться в жизнь людскую…
С тем проснулся,
оглянулся,
утру, солнцу улыбнулся,
рассмеялся сну ночному,
мир увидел по-иному!







* * *
Мы встречали Новый год!
Подвалил ко мне народ!
Веселилися, шутили
и подарками сорили.
Подарили мне игрушку:
желтопузую Змеюшку.
С красным сердцем – масть червей;
с хохолком, как у людей;
хвост кольцом, глазёнки хитренькие,
улыбается ехидненько.
Я в карман её засунул
и из памяти, как сдунул,
развлекался от души:
«зло» употребя, грешил.
Уж под утро все устали.
Раходиться гости стали.
Нам с женою: «Боже мой!» -
всю посуду перемой!
Перемыли, вытерли,
чуть было не померли,
еле влезли на кровать.
Я собрался было спать,
но, о Боже! Под окном
взвыла раненым слоном,
в моём авто, марки «Волга»,
чтоб ей… противоугонка.
Я к машине прибежал,
быстро кнопочку нажал,
смолкла противоугонка.
Возвращаться в дом же только
сил во мне уж не осталось.
Их осталось вовсе малость:
влезть в машину и упасть
на сиденья, словно в пасть
стихокритика – зоила.
Чтоб их мама не родила.
Только начал засыпать,
тут же чувствую опять
что-то мне мешает,
сон мой нарушает.
Оказалось: из кармана
брюк (не снял их вполупьяна),
выползла моя Змея.
Обомлел от чуда я.
А Змеюшечка-игрушка
ловко лезет на подушку
и шипит мне в ухо:
- Ты не падай духом!
Я тебя не укушу,
я кусаньем не грешу.
Расскажу тебе я сказку,
чтоб ко мне имел ты ласку,
не таскал меня в кармане,
словно истину в обмане.
Я тебя повеселю.
Слушай сказочку мою.

СКАЗКА ЗМЕЮШКИ-ИГРУШКИ

Жил на свете мудрый Змей.
Ни жены и ни детей
не имел он никогда.
Все прожитые года
посвятил Змеюк науке.
Знал сомнений разных муки.
Ведьм болотных и Шишей
знал, как дворник алкашей.
От болтливых рыбаков
он узнал: «Кто он таков?» -
всяких диких небылиц:
будто змеи ловят птиц,
травят ядом человеков,
будто змеи злы от века,
что опасно их встречать,
встретив, надо закричать,
гнать с дороги со своей –
не уйдёт, тогда убей.
Змей задумываться стал –
даже кушать перестал,
и придумал в мир пойти,
справедливости найти.


* * *
Скоро сказка сказывается,
да не скоро дело делается.

Из болота в речку Змей
перебрался, и людей
стал искать для разговора.
Видит он: у косогора,
что обрывом к речке вышел,
под дождём, без всякой крыши,
мокнет с удочкой рыбак.
Не расстанется никак
он с мечтой поймать хоть что-то
в этой речке из болота.
Вот уж Змей на берегу.
Подобрался к рыбаку,
вполз мечтательно на брюхо
и шепнул тихонько в ухо:
- Не пугайся! Не дрожи!
А подумав, мне скажи,
да чтоб всё по чести честь:
справедливость в мире есть?
И сказал рыбак, вздохнув:
- Ты вопросик мне загнул!
Справедливость… От Астреи?
Что нам Звёздная навеет?
«Справедливость» - с чем «едят»?
Ведь она на каждый взгляд,
об одном и том же сказанная,
будет совершенно разная.
Но в одном сойдутся все
(на нейтральной полосе);
справедливость будет каждый,
будь он важный иль не важный,
требовать лишь для себя,
лишь себя в том возлюбя!
Было бы оно не грех:
справедливость – да для всех!
Но такого в мире нет.
Вот и весь тебе ответ.
А не веришь – так проверь.
Выходные дни теперь
и сюда, на эту речку,
словно мошкара на свечку,
рыбаков слетится рать:
дети, женщины, бандюги,
рангов всех чиновны люди –
все припрутся отдыхать:
водку пить, от пуза жрать
и для вида, ровня с ровней,
заниматься рыбной ловлей.
Ты вопрос свой им задай.
А теперь – прости – прощай!
Змей в кусты отполз. Проворный,
там под камень преогромный
он заполз и лёг в тиши.
Шелестели камыши.
И под этот тихий шелест
стал он ждать, с томленьем в теле,
названных рыбачьих сборов.
В предвкушеньи разговоров
с рыбаками – задремал,
и довольно долго спал.

Разбудил его галдёж.
Сразу и не разберёшь,
что за шум и гам вокруг
и откуда взялся вдруг
этот гомон. Что за лихо
тут, где было очень тихо?
Из под камня выполз Змей
и увидел трёх людей,
да чадящую коробку
изрыгающую громко
грохот, дым, отвратну вонь.
Иногда сверкал огонь!
Испугался Змей чудес
и под камень вновь залез.

Над природой этот глум
вскоре стих. Остался шум,
в камышах прибрежных, ветра.
Выполз Змей и в двух-трёх метрах
увидал опять коробку,
приумолкнувшую робко.
В камышах же, как грибки,
позастыли рыбаки.
Змей к тому, кто был повыше,
подобрался, мыши тише,
влез к метёлке камыша
и, в волненьи чуть дыша,
прошипел, единым духом,
рыбаку, почти что в ухо:
- Не пугайся! Не дрожи!
А спокойно мне скажи:
Кто ты есть? В каких чинах?
И за совесть, а не страх,
расскажи мне, честь по чести:
справедливость в мире есть ли?
Поглядел рыбак на Змея
и, прогнать его не смея,
сигарету закурил,
не спеша, заговорил:
- Я, браток, простой рабочий.
С справедливостью не очень
приходилось мне встречаться,
так что мог и обознаться,
повстречавшись с нею где-то,
ведь она у нас «с приветом».
Мы, рабочие – народ.
Мы пускаем в оборот
все товары потребленья:
от машин и до варенья.
По восьми часов на дню
крутим «мельницу» свою.
За работу всю в оплату
получаем мы зарплату:
сделано на рубль товару –
получи копеек пару.
Остальное тем, кто около
куролесит хищным соколом,
а особенно-то «слугам».
Очень уж не по заслугам.
«Слуги» в Думе заседают,
думают за нас и знают
лучше нас: как жить должны мы,
и насколько достижимы
могут быть для нас, рабочих,
справедливость, свет и прочая.
Мы живём, как скот в хлеву.
У них – сказка наяву.
Им коттеджи, лимузины,
дорогие магазины,
в банках крупные счета,
на Майями «маята» -
всё для «слуг», а «господам»?
Им, для жизни, дулю дам.
Вот и всё про справедливость!
Уходи же, сделай милость.
С камышины Змей сползает,
от трудяги уползает
и, мелькая между кочек,
подползти к другому хочет.
Но ползучий этот гад
не желает наугад
лезть с вопросами к любому
и решает по-другому
подойти к своей проблеме.
Разговор по этой теме
надо с женщиной вести,
а не мужиков трясти.
Так решив, ползёт Змеюка
и тихохонько, без стука,
заползает в чей-то дом.
(Был такой на бреге том).
В домике жила старуха:
полузряча, слух – вполслуха,
вся трясётся, как в ознобе,
бородавок ряд на зобе,
необъятной шири таз
и вставной стеклянный глаз.
Змей к старухе подползает,
её ноги обнимает,
поднимается к лицу
и, подобно молодцу,
он её целует в губы,
зная, что у старой зубы
сгнили двадцать лет назад.
(В безопасность верил гад).
Тут старуха разомлела,
кружевной чепец надела,
села под святителя,
спросила обольстителя:
- Ты зачем ко мне пожаловал
и зачем со мною баловал?
Змей обвил кольцом старуху,
голову приблизил к уху,
зашипев, что было сил,
в ухо ей заголосил:
- Расскажи мне, честь по чести:
справедливость в мире есть ли?
Удивилася старуха,
почесала мочку уха,
на икону глаз скосила,
любопытствуя, спросила:
- А зачем, скажи на милость,
тебе знать про справедливость?
Не расслышавши ответа,
и вниманием согрета,
с полминуты помолчала
и с раздумьем продолжала:
- Про неё, мой милый Змей,
разговор промеж людей
уж давным-давно находится.
Только уточнить приходится,
что она-то, Справедливость,
будто где-то заблудилась…
Вот послушай про неё
полузнание моё.

Был в Древней Греции Олимп,
к нему конклав богов прилип.
И был главней богов небес
заглавный бог – повеса Зевс.
Его второй женой, для вида,
была богиня прав – Фемида.
От брака приключилась дочь
и, чтобы дочери помочь,
чтоб ей страдать не приходилось,
Зевс дал ей в руки Справедливость.
Назвал же дочку он – Астрея,
что значит: «звёздная затея».
Фемида – дочь звала ДИКЕ
и обучала, налегке,
мечом пронзать несправедливых
людей, к законам нерадивых.
Пришлось ДИКЕ не мало дней
жить на земле среди людей.
Людские нравы всё плошали.
Людишки уж не обращали
внимания на Дикин меч,
живя средь войн и мелких сеч.
Тогда Зевес, чтоб дочь спасти,
от дел ненужных увести,
вознёс её в небес пределы
и превратил в созвездье ДЕВЫ.
С тех пор она на небесах
и там сейчас, в её руках,
вся справедливость наших дней.
Гоняться на Земле за ней
пустое дело. Справедливость,
давно на небе угнездилась!
И служит, разве что, богам,
но, уж конечно же, не нам…

Старуха смолкла, задремала.
Она сказала то, что знала.
Змей выполз из её избушки,
съел, во дворе том, две лягушки,
и под избушку влез в тенёк,
улёгся там на некий срок,
чтоб двух лягушек и рассказ
переварить на этот раз.

Змей лежал и думал думу,
и, в конце-концов, придумал:
коль на небе справедливость
и оказывает милость
только лишь одним богам,
то ему совсем не срам
птиц ловить, людей кусать,
справедливости не знать.
Так решив, в своё болото
Змей уполз, шипя чего-то.
И с тех пор, который год,
к людям он не пристаёт
с глупыми вопросами
за речными плёсами.


* * *
Утром поздно я проснулся,
вправо-влево оглянулся,
увидал игрушку-Змея.
Вспомнил сказочку. Жалея,
что помял игрушку,
посадил зверушку
под рулём, среди зеркал.
Сам же сказку записал.
Предлагаю всем прочесть,
оказав тем самым честь,
мне и гаду-Змею.
В справедливость – верю…


* * *
Тарахтит моя машина:
по дороге скачут шины,
стукотят колёс амортизаторы.
По колдобинам и кочкам
дребезжит «пустая бочка»,
кажется – развалится на атомы.

На руле сидит подарок:
безобразен, мил и ярок
паучище плюшевый заносчивый.
Мне его на день рожденья
подарил, момент веселья,
класс мой «Г» восьмёрочный находчивый.
Руль машины – паутина,
и расселся паучина
на руле, как в вотчине помещица.
Восьминогая каналья
улыбается нахально,
а во взгляде что-то мне мерещится:
будто эта образина
на меня глаза скосила,
про меня чего-то там ехидствует.
Я паучью эту рожу
на все лапы перемножу!..
Слышу вдруг, паук-то мой, хихикает.
Похихикал. Закрепился
на руле, чтоб не свалился,
и заговорил писклявым голосом:
- коль проснулся спозаранку –
не дремли, крути баранку,
да послушай сказочку про Тороса.

СКАЗКА ПЛЮШЕВОГО ПАУКА

Жил в лесу Паук:
шесть пар ног и ни одной – рук,
но не инвалид.
Сплетёт – муха не пролетит.
А коль кто порвёт –
он новую в момент сплетёт,
да ещё ажурную,
красивую, фигурную.
Кто пройдёт мимо,
тем мила его паутина,
дивятся все красе,
особенно, когда «сеточка» в росе.
Так Паук и жил:
паутину плёл, мух ловил,
был уважаемый,
всеми в лесу знаемый.
Но мало кто знал,
что Паук тот магию изучал
и был волшебником-чародеем,
никому неведомым злодеем.


* * *
Жил да был мальчонка – Торос:
малый рост, не вьётся волос,
нос – курнос и пухлы губы,
голос резкий, многотрубный,
уши – вроде лопухов
и ни капельки грехов.
ну, совсем как ангелочек.
Выделялся, между прочим,
среди сверстников своих
тем, что мыслил за двоих,
в общем, был смышлёным
и в чём-то одарённым.

Как-то летом, на рассвете
в адидасовском берете,
в адидасовских трусах,
в адидасовских часах,
в адидасовской же майке
и в обувке той же марки,
прибыл Торос в ближний лес
и грибы искать полез.
Лазал парень под кустами,
интересовался пнями,
по полянам грёб траву,
а нашёл всего одну
грибную полянку,
взрастившую поганку.

Торос очень рассердился
и на лес, на весь, озлился,
палку толстую схватил
и, насколько было сил,
стал кусты той палкой бить
и деревья колотить.
Так в слепой, неясной злобе,
в общем, ненароком вроде,
поднял он свою дубину
на паучью паутину:
изорвал её в клока,
зацепил и Паука:
куст разделав под салат,
повредил одну из лап.
Вот «боец» устал сражаться,
на кого-то обижаться,
палку-меч в пенёк воткнул,
с грустью тайною вздохнул
и, обратный зная путь,
лёг на травку отдохнуть.
Паучок с разбитой лапой
помаленьку, тихой сапой,
влез мальцу под Адидас
и вскричал:
                - Балда-тарас!
Быть тебе теперь, малец,
с беззащитным – удалец,
век на подлости способным,
век завистливым и злобным!
С этим криком Паучок
под мальца толкнул сучок.
Парень сладко потянулся,
на сучок-крючок наткнулся,
в коже сделался прокол,
словно сделал врач укол.
Сквозь прокол, и без затей,
запустил Паук-злодей,
в кровь мальца паучий яд.
Нет лекарства, говорят,
против яда подлости,
злобности и корысти.
Был парнишка удальцом –
стал паучьим подлецом.

Вот проснулся Торос новый,
оглядел закат лиловый,
взял пустой свой кузовок.
Быстро вдруг сорвал пяток
ядовитейших поганок.
Завернул в платок «подарок»,
сунул свёрточек в карман.
Сквозь кусты он как таран
вырвался на просеку и по просеке прямой
парень зашагал домой.
Вот домой он воротился,
по округе покрутился,
углядел он как сосед
(уважаемый им дед)
варит во дворе варенье.
Выждал паренёк мгновенье
и в варенье, словно тать,
стал поганки высыпать.
Довольнёхонький собой,
он отправился домой
и, забыв про деда,
сел за стол обедать.
Съел он суп, окорочок,
овощи, коренья.
Бабушка ему:
                - Внучок,
вот тебе варенье.
Чай с вареньицем попьёшь,
весело гулять пойдёшь.
Глупый Торос съел варенье,
а в последнее мгновенье
услыхал он, что оно
было бабушке дано
только что соседом,
для пробы за обедом.
Начал Торос тут кричать,
плакать и ругаться.
Напугал свою же мать.
Вынужден признаться,
что варенье отравил
он грибной заразой.
Драл отец – что было сил.
(Раньше-то не драли).
Всё соседу объяснив,
«скорую» призвали
и мальчишку, не спросив,
долго промывали.
А парнишка, под шумок,
из врачебной сумки
взял с пургеном пузырёк
для недоброй думки.
 

* * *
Рано утром со двора,
парня старшая сестра
побежала на работу
в детский сад. Сварить компоту
надо к завтраку детишкам.
Увязался с ней парнишка
и на кухне, выждав срок,
над компотом пузырёк
опрокинул. А пустой
сунул в свой карман. Густой
получился зла замес:
из детей никто не слез
со горшка в тот чёрный день.
На сестру упала тень
в небреженьи к гигиене.
Всё анализам подвергли
и в компоте, что за хрен?
Обнаружили пурген.
Вот пришла сестра с работы.
Есть домашние заботы:
с паренька штаны содрать
и штанишки постирать.
Перед стиркой, вроде мамы,
стала проверять карманы.
(Позабыл наш паренёк
про пустой-то пузырёк).
а сестра его нашла
и беду всю поняла.
Парня дома допросили
и семьёй постановили:
если снова что случится,
то тогда пускай милиция
с парнем разбирается,
и всё как полагается
к его делу прилагает,
по статье его сажает
во страну-лимонию:
детскую колонию
для правонарушителей,
подлых дел вершителей.


* * *
Ещё больше парень злится.
Мысленно он всем грозится.
Сочиняет злую пакость,
ищет он такую напасть,
чтобы кинуло всех в жар.
И придумал он – пожар!
В близлежащий лес пошёл,
сухотравие нашёл
и в траву сушёную
сунул он зажженную
спичку. Сам же стал смотреть
то, как будет лес гореть.
Дунул сильный ветерок.
Парня малый костерок
полыхнул и загудел.
По траве огонь взлетел
и помчался в парня сторону.
Побежал парнишка к городу,
а огонь за ним же гонит
и вот-вот его догонит…


* * *
А над лесом вертолёт
надзирающий полёт
совершал для бдения,
ведя наблюдение.
Лётчик видит возгоранье,
видит парня убеганье.
Вертолётная бригада
наготове. Быстро надо
окружить огня очаг.
Для пожарников он – враг.
Приземлился вертолёт
и пожарники вперёд
смело ринулись к пожару,
не теряя время даром,
преградили путь огню,
потушили «на корню».
Вертолёт же вновь взлетел
и за парнем полетел.
Быстренько его нагнали,
поджигателя поймали,
в отделение свезли,
о поджоге завели
дело уголовное.
Общество виновное
в воспитании балбеса
объявила тут же пресса.
Ну, а парня, суд обычный
осудил на срок годичный
искупать свою вину
во лимонию-страну
для правонарушителей,
подлых дел вершителей.


* * *
Замолчал мой Паучок.
Ну, и я сижу – молчок,
наконец невыдержанно
я спросил обиженно:
- В чём же сказочки мораль?
Сказки, сказанные встарь,
все кончаются добром
и победою над злом.
Рассмеялся мой Паук:
- Человеческих наук
пауки не изучают,
сказки чем кончать не знают.
А мораль у сказки есть:
Человек! Сочти за честь
то, что ты в природе есть!
Никогда не забывай,
что тобой освоен край
заселённый до тебя.
Жизнь вокруг себя любя,
не обидь и паучка.
Вот тогда-то и сучка
с ядовитым соком
не окажется под боком.
Паучок мой замолчал,
лапой лишь одной качал,
вроде, как бы намекал,
чтобы я не забывал
про паучую науку…


* * *
Вот такую сказку-штуку
выдал плюшевый Паук,
сказочник и без наук.


* * *
Время шло. Катилось время.
И беда большая в темя
меня больно задолбила.
Стал я без автомобиля,
раздолбив его в аварии.
И мои игрушки-твари
все в аварии пропали.
Новые уже не стали
ничего рассказывать,
узелки завязывать
в размышлениях моих,
сказочек поток затих,
и не будет больше стиля:
сказок из автомобиля.