У самой кромочки

Деревьев ровные ряды
чернеют на просторе белом,
от холода осоловелом.
За гребнем облачной гряды,
по самой кромочке беды

летит душа, глотая стужу,
и, не отбрасывая тень.
Обыкновенный зимний день.
Две стороны морозных кружев.
Там – снег взвивается и кружит.

Здесь – полусонное тепло,
оно исполнено обмана.
А на душе зияет рана.
Но бедам, может быть, назло,
а может, просто повезло,

что силы есть, душа в полёте,
у самой кромочки беды.
Её нестойкие следы
вы в строках трепетных найдёте
и, даже если не поймёте,

то догадаетесь, к чему
она царапает бумагу.
И, по ошибке, за отвагу
приняв полёт из тьмы во тьму,
вы тоже броситесь к письму.

Так возникают диалоги,
верней, многоголосый хор.
Душа живая до сих пор
от сопричастности, тревоги
и оттого, что у дороги

есть на осмысленность намёк.
И вера в чудо возвращенья.
И грусть – источник очищенья.
Возможность позабыть про рок
и заблудиться между строк…