оборваная сеть

Неисповедимы наши сети…
Их цветы подвержены шипам
Нити лопнув, бьют подобно плети
В миг паденья мастера к рабам

Мне всегда казалось, что сеть это обычная ловушка, построенная на утончённом замысле паука-кукловода. Но иногда сеть становится настолько запутанной и замысловатой, что одна оборванная нить может либо сделать её простой и бесполезной, либо запутать так, что сам создатель сети не сможет предсказать, насколько важна была эта тончайшая грань сознания мира и её потеря ведёт к катастрофе. Сеть господина S. была проста и строго линейна, вряд ли в неё кто-то мог попасться и уж тем более запутаться, обычно пару сигналов от жертвы и S. несся к месту, где всё уже было окончено, нервы сдавали, но паук всегда умеет выжидать, либо сам становится добычей жизни. Мастерство господина S. росло, вскоре он научился плести цветы из паутины, но после них не всходили плоды, ибо сеть – мёртвое древо, у неё нет ни весны, ни лета, ни осени, только вечная зима из маленьких сплетённых паутинок, падающих с небес, подобных чуду романтики, и превращающихся в лёд или воду обычной жизни. Однажды в его паутину попалась другая паутина, но нити её были сотканы из серебра – её рабство казалось забвением, как звёзды в небе для мечтательной души. В то же время она никого не держала, но S. начал вплетать в её узлы свои цветы, которые были лучшим, что в нём было. Хозяйка серебряной снежинки, на которой они медленно падали в пропасть с небес, была не пауком, нет. Она была бабочкой. Красивой тёмной бабочкой с бархатными крыльями. Они плели секреты друг другу на ушко, мечтали о другом мире, за гранью паутины и тучи, из которой они падали, серебрили друг друга… Медленно, но верно паук разучился выделять яд, и ему было безразлична судьба тех, кто попадал в его паутину, кроме прекрасной бабочки. Они летали по утрам, и улыбка её стала светить ему солнцем, которое растопило остатки его глупых ловушек, они жили в её серебре, спали на ложе его цветов. Вскоре он понял, что ничего больше ему не нужно, но забыл о том, что у него нет крыльев как у бабочки, когда их сеть-снежинка падёт наземь и сломается о реальность, всё кончится, хотя он был готов соткать новую землю. S. брал пыльцу с её крыльев и рисовал картины на холсте своей груди – ему казалось, она нужна только за этим. Они говорили стихами и фантазиями, паук седел от глубоких чувств и вскоре стал белым и ясным словно ангел, совсем забыв о своей сущности хищника. Жалко у него не было крыльев… Однажды S. решил вспомнить как кидать нити в никуда. Он кинул их вдаль и случайно попал в ещё одну бабочку, та падала и в своём паденье была обворожительна, он решил, во что бы то ни было удержать её, но знал, что серебряная паутина не выдержит и спрыгнул с неё, быстро сплетя цветок, на котором могла жить другая бабочка. Он заботился о её крыльях в ночи. Но ушёл на рассвете и прыгал по снежинкам ища серебряную, пока не отравился своим ядом, который вновь начал выделяться. Он падал плашмя вместе с коршуном смерти и всё пробежало перед его глазами. Он падал и обугливался в горечи и боли. Он попросил коршуна отнести его к своей чёрной королеве. Когда он прилетел, она трепетно спросила, где он пропадал, он говорил загадками, попытался сплести ей цветок, но вышел похожий на тот которой он подарил другой. Бабочка поняла всё. Паук не видел её слёз, но ей было печально. Паук увидел вспышку молнии, а когда повернулся к тому месту, где сидела бабочка, было поздно, она улетела. Паук метался по снежинке, плёл соцветия, которые могли бы соблазнить самый изысканный вкус, но только не той, самой главной. S. обнял всеми лапками серебро её сети и падал на землю. Молния била в приближающиеся деревья, взрывая их, сучья попадали в него и ранили, но ему было всё равно. Внизу горел пожар и над ним пикировал коршун ожидая расплаты. Только бабочка вторая начала падать и желание её спасти даровало ему жизнь. Он пытался её удержать, но она оборвала ему лапки и улетела к небесам. Так он лежал недвижимый и одинокий, травясь своим ядом, жалкий словно червь. Прилетевший коршун только посмеялся над ним и улетел. И тогда с неба прилетели серебряные крупицы, которые погребли его в памяти о бабочке навсегда…