изюмный пирог в ваниле

Когда на свете зародились синие пуговицы, то синяя коробочка перестала существовать, потому что провда зеленые заслонили ее своей яркостью вкуса головного мозга. потом, те, что слева, перестали врать, а когда было 16, то лезвие перестало щекотать ногу и биться о позвоночник деревянного стекла. кирпич неожидано полетел в сторону черного песка. ровный мешок пластилина выпал из бедонной жижи, когда они смотрели под ноги прямо без напряга в голосе сердца. а через 27 лет было щекотно стенке левого угла. в чувстве безмерного пространство стало пахнуть поперечной прядью длинных волос. тогда подарочная упаковка отдала свою леску затяжного вдоха длинной трубки и дождь начал лить из всех щелей потрепанного портрета дяди какашки бога.
когда спираль встала на место квадратного круга, то ахуенно было всем!!!!!!!!
перепрыгнув 42 года вперед коробочка возобновилась искажать простые закрученные вещи продажного дома и перетащила гвоздевые сустава слона на прекрсные крыши дачного убежища перед лесным порогом завода. слюни текли сладкими запахами рыбьих голов и запах доносился до камней, выросших под пятью взрослыми гнездами пчел. окурки падали на ноги резанных рыбок и они летели вниз к веселым енотам.
Часто весной собирали черепа глотательной кишки для воцарившейся крохотной алкотной тьмы из перезагруженного мира ядовитых абрикосов с изюмом.
Тортики считали в клеточку дико вкусными из-за их питательных химических смесей детского питания. Перчатка имела наглость кричать шепотом на сдохшую утром траву из окна великана перепачконого порохом сигарет. В воскресенье был дождь и грибы засохли от переизбытка ртутного воздуха, когда солнце палило на облака и прожигало лучистым северным взглядом. Ночью ударил мороз по летнему календарю и грибники стали быть отмороженными холодцами, по случаю праздника в сельском туалете выключили свет на кухни и побежали на мосты крутых склонов города. Сам город был одним печатным словом во всей книги, которая находилась на холодильной доске из свежего мяса беглой антилопы. Военная тайна была раскрыта сусликом-бобром, именно поэтому деятельность музыкантов началась с пронзительных звуков пурпурного цветка.
После разгрома детсадовских детей-идиотов начали бить в конфеты битами, поглощая устарелые телефонные трубки из изнеможденных ленточных устриц океаного дна.
Водные процедуры светились счастьем, когда звери бегали по улицам , выходивших из кинотеатров кровавых земель, поедаемых нохницами плохо заточенными учеником из недоумственно отсталых коробельных миров.
Терпение у какашки бога не могло кончится, и он адаптировался в пространстве безмерного звука. Ручки писали забытые слова на территориях джинсового материала до самых крайних миров часовых ударов. Угадав, что пройденный этап из съеденных дурных привычек саловидных мух окончен, зебры поспешили отведать кисло-горечных монет из зала выставочного ожидания. Вокзал напоминал кривые лапки кортонного малыша садиста, именно его вечатляющая внешность из арбузных зубов привлекала граждан пустующих комнат вафельных комнат неформальных изюмов.
Подоконнику всегда было классно, его поливали тухлые грибные лица богов из великих древних окольцованных страхом жалости чумаков народного происхождения.

Змеи перепрыгивали ведра и окунались в лесных пожарах надутых печенек.
Карамельные хлопья колбасы напоминали замороженную столову вилку, упавшую когда-то ему на левую ногу кривой ноги, но об этом все забыли и тепла не хватало доже большому пальцу нижней ноги.
Когда простудные кашли ворвались в город, то незначительно, но ласково все начали смеяться и перекошенные глаза маленькой уточки блестели гибким ожиданием начала производства пластиковых карандашей.