баллада о серебряном свете и золотой струне

Баллада о Серебряном Свете
и Золотой Струне   

Это было давно.
Может тысяча лет,
а быть может, и больше прошло…
Был у Господа ангел
Серебряный Свет –
так на небе прозвали его.
Он от горнего сонма отличье имел –
были прочие с белым крылом,
а ему необычный достался удел –
отливало оно серебром.
Белоснежности нет, хоть не чёрен отнюдь –
меж своими он стал, как чужой.
Всё старался понять свой особенный путь,
потеряв от раздумья покой.

И однажды к нему обратился Господь:
– Что ты, жизни небесной не рад?
– Я хочу на Земле обрести свою плоть –
молвил ангел, ловя Его взгляд –
чтобы жить меж людьми, чтоб их страсти понять,
избавляя от горя и мук,
и когда тёмный князь будет их соблазнять,
возродить непреклонности дух»

– Но послушай, –
Господь улыбнулся ему –
ближе к людям не станешь никак,
не докажешь нигде, никогда, никому,
что есть свет для души, что есть мрак.
Даже крыльев твоих не увидит никто,
а заметят – блажным обзовут!
Вот тогда на себе испытаешь и то,
сколь бессмыслен задуманный труд.
Ну а самое существованье твоё
будет гаснуть и рваться, как нить,
чтобы вновь нарождаться, нести бытиё,
память грузом в веках волочить.
В каждом теле, в котором придётся гостить,
будет лишь половина души –
никогда не смогу я тебя возвратить,
и тогда, дорогой, не взыщи:
в светлом сонме забудут, Серебряный Свет,
о тебе, затерявшемся в сумраке лет –
станет вечностью путь твой земной.
Никогда не вернёшься домой.

Содрогнулся невольно Серебряный Свет,
но смятенье в себе превозмог:
– Я решение принял. Мне выбора нет.
– Отпусти! – и шагнул за порог.
И печально Господь ему вслед поглядел,
напоследок придав ему сил –
помешать Он любимцу ничем не хотел
и, простив, навсегда отпустил…

* * *

А не очень давно, так столетия два
или три, или может быть, пять,
отпросился у Господа ангел Струна
среброкрылого брата искать.
Был он белым, как все, но в неведомый час
стали крылья его золотеть.
– Золотая Струна улетает от нас –
прокатилась Господняя весть.
И глядели ему белокрылые вслед,
и желали удачи ему –
в ореоле тумана искрящийся свет,
как комета, пронизывал тьму.

В эту ночь на Земле у почтенной четы
родилась златокудрая дочь
необычной, почти неземной красоты,
а глаза, как два солнца, точь-в-точь.
Дали девочке нежное имя Эйла,
чтобы доброй и ласковой к людям была.

И росла она, радуя мать и отца –
годы шли без печалей и бед…
Но увидела как-то, спускаясь с крыльца,
старика, излучавшего свет.
Никому не приметный, влачился с клюкой –
ребятня наблюдала, смеясь,
как придерживал старец дрожащей рукой
на ветру развевавшийся плащ.

Дева странника в дом позвала отдохнуть,
поднесла каравай с молоком.
Принял дар и поспешно отправился в путь,
утирая слезинку тайком:
– Благодарствую за доброту, –
поклонился – я дальше пойду.

И побрёл по дороге согбенный старик.
На лохмотья смотрела Эйла –
странный образ пред ней мимолётно возник –
два серебряных дивных крыла!
– Кто ты, странник? – в смятенье шептала она,
осязая всем сердцем ответ:
– Знай, что имя тебе – Золотая Струна,
мне же имя – Серебряный Свет.

Минул год с той поры. Золотая Струна
днём и ночью смотрела в окно.
На расспросы родни лишь вздыхала тайком –
не поймут ничего всё равно…
Но решилась она, наконец:
– Вы простите, и мать, и отец!
Вот уж год, как ни сна, ни покоя мне нет –
изневолила душу тоска.
Призывает меня мой Серебряный Свет,
и должна я его отыскать.

Был исполнен глубокой печали отец,
безутешен был матушкин плач…
И, робея, померк догоравший светец,
когда Эйла закуталась в плащ,
развернувшийся вдруг золотистым крылом –
и чудесным сияньем наполнился дом!

В изумленье смотрели и муж, и жена
на свою уходящую дочь,
понимая – дорога за ней сожжена,
и разлуки с ней не превозмочь…
Но Господь всё и видел и знал –
Он им стойкость души ниспослал.

По дороге пошла Золотая Струна,
не давая себе отдохнуть –
расстилалась туманом седым пелена,
закрывая неведомый путь.
Ей казалось, минует она поворот,
а за ним её странник серебряный ждёт…
Но тянулись в пути день за днём –
ничего не узнала о нём.

Дни за днями, года за годами текли,
а Эйла шла и шла по дорогам Земли,
ободряла того, кто устал,
поднимала того, кто упал.
Много горя людского открылось пред ней,
и она становилась сильней и сильней –
не гнушалась работы любой,
забывая про сон и покой.

Был ей дар удивительный Господом дан
врачевать от смертельных болезней и ран,
и встречали радушно её,
предлагая и стол, и жильё.
Люди видели в ней и любовь, и покой,
открывались навстречу усталой душой,
и, сиянием светлым полна,
людям радость дарила  Эйла.

Но о цели своей никогда никому
не сказала ни слова она –
молчаливо несла своё имя тому,
кто шепнул: «Золотая Струна».
Покидала ночлег до зари,
чтоб её удержать не смогли…

За годами года, словно птицы, летят –
над страной разразилась война.
Между жизнью и смертью на дымных полях,
появлялась как фея, она.
Обмывала смертельные раны бойцу,
подносила целебные травы к лицу,
наклоняясь, шептала: «живи» –
он вставал невредимым, сильнее, чем был,
   и отряд догонял, и с отвагой громил
супостата родимой земли.

* * *
Годы, годы… Былой красоты уже нет.
Постарела Эйла от трудов и от бед,
и уже ничего не ждала,
вспоминая, как светом небесным зажглись
и наполнили смыслом таинственным жизнь
два серебряных дивных крыла…

* * *
Небольшое село у речушки лесной
приглянулось неброской своей красотой,
и решила она отдохнуть.
Над высоким обрывом в сторожке пустой
одинокая жизнь предвещала покой –
прекратился скитальческий путь.
Но струился во взоре сияющий свет,
становясь всё светлее с течением лет –
полюбили Эйлу всем  селом.
Меж собой люди ангелом звали её,
а она исполняла призванье своё –
помогала всегда и во всём.
Согревая своей добротой,
в душах сеяла мир и покой.

* * *

Ну а странник? Что стало со старцем седым
после встречи с прекрасной Эйлой?
Круг судьбы завершился.
Серебряный дым
растворился над синей рекой…
Только смерти по-прежнему нет –
возродится  Серебряный Свет.

* * *

В старом замке веселье идёт до утра –
молодая сеньора вчера родила!
Новорожденный, чудо, как мил.
Дали славное имя ему – Велинор –
это имя в роду почиталось с тех пор,
когда предок врага победил.

Очень быстро мальчонка ума набирал,
всех знакомых спокойствием он удивлял,
к трём годам научился читать,
чем несказанно радовал мать.
Лет в четырнадцать были доступны ему
рассужденья на вечные темы про тьму
и про свет, и про таинство цифр.
При свече у камина всю ночь напролёт
философские споры с отцом он ведёт,
чтоб понять мироздания смысл.

А с утра тайны рыцарства он постигал,
занимался гимнастикой и фехтовал,
лишь зарю обозначит петух.
И, пришпорив коня, по долине скакал,
покрывая пространство от замка до скал,
укрепляя и тело, и дух.

Он-то знал, кем был в мире людей,
но ни слова о тайне своей…

***

Пролетели года. Возмужал Велинор,
и от южного моря до северных гор
ему рыцарей, равных в достоинствах, нет –
ореолом мерцает серебряный свет,
отражённый сиянием глаз.
Неизменно в турнирной борьбе побеждал,
но в сопернике личность всегда уважал,
и любили его и король, и вассал,
и об этом молва разнеслась.

Наступили лихие в стране времена –
накатила горючей бедою война
на границы родимой земли.
И в ответ на нашествие варварских орд
поднял знамя и выставил полк Велинор,
а за ним и другие пошли.

Долго бились они не на жизнь, а на смерть –
содрогалась от стона небесная твердь!
Много воинов там полегло…
Велинор неизменно был в первых рядах,
и в сраженьях ему был неведомым страх –
смерть сама сторонилась его.

Всадник мчится – под ним серый в яблоках конь,
за спиною мерцает холодный огонь,
освещая проложенный путь.
Серебристые крылья сияют из тьмы –
воплощенье летящего бога войны
навевает на варваров жуть.

Разорённые сёла, пустые поля,
истомлённая горем родная земля,
даль в дыму и в огне города…
Но конец наступает страданьям любым,
и растаял пожарищ удушливый дым –
разгромили герои врага!

Далеко о победе разносится весть –
радость мира летит над страной!
Значит, снова полям по весне зеленеть,
и кормильцы вернутся домой.
Кроме тех, кто в сражении пал –
жизнь за счастье отчизны отдал.

Велинор возвратился в родительский дом.
Он пирует с друзьями за пышным столом,
вспоминая былые бои…
Переполнены гордостью мать и отец,
говорят, что теперь бы пора под венец,
а невесту они уж нашли.
Он ни слова в ответ не сказал
и покинул пирующий зал.

А наутро велел оседлать жеребца,
на прощание обнял и мать, и отца
и, смущаясь, поведал о том,
что исполнил он долг пред своею страной,
но отныне пойдёт по дороге иной
и покинет родительский дом.
– Знаю я, что во мне ваша кровь, ваша плоть,
но судьбу мою ведает только Господь.
И о том не жалею ничуть.
Не печальтесь. Мне радостен путь!

И при этих словах его лик просиял,
серебристым свеченьем наполнился зал,
где-то дрогнула тихо струна…
И родители благословили его,
понимая, что в жизни превыше всего
цель, что свыше ему суждена.

* * *
Верный конь серой птицей взвился, полетел,
Велинор удивиться  едва ли успел,
оказавшись у тихой реки.
Лес сосновый пред ним расступился слегка,
приглашая как друга, открылась тропа,
а кругом – васильки, васильки…

На пороге избы, на клюку опершись,
неподвижно стояла ОНА,
та, что тайну свою пронесла через жизнь
и звалась Золотая Струна.
 
Ей почудился шёпот… Нет, это не сон…
Тихой поступью к ней приближается ОН
тот, с кем встречи ждала столько зим, столько лет,
тот, чьё светлое имя – Серебряный Свет!

Не старушкой согбенной предстала Эйла
перед взором его – Золотая Струна
в ореоле пушистых кудрей!
Вот он руку ей подал и смотрит в глаза,
И замолкли щебечущих птиц голоса,
а заря всё светлей и светлей…

***
Время вихрем летит…
Сколько зим? Сколько лет?
Где найти золотисто-серебряный след,
что по свету ветра размели?
Сохранилась ли память Земли?

***

Лучезарное утро в янтарном лесу
Расстилает на шёлковых травах росу,
под лучом молодым серебрится трава,
тихий ветер невнятные шепчет слова,
золотистого воздуха призрачный мёд
на губах замирает, и сердце поёт –

Золотая Струна и Серебряный Свет
посылают Земле свой небесный