Маленькая история большого леса. Часть третья ОНИ

А сон был то спокойный, то тревожный.
То утренний туман как крем творожный
И солнце, возрожденное зарей.
То видится ей силуэт мужской,
Петлей за шею страшный и безликий
Он тянет в темноту, не внемля крики.
Вдруг платье загорелося на ней,
В бреду зашепчет: «Папа, пожалей!
Спаси меня и пламя затуши!»
Но никого нет рядом, ни души.
 «Отец? Не уж то смерть пришла ко мне?
Спаси меня, сгораю я в огне!
Отец! Отец! Любимый брат! О, нет!»
Тут взгляд огонь окрасил в моря цвет,
Разлился он прохладой по плечам
Её бредовым отдых дал речам.
Приснился голос, чистый как ручей,
Он что-то бормотал на ухо ей,
Казалось, что мурлыкал словно кот,
Все будущее зная наперед.
Где правда? Где неправда? Вот загадка!
Спасенье или просто лихорадка?

Утихли скоро дрожь в плечах и жар.
Тепло руки прогнало прочь кошмар.
Очнулась Даша в комнате одна,
Кровать, стул, стол и печка, два окна.
Шаги за дверью, это ли хозяин?
Знать наперед, кто: Авель или Каин?
Следила взглядом она исподтишка:
На вид не водится ль за ним грешка.
Его бояться не было причины.
Казалось, он не связан с чертовщиной.
Он подошел, и встретились глаза.
Душа с молитвою под образа
Просилась бога поблагодарить,
За то, что ОН дал этот шанс ей жить.
Его забота, синих глаз свеченье
Удерживало от разоблаченья.
Она решила здесь пока остаться
И в горестях своих не признаваться.

«Ну, наконец, Вы, барышня, очнулись!» -
Промолвил он. Глаза ей улыбнулись.
От очень редкого с людьми общенья,
Спаситель наш, Алеша, был в смущенье:
«Я Вас нашел в сарае на опушке,
Я жил когда-то с дедом в той избушке.
Простите, что позволил я себе
Вас перенесть, Вы были вся в огне».
Он говорил, а Даша улыбалась,
Решила правду скрыть и притворялась:
«Я где? Ты кто? И что это за дом?» -
Спросила Даша, - «Мне он не знаком!»
От робости он начал заикаться.
Как объяснить, что нечего бояться:
«Вы, б-барышня, в лесу, в моем жилище,
Не роскошь п-право, просто беднотища».
«Я не о том, скажи мне, что с рукой?»
В ответ Алеша: «Нужен Вам покой,
Поранились вы где-то там в лесу.
Сейчас попить отвара принесу.
Простите, что решился Вас лечить.
Как мертвая лежали, как тут быть?
И мне рукав испортить Ваш пришлось.
Иначе б нагноенье началось,
И на лодыжке рану заживить.
Не приходилось барышень лечить».
Его смущенье Дашу покоряло,
Ей стало так легко, она сказала:
«Наоборот, хочу благодарить
Иначе, мне в лесу волков кормить.
Спасибо!» - и коснулася рукой
Его руки. Стоял он сам не свой.

Очнулся он, засуетился вдруг:
«Вам надо есть, чтоб побороть недуг.
Есть у меня горячая ушица,
Не соизволите ль Вы угоститься?
Совсем забыл сказать, я – Алексей.
Один живу, не ожидал гостей.
Как, барышня, Вас звать-то, величать?»
Не торопилась Даша отвечать.
Рассеянно ресницами моргала
Притворно, будто имя вспоминала.
Затем сказала, не найдя ответ:
"Не помню что-то, нет, не помню, нет.
Туманной дымкой в памяти провал,
Как кот сметану языком слизал.
Я помню только ночь, и лес, и ночь.
Тумана стену мне не превозмочь"
От этих слов очнувшись как шальной,
Алеша обнаружил промах свой:
"Что ж я сижу? Вас ищут все давно!
Сейчас я только на коня седло,
В деревню поскачу, там может, знают,
Чьи мать, отец по дочери рыдают".
Тут Даша не на шутку испугалась,
От прошлых мыслей аж в подушку вжалась,
Взглянув печально, не сдержала вздоха:
"Не уходи, боюсь, мне станет плохо.
Дай слово мне, что не пойдешь искать,
Меня одну не станешь оставлять».
Алеша слово дал, но тень сомненья
Крылом задела стать его решенья.
Отдал пока он времени права,
Авось и до него дойдет молва.