Маджун и Лейла

Лейла – имя у девушки было,
Он – Маджун, как округа звала,
Он любил, но она не любила,
Не любила, такие дела.

Он страдал, излечить его дабы,
Был он в дальние послан места,
Эх, ему бы не стенки Каабы
Целовать, а любимой уста!

К ним припасть бы, как к вечной святыне,
Но они так неблизки, увы!
И ходил он один по пустыне
За жилищем ее кочевым,

За шатром, и красиво до боли
Песни пел, рифмы ветру даря:
Он той деве не мил, он всего лишь
Человек, ну а Лейла – заря.

Он любил ту небесную гостью,
И так часто в сердечной тоске
Рисовал он изогнутой тростью
О любимой стихи на песке.

Лейла думала: “Вовсе не надо
Мне тех писем, той страсти смешной”.
Но от строчек ей дуло прохладой,
Столь желанной в полуденный зной.

Время шло, и уж стало привычно
Ей читать от влюбленного сказ,
Но однажды свежей, чем обычно,
Стало деве в заутренний час.

Вышла девушка, видит: за дюной,
Средь песков и колючек сухих –
Бездыханное тело Маджуна,
Ну а рядом – о милой стихи.

Ветер гладил послания эти,
И поэт, уходя в облака,
Словно знал о волшебном секрете,
Что связал их сердца на века.

Тайна синей прохладой пахнула,
Далеко унеся волшебство,
Дева тихо, печально вздохнула,
И забыла безумца того.

Время эти легенды развеяло,
Солнце выжгло окраску шатра,
Больше нет ни Маджуна, ни Лейлы,
Но остались заря и ветра.

И взгляни: вот такая же дюна,
Те ж узоры видны вдалеке –
Это ветер рукою Маджуна
Пишет Лейле стихи на песке.

……………………………….

Что ж, на этом кончается тайна?
Не совсем: будто знал тот поэт –
Свежесть строчек его не случайна,
Та прохлада не с юга, о нет!

А из края, где снег серебрится,
Где синеет настил ледяной:
Им на севере с Лейлой родиться
Суждено было в жизни иной.

Я пою так похоже, пусть глуше,
О тебе на жемчужном ветру,
Может быть, эти люди, их души –
Мы с тобой? Как ты думаешь, друг?