На побывке

Весной приехал на побывку
Соседский сын. Совсем мужик.
Имел сержантскую нашивку,
Берет и аксельбант. Ну – шик…

Пришла с работы. После душа
Легла вздремнуть, надев халат
На тело голое – лапуша,
Чтоб шли дела потом на лад.

Уже  в головке мыслей каша,
Вдруг отдых перервал звонок.
Открыла дверь, а это – Саша,
В руках подарок. Ну, сынок.

Фигурку вырезал из корня –
Фантазии апофеоз,
И обо мне при этом помня.
Приятно стало, аж до слез.

И пригласив на рюмку чая,
Сготовила я  закусон,
За стол  уселись, не скучая,
Держа гостеприимства тон.

Ну, мне – вина,  ему же – водки,
И выпили мы за приезд,
И в голосе теплели нотки,
На скованность поставив крест

Ах, не сменила я  халатик,
В нём и сидела рядом с ним.
Какая ж прелесть  он, касатик,
Внутри, аж, радости пел  гимн.

В спортивных брюках и в футболке
(Мой разум стал чего-то глух)
Рука красивая в наколке –
Мужской здоровый веял дух

Сидел мой Саша, весь смущенный,
И робко  отводил глаза,
Во мне же бесик запрещенный
Мысль непристойную  терзал.

Случайно сделала касанье
Я «третьим номером» – плеча,
Когда же затаив дыханье,
Встав, шла  на кухню сгоряча.

Он вздрогнул, залил щеки краской,
И как-то сжался весь в конец,
Подумала: «Ах, не гляди с опаской,
Расслабься, милый мой птенец».

Я чувствовала, возбужденье
К нам в кровь проникло, боже мой,
Он рядом, словно наважденье,
Отправить что ль его домой?

Но под столом встречались ноги,
Его взор –  под халат, на грудь.
В начале были мы дороги,
К падению лежал мой путь.

Мы стоя выпили, а в брюках
Его все выстало бугром,
Ко мне прижался он без звука,
И разразился страсти гром.

Мое почувствовал  он тело,
Всё задрожало в нем, звеня,
Уперся твердым – сильно, смело,
И поднял на руки  меня.

И ошалел от голой попы,
Её взял, пухлую, в ладонь.
Да, к ней идут мужские тропы.
Желанья вспыхнул в нём огонь.


Меня раскинув вдоль кушетки,
Он обнажил мой влажный клад,
И пест достал, совсем не детки, 
Проник мгновенно в сласти сад.

И тут же,  перевозбужденный,
Отдал себя в любви струю,
Упал на грудь мне, утомленный,
Не успокоив суть мою.

Придя в себя, еще смущенно,
Разделся, снял с меня халат,
Легли два тела обнажено,
Взросли желанья во сто крат.

Теперь хозяйкою законной,
Ласкала пест его рукой,
Восстал тот с силою  стозвонной,
Чтоб розы нарушать покой.

А мне ласкал он груди. Нежность!
Их целовал. Рукой скользя
По животу, ногам – в промежность
Желанья привела стезя.

Там произвёл он возмущенье,
Крутил, терзал запретный плод,
Ах, пальцев смелое движенье –
Огонь зажгли во мне, и вот

Лег на меня здоровым телом
Мужчины крепкого, в соку,
Чуть торопливо, неумело
Погнал коня на всем скаку.

Но он владел горячим лоном,
И ласкою привел в восторг,
Дыхание слила со стоном,
Какой тут с возраженьем торг.

Я позволяла в разных позах
Входить песту в мой ждущий грот,
И сладше не было наркоза,
Чем беспрерывный страсти ход.

Так с толком, с чувством, с расстановкой,
Мы пили сладострастный блуд
С фантазией и со сноровкой.
Ну, разве может быть нам суд?

Не свыше ли благословенье –
Неделю словно в сладком сне,
О, наслажденье, упоенье!
Весь отпуск он провел на мне!
                *  *  *