Маслодинамика

            Двухметровой вышины тукан, миловидно обтекаемый маслом и специями, нежился в клетке, посреди сжатой в столешницу аудитории. 

            - Когда он любезно предложил мне вести ваш курс, я мысленно послал его в задницу, - тукан лениво повёл кадык в сторону кандидата наук; с самого кончика его клюва, свисали жёлто-зелёные сопли, - однако, он в красках (маслах и специях), выписал сумму моего гонорара, как бы протягивая мне руку из мысленной задницы. Пришлось его вытащить, отряхнуть и вежливо согласиться.

            Полтораста (если не восемь) выпускников-аутсайдеров, в наказание за лёгкое поведение, отсиживали свою принудительную тягу к познаниям. Окружённый ими тукан, в полную силу корёжил золотистые прутья охомутавшей его неволи, в то время как, вторичный по всем статьям, кандидат наук, в пол силы корёжил имена и фамилии:

            - Тр-р-р-р-р, - на удивление тукана, отчётливо находился в вибрациях его галстуковый язык. – Кто этот чёрт?
            - Это Айзенберг, ваша честь, - голос из-за столешницы, - И у него тропический насморк.
            - Как не стыдно, как не стыдно, - голова качалась, а рука разошлась по швам, крутясь в ожидании взбучки.

            Айзенберг не выдержал и запел, оглядываясь по сторонам:
            - У вас, мои девочки, мои девчушки, бархатные с плесенью побрякушки, коих ни в одном продолговатом романе, коих ни в одном телефонном справочнике…

            Не знаю как, да и чем не знаю, но я тоже вот-вот запою.