N. 4, часть 3

Тоскливой дымкой вечера затянуты,
Как реки тонкой кромкой льда.
Теряя молчаливый курс немых фарватеров,
Заходят в толщу заводи суда.

Недвижимы на суше, стерпев изгнание,
В погоне за играющим течением,
Его янтарное кристалла отражение
Лукаво прячет пустошь дна холодным рвением.

Ручьи поникли, смешались с пылью,
И кораблям пришлось покинуть юности края.
Бумажный корпус стал древесным, опостылев
За странствий век, минуты слабости тая.

Скрипучей тягой флюгера от рек к морям,
Вживляя опыт шрамами, втирая в очи соль,
Храни тепло, не потакая якорям,
Ведя за всплесками бурлящих вод контроль.

Бесстрастны берега, расколотые пристани
Одеты ржавчиной, полузатоплены.
Вершины вертикальных скал не льстят гостеприимством.
Пустынны пляжи из песка, бессмертием отторгнуты.

Флотилия громад или белёсый парус,
Покачиваться плавно, глядя на гладь.
В зеркальной бирюзе сошлись и молодость, и старость,
От нагнетающей свободы так легко устать.

Одной минутой в лету завевает южный бриз,
Задатки искр, распыляясь, воспаряют ввысь
Под небеса, но воды мертвой хваткой тянут вниз,
А накипь рассыпает свой расплывчатый каприз.

Нам не дано вернуть давно ушедшую волну,
Усопшую среди заточенных камней.
Как не вернется свет из глаз, ослепших на лету
От копоти прощальных слез минувших дней.

Перенося попеременно штиль и шторм,
Волокна парусины рвутся натяжением,
Стареют, осушаясь ветром, будто сном.
Совсем одни, но отказавшись быть конвейером.

И там, за бледным перешейком, кульминация,
Там, где встречают падших странников вдали,
Когда последняя постигнута дистанция,
Ответишь на вопрос, куда уходят корабли...