Ксения

(баллада горних сфер)


Не каждый странный человек умом непостижим…
Не каждый странник-пилигрим душой благочестив…
Тому когда-то много лет Любовь вернулась в мир,
но в это время Петербург был бесом одержим…

Она бродила меж людей инкогнито, в рванье,
Она молилась средь полей о гибнущих в тоске,
Она, раздав всем по делам, босой шла по весне 
и офицерский свой мундир любила не как все…

В глазах Её дрожал огонь – от свеч за упокой…
В душе Её был аналой для верности святой…
Тот, кто дороже всех живых, ушёл, не взяв с собой,
и лишь мундир оставил Ей для вахты боевой… 

И долго Ей бросали вслед (с тревогой иль со зла):
«Эй, Ксенья, мужнина вдова! Ты не сходи с ума!»
Но сей колодец был без дна: «Андрей – зовут меня,
а Ксенья, мужнина жена… давно уж померла…»

И смех рождался у людей гортанный меж собой,
и комья грязи вслед за Ней летели с мостовой,   
и сплетня, липкий живодёр, текла себе рекой,   
и долго, долго град Петров был бесом сам не свой…

Но как невдумчивый июль сменяют глыбы льда,   
так недогадливых людей роняют времена,
и ново вдруг глядят глаза на смену «нет» и «да»,
и правда, хоть уже не та, а всё-таки одна…

И вот светла прошла Она,
смущая мир в безверии,
роняя тихие слова, как тонкий луч из келии,   
непобедимая раба Божественной мистерии,
к часовне люд звала Она,
к Блаженной
Ксении…

И с той поры уж много лет Любовь выходит к ним.
И в это время град Петров лишь Ею одержим…


Санкт-Петербург-Мариуполь-транзит, 12.01.11